Из зала донеслись выкрики:
— Да, редко встречается такой человек!
— Добрых дел его не счесть!
— Спасибо ему за труды, за жизнь его трудную!
Затем товарищ Умаров объявил, что при Янгибагском районном исполнительном комитете учреждена «Книга почетных граждан» и на первую ее страницу будет вписана фамилия полковника Салимджана Атаджанова. Когда он вручал будущему пенсионеру огромный символический ключ от города, люди в зале опять вскочили на ноги, начали кричать «ура» и аплодировать. Именинник встал, чтобы поблагодарить за внимание, но не смог говорить. Боясь, что, если раскроет рот, разрыдается, Салимджан-ака прижал обе руки к груди, застыл в долгом низком поклоне.
После этого стали подниматься на трибуну представители разных предприятий и учреждений, друзья и соратники Салимджана-ака, каждый из которых старался перещеголять других, хвалил, перечислял заслуги полковника. В общем итоге ему подарили семь халатов, столько же ярких поясных платков, одиннадцать чустских тюбетеек и около семидесяти букетов.
Я уж стал поглядывать на часы, надеясь, что торжественная часть проводов подходит к концу и, возможно, начнется другая, если, конечно, товарищ Умаров догадался заказать плов в чайхане… Но нет, еще, оказывается, хотели говорить Мерган- и Муслим-бобо. Они кряхтя выволокли на сцену корзину с цветами, поставили ее перед юбиляром.
— Об-бо, Салимджан наш! — воскликнул Муслим-бобо, с трудом выпрямляясь. — Значит, решил уйти от нас… М-да, вообще-то… не надо бы… Мог бы следить ва работой своих учеников, проводил бы деньки с нами, стариками, в чайхане, пловы бы готовили, в шахматишки играли… Ну, ладно… я знаю, вообще, ты рожден для больших дел. Говорят, раз в сто лет рождается один лев… Ты тоже, Салимджан, рожден львом! Приветствую тебя, брат, ты как лев боролся с подлецами и преступниками! Дай накину на твои плечи вот этот чапан от своего имени, от имени вот Мергана, который как раз заложил под язык насвая и посему слова не может вымолвить, а также от имени всех стариков-пенсионеров нашего города! Только не плачь, парень, не подражай мне, нехорошо, когда плачет милиция…
У-уф-ф, наконец кончилось. Мы кое-как пробились к воротам, подошли к стоянке… Что такое? Вместо нашего жукоподобного «Москвича» стоит та самая черная «Волга», на которой я еще ездил домой. Вся увита гирляндами цветов, разноцветными лентами, точно машина, везущая молодоженов. Я сразу заметил, что на «Волге» номер нашего допотопного «Москвича». Но Салимджан-ака удивленно остановился.
— Эт-то еще что такое? — воскликнул он.
— Это — решение районного исполнительного комитета! — улыбнулся товарищ Умаров, протягивая Салимджану-ака ключи от машины.
До полковника наконец дошло, в чем дело.
— Это ты брось, — махнул он рукой. — У меня своя машина еще вполне хороша.
— Мы ее отвезли в музей.
Салимджану-ака ничего другого не осталось, как пожать плечами и сесть в машину.
Чтобы выехать из города, мы должны были миновать улицу Мукими. Но, видно, товарищ Умаров и здесь поработал достаточно: по обе стороны дороги выстроились дружинники, учащиеся, студенты, старики, старухи, рабочие… Э, в общем, считайте — весь город. У всех в руках опять-таки букеты цветов, пучки райхона — мяты…
— Прощайте, товарищ Кузыев!
— Салимджан-ака! Я вам сообщу, когда женюсь. Приезжайте!
— Салимджан! Не забывай друзей из чайханы!
— Прощай, наш добрейший друг!
На машину и под ее колеса летят пышные букеты. Салимджан-ака улыбается, без устали машет рукой. А я рад и счастлив безмерно. Ведь, придя в милицию, я служил вот этим самым людям, которые сейчас приветствуют нас, работал рядом с такими коммунистами, как Салимджан-ака, заслужившими за дела свои горячую любовь народа…
Толпы людей поредели, скоро начнется пригород. Я решил выехать на свободный правый крайний ряд, чтобы увеличить скорость, как вдруг в зеркале заднего обзора заметил одиннадцать человечков, несущихся за нами прямо по проезжей части дороги. Наши соседи! Потомство Нигмата-ака! В руках — цветы, лица чумазые от пота и пыли… Я резко затормозил. И вот они догнали нас: кто-то обнял, кто-то взобрался на спину, кто-то трется о коленку. Мы с Салимджаном-ака стали похожи на яблочки-падалицы, облепленные муравьями.
— Хашим-ака-а, почему вы уезжаете? — заплакал Давран.
— Надо ехать, малыши, ждут дела…
— Кто же теперь купит мне резинку для рогатки?!
— Сам пришлю в посылке. — Я поцеловал пыльное мокрое лицо Даврана.
На шее полковника повис Бахрам, который, как всегда, был без штанишек.
— Дядя, ну дядечка, не уезжайте, пожалуйста! — умоляет он.
— Но где опять твои штаны, сынок?
— По дороге потерял… Ну, дядя, не уезжайте, пожалуйста!
— Но я ведь не насовсем уезжаю, — вздыхает полковник.
— Если вы уедете, то Бахтияр опять будет колотить меня! — чуть не плачет малыш.
— Пусть попробует! Тогда я ему никакого подарка не привезу.
Салимджан-ака успокоил ребят, пообещав обязательно приехать на той неделе и привезти гостинцев. Потом обнял всех поочередно, расцеловал.
Детишки махали нам вслед, пока машина не исчезла из виду. Салимджан-ака глубоко вздыхает, беспокойно ерзает на сиденьи. А я все сильнее и сильнее нажимаю на газ и про себя повторяю, повторяю бесконечно.
— Прощай, цветущий мой город, прощайте, дорогие мои горожане, прощай мой маленький братишка Бахрам-бесштанник!
«Волга» стрелой мчится по зеркалу асфальтированной дороги.
Тухтабаев Худайберды Тухтабаевич
КОНЕЦ ЖЕЛТОГО ДИВА
Приключенческий роман
Редактор В. Новопрудский
Художник К. Воробьев
Худ. редактор К. Алиев
Тех. редактор Л. Буркина
Корректор 3. Наджатова
Сдано в набор 10/II — 1976 г. Подписано в печать 7/V — 1976 г. Бумага № 1. Формат 84×108/32. Печ. л. 8,5. Усл. печ. л. 14,28. Уч.-изд. л. 14,1. Тираж 105 000. Издательство ЦК ЛКСМ Узбекистана «Ёш гвардия». Ташкент 700129, ул. Навои, 30. Договор 14—76. Цена для 4 пер. 57 к., для 5 пер. цена 58 к.
Ташполиграфкомбинат. Государственный Комитет Совета Министров УзССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Заказ № 834, ул. Навои, 30.
Издательство ЦК ЛКСМ Узбекистана «ЁШ ГВАРДИЯ»
Ташкент — 1976
Перевод с узбекского Эрвина Умерова
Перевод с издания: «Ёш гвардия», 1973.
© Издательство «Ёш гвардия», 1976.
