— Саллабадрак! — прохрипел Аббасов, подражая тону командира, выкликающего солдата из строя.

— Слушаюсь, хозяин.

— Сегодня стог пополнится соломой, — Адыл-баттал оглянулся по сторонам. — Половину завтра отвезешь Большой Корове.

— Слушаюсь, хозяин.

— Другую половину передай Телке.

— А Волу?

— Волу — полмашины. С него и этого предостаточно.

Разговорчик, скажу я вам! Точно этот жулик — заботливый заведующий фермой и в другой город ездил заготовлять корм для своей скотинки! Да и этот, гориллоподобный, вряд ли походит на доярку.

— А когда я получу… простите, вознаграждение за труды? — скромно поинтересовался Горилла.

— Как положено, как все трудящиеся — в день получки, — ухмыльнувшись ответил директор. — Или забыл? Двадцать седьмого соберемся. А теперь отойди подальше, мне нужно поговорить с Муталем. Свистнешь, если что заметишь.

Адыл-баттал взял Муталя под руку, увлек в глубину парка, где они уселись на скамейку. Ветер усилился, метал в глаза острый колючий снег, свистел в проводах пронзительно и жутко. Ветки деревьев издавали устрашающие звуки. Меня пронизывало такое чувство, точно здесь сейчас произойдет убийство. Все же я переборол страх, включил магнитофон и поднес им микрофон чуть ли не под нос. «Эх, был бы мой микрофон подсоединен к главному пульту радио и эти гнусные голоса сейчас транслировались по всей области!…» — с тоской подумал я, ежась под свирепым ветром.

— Ну, что ты хотел сообщить? — поинтересовался Адыл-коварный, поднимая воротник плаща.

— Шарифу пришлось припрятать, — глухо пробормотал Муталь.

— Совсем? — поспешно спросил Аббасов.

— Нет, увы. Жива-здорова. Сейчас находится в шестой квартире дома двадцать два по улице Ташбулак.

— Зачем эти меры?

— Портиться начала.

— Хочет расколоться?

— Похоже на то.

— Не узнал, почему?

— Капитан Хашимова ее нашла и, кажется, подобрала к ней ключик. Как я слышал, эта милиционерша мастерица заглядывать в чужие сердца. Как Шарифа встретилась с ней раза два или три, изменилась до неузнаваемости. Та обещала ей простить все грехи, помочь устроиться на работу, законно получить хату и пристроить сына в детсад, хе-хе, даже продолжить учебу в вечерней школе.

— Откуда тебе все это известно?

— Залез к ней в берлогу н обнаружил вот эту писульку.

— Много она там нацарапала?

— Достаточно.

— Выходит, заложила нас?

— За что я и упрятал ее на Ташбулаке.

— Вот что, ее надо… убрать.

Муталь вскочил.

— Я тоже так считаю, хозяин.

Они некоторое время стояли молча, переглядываясь исподлобья, тяжело дыша, как два кровожадных волка. Ох, если бы подвернулась бы им сейчас эта несчастная Шарифа, они бы разорвали ее на части!

— Сегодня же пореши ее, — продолжал Адыл-палач. — Постарайся работать аккуратненько, подушкой там или чем… труп сбрось в Анхор. Но смерть ее… да, погоди-ка, смерть ее должна сыграть на нас. Она должна написать полковнику письмо.

— А захочет ли? — усомнился Муталь.

— Письмо напишешь сам, почерк ведь знаешь. В двух экземплярах. Один вложишь ей в карман, другой сегодня же ночью отправишь по почте в Министерство внутренних дел.

— Чего писать-то?

— Что писать?.. Да что угодно, но так, чтобы правдиво звучало. Все вали на полковника. Вот, дескать, негодяй, ты добился своего — довел-таки меня до могилы. От дитя своего родного отказался, от меня самой отвернулся, опозорил на весь свет. Жизнь мне теперь не мила и я решила уйти из нее. Прощайте, люди добрые! Одна надежда на вас, отомстите за несчастную и обманутую женщину и ее малого безвинного ребенка… Не верьте, люди, Салиму Атаджанову, он способен на любую подлость, прощай, жестокий мир!.. Ну и все такое прочее.

— Да я на полпути забуду всю эту чепуху!

— Забудешь, сочини что-нибудь похожее — и баста!

— Ладно, постараюсь.

В этот момент что-то случилось с моим магнитофоном и он издал тонкий тревожный свист. Злоумышленники приняли его за сигнал Саллабадрака и в мгновение ока оказались под скамьей. И уже там, упершись друг в друга лбами, как два упрямых барана, продолжали разговор.

— Письмо опусти в почтовый ящик сразу, как кончишь дело.

— Будет исполнено.

— Где подготовишь письма?

— Дома.

— Значит, у Шарифы ты будешь около одиннадцати, так?

— Выходит, так.

— Поведи ее к Анхору.

— Ладно.

— Будь осторожен, чтобы не поняла, что ты замышляешь. Скажи, что пойдете на гулянку.

— Ладно.

— Смотри, чтобы все было шито-крыто.

— Сам знаю.

— В обиде не будешь. За мной не пропадет. Пока они говорили, я осторожно опустился на корточки и запустил руку-невидимку в карман Муталя. Там лежала большая связка ключей. Действовал я как-то инстинктивно, не отдавая еще себе отчета, была только уверенность в том, что поступаю единственно правильно. Извлек ключи, опустил себе в карман и помчался к воротам парка. Один из этих ключей должен же подойти к замку на двери той квартиры, где эти бандиты прячут несчастную женщину!

Что нужно сделать, как спасти Шарифу от неминуемой смерти? Быть может, вначале связаться с Али Усмановым или с Салимджаном-ака, ввести их в курс дела, посоветоваться и потом уже мчаться к дому, где упрятана приговоренная? Но успею ли? Времени в обрез!.. Стоп! Нельзя так волноваться, распускать нервы. В этом состоянии такое можно напортачить, что рад не будешь.

Я вдруг вспомнил о Волшебной шапочке.

— Скажи, дорогая, что мне предпринять?

— Дуй на улицу Ташбулак, — посоветовала она, — не сомневайся. Дело идет о человеческой жизни.

— А не вызовет ли это недовольство начальства?

— Наоборот, мой милый. Они обрадуются.

— Спасибо, моя дорогая.

— Беги быстрее, Хашимджан, беги.

И я на всех парах понесся к стоянке такси. Ба? Но что это такое? Здесь уже маячит Муталь-татуированный. Ну и ну! Тоже, видать, волшебник, как я. Содрав с головы шапку, я приблизился к нему.

— Гражданин, сколько времени?

Муталь сунул руку в карман — видно, схватился ва пистолет, но спохватился и глупо хихикнул:

— Не привык носить часы, сержант. Хи-хи-хи!

— Такси ждете?

— Да, спешу в аэропорт.

В этот момент к стоянке подкатила машина с целым сугробом снега на крыше. Мы оба одновременно взялись за ручку дверцы. Муталь зло посмотрел на меня.

— Нарушаете порядок, товарищ сержант. Очередь-то моя!

— Но ведь я тоже еду в аэропорт, думал, по пути, и вы возражать не станете.

— Ладно, тогда поезжайте, — «смягчился» Муталь вдруг. — Я подожду другую машину.

Снежная метель долго не давала мне отыскать дом номер двадцать два по улице Ташбулак. Многие дома здесь были новые, не нумерованные, а спросить было не у кого. В такую погоду ведь хороший хозяин и собаку свою не выпустит на улицу. А время шло!..

Я стал глядеть на окна — во всех горел свет. Желтый, оранжевый, голубоватый. Только в одном темно, и оно, рядом со светлыми, уютными, глядело на меня черной, пустой глазницей. Какое-то непонятное чувство подталкивало меня к двери именно этой квартиры с темным окном. На мой стук никто не ответил. Будь что будет, решил я. В крайнем случае попаду уж в милицию, а там быстренько разберутся! Один из ключей Муталя легко открыл замок. В квартире было темно, как в могиле, еле отыскал выключатель, включил свет.

— Ой! — вскрикнула женщина, лежавшая на диване, и испуганно натянула простыню по самые глаза.

— Не бойтесь, — проговорил я. — Вы случайно не Шарифа Усманова?

— Не знаю такую, — ответила женщина, плотнее кутаясь в простыню. — Никого я не знаю!

— Жаль, — произнес я сокрушенно и повернулся, словно собираясь уйти. — Жаль, не смог предупредить бедную женщину о несчастье. С ее сыном, который находится в милицейском детском саду, случилась беда. Хотел предупредить мать, да, видно, ошибся адресом…

— Мой Ядгарбек погиб?! — дико вскричала женщина, моментально вскакивая с места. Она стала белее простыни, в которую куталась, глаза лихорадочно горели, волосы растрепались, ну точь-в-точь привидение. Мне даже чуточку стало не по себе. Но мысль, что встряхнул ее хорошенько, подбодрила меня.