— Чего же вы хотите? — с интересом спросил губернатор.

— Объективного наказания. — без раздумий ответила Богатырева. Обостренное чувство справедливости бунтануло, вскидывая голову. — Но не переживайте, в суд подавать на вас мы не станем. У нас нет никакого желания тратить на это свое время и деньги. Я хочу знать…кто был замешан в том “неприятном недоразумении”?

Виктор Прокопич долго всматривался в лицо молодой девушки. В итоге хмыкнул каким-то своим мыслям и ответил:

— Моя дочь — Анастасия и Мирослава Морозова.

— Могу я узнать, какое наказание их ждет? Будет ли оно справедливым? Уволят только Морозову? Вашу дочь ждет подобная участь?

— Что касается справедливости — вы можете быть уверены, что девушки понесут наказание в соответствии со своими проступками… и…

— То есть, Мирославу уволят, а вашу дочь — нет? — перебила его на полуслове и зло ухмыльнулась. — На мой взгляд, вашу дочь тоже не мешало бы уволить со всеми «почестями».

— Но это может испортить ей жизнь.

— А Морозовой? Или Анастасия избежит наказания исключительно потому, что она ваша дочь? Как вы считаете, Анастасия заслуженно занимает свою должность? — Лера смотрела ему в глаза без доли страха. Уверенно, стойко. Её не волновало, что подумает о ней Виктор Прокопич. Посчитает ли ее наглой или бестактной. Сейчас это было неважно.

— На что вы намекаете?

— Намекаю именно на то, о чем вы подумали. Лучше дайте дочери свободу, пусть набьет свои шишки и займётся тем, чем она хочет. А не тем, на чем настоял отец. Это одновременно будет ей и наказанием и уроком. Она должна научиться рассчитывать исключительно на себя.

— Знаете, Валерия, — во взгляде губернатора промелькнуло что-то похожее на уважение. Тонкие губы растянулись в подобие улыбки. — вы очень мудрая, проницательная и, бесспорно, талантливая девушка. Мне бы очень хотелось, чтобы моя дочь обладала похожими качествами, но не уверен, что она готова к взрослой жизни. — покачал головой Виктор Прокопич.

— А вы попробуйте. Родители часто недооценивают своих детей. — мудро подметила Лера.

— Хорошо. Я вас понял. Наказание будет для всех одинаково справедливым. Даю слово. И если мы все решили, то я бы хотел приобрести эту картину. Насколько мне известно, она продаётся. — он кивнул в сторону "Бессонных ночей" и улыбнулся, но уже без натяжки.

***

Этот день выжал из Леры последние силы. Она чувствовала себя разбитой, униженной и беспомощной. Ей безумно хотелось укрыться под надёжным и сильным крылом, чтобы выдохнуть и выплакаться как следует.

— Лера, повторю ещё раз, все решаемо. Вам не о чем волноваться. Я забронирую для вас лучшую операционную бригаду. От вас требуется положиться на меня и мой опыт. — убеждала её Тамара Владимировна по телефону. — Но необходимо действовать решительно, пока мы поймали удачу за хвост.

— Считаете мой случай удачей? — с грустью промямлила Богатырева.

— Поверьте, за столько лет моей практики — это действительно удача. Жду вас завтра. Постарайтесь выспаться и поменьше переживать. До завтра.

Лере нужен был этот вечер и эта ночь с Андреем. Она решительно шагнула в ванную и погасила свет.

Шум любил ее всю ночь, то ласково, то страстно, то нежно, как она и просила. Шептал на ухо признания от которых щемило сердце и накатывали горькие слезы.

Нет, ты не будешь плакать при нем, поняла?

Он итак перестал прикасаться к тебе после Нового года… Что будет, если он узнает правду?

Завтра останешься одна в палате и тогда делай что хочешь! Плачь. Кричи. Ругай судьбу. А сейчас насладись им как следует… Возможно, в последний раз…

И снова она не смогла признаться ему. Ее пугало, что если она скажет правду Андрею о своих чувствах, то не выдержит и окончательно расклеится.

Если она произнёсет вслух, что любит его — это все изменит. И тогда отпустить Андрея будет ещё больнее.

Она эгоистично впитывала его признания, которые вырывались из него подобно раскатам грома. Хваталась за его крепкие плечи, со всей отдачей отвечала на его поцелуи. Пальцы сами собой бродили по его телу, пытаясь впитать каждую секунду, проведённую рядом с ним.

Но в эту ночь ей от чего-то чудилось, что его слова не могут быть правдой.

Словно она не заслужила его любви. Будто она воришка, которая украла чужие признания.

Она не нужна ему…Такая порченая и слабая, с кучей проблем и тараканами в голове, которые не дают ей покоя.

Он не простит, когда узнает, что она солгала.

Ему нужна другая, которая сможет дать Андрею то, что, скорее всего, не сможет дать она.

Подожди, Андрей, возможно ты перестанешь меня любить, когда поймёшь, что я тебе не подхожу…

Странное ноющее предчувствие засвербило внутри, стоило ему открыть глаза.

Вторая половина кровати внезапно оказалась пуста. Он провел рукой по той стороне, где обычно спала Тучка. Холодная простынь свидетельствовала о том, что Лера давно встала.

Он резко сел, отбрасывая одеяло, решительно поднялся с кровати и отправился на поиски Леры.

— Тучка? — позвал он, заглядывая в гостиную. — Лера?! — крикнул чуть громче на пути в ванную.

Ответом была ему лишь тишина.

На кухне стояла одинокая тарелка с завтраком, от которой исходил легкий пар. Второй тарелки на столе не было, как и грязной посуды в раковине или на сушилке для чистой.

Андрей задумчиво осмотрел кухню и заметил на холодильнике записку.

— Уехала по делам. Не волнуйся. — прочитал он вслух.

Но волнение от её слов только усилилось.

Он схватил телефон и набрал номер Леры, но она, как и ожидалось, не ответила. Шумов отправил ей два сообщения, которые красноречиво горели серыми галочками.

— Что за черт?! — буркнул Андрей.

Что-то нехорошее снова заворочалось в груди.

Он знал, что Лера не уехала бы просто так, не предупредив его.

***

Пол дня он провел в ожидание, что вот-вот что-то случится.

Может быть он сделал что-то не так? Или сказал?

Почему ему стало казаться, что Лера вчера вела себя странно?

Андрей пытался успокоиться, убеждая себя в том, что он необоснованно волнуется за неё.

Но нехорошее предчувствие нарастало.

Тревога мешала ему работать.

Весь день он ожидал какого-то подвоха.

И именно в тот момент, когда на дисплее вспыхнул звонок от Михеевой, сердце ухнуло.

Андрей понял — вот оно.

— Приезжай в больницу к Тамаре Владимировне. — мертвым голосом сказала она.

***

Ничего не помнит. Как собирался. Как злясь искал ключи от машины. Как доехал до клиники и криво припарковался, занимая сразу несколько парковочных мест. Как бежал в больницу, сбивая кого-то на пути. Очнулся лишь тогда, когда поникшая и заплаканная Инна встретила его в зале ожидания.

Её мелко трясло. Андрей молча шагнул к ней и крепко обнял. Михеева обмякла в его руках и не сдерживаясь заплакала.

— Что случилось? — нетерпеливо спросил Андрей.

— Она… она… — сотрясалась в рыданиях Инна.

Шумов схватил Михееву за плечи и легонько встряхнул.

— Что с ней? Она жива? Кивни если да!

Кивок.

— Где она? К ней можно?

— Не…нет…она…на операции…

— Какого хрена?

— Андрей…я боюсь…что она умрёт… — завыла она.

— Никто не даст ей умереть, поняла? Сейчас мы сядем, ты выпьешь водички и все мне расскажешь, хорошо?

Кивок.

Инне понадобилось пять минут и два стакана воды прежде, чем она смогла говорить внятно.

— В общем, первого числа, когда у Леры взяли кровь, Тамаре не понравились результаты. В эту среду мы вновь пошли на приём. Ей назначили УЗИ, МРТ, вновь отправили на анализы. Тамара еще в первый раз заподозрила неладное. А потом ее подозрения подтвердились. У Леры нашли карциному яичника.

— По-русски, пожалуйста. — устало попросил Шумов, растирая глаза.

— Да-да. — рассеянно. — Это рак яичников, Андрей. В случае Леры — в правом. У нее обнаружили первую стадию.