– Фалез ты в своем…

– Вот дерьмо!

Раздался плеск и ворчание, отдаленно похожее на человеческое. Александр повернулся, краем глаза успев заметить тупую, чешуйчатую морду. Треугольная голова, прикрытая слипшимися волосами, замаячила у ног ополченца. Огромная лапа с острыми когтями потянулась к нему. Из глотки против воли вырвался крик: «Руби». К счастью, бывший кожевник со шкурами не церемонился.

Наточенное лезвие прошлось по длинной конечности. Вырна заворчала и подалась на глубину, но лапу забрать с собой не успела. Фалез ухитрился ударить еще раз, едва не перевернув плот.

– Отродье Ниргала! – воскликнул толстяк, плюнув вослед рептилии.

Александр отчаянно работал веслом, совсем забыв о порезах. Фалез стал загребать воду рукой с другой стороны. Вдвоем они подвели бревенчатое судно к берегу. Там он кинулся к мешку, достав склянку с лечебным эликсиром. По каменной тропинке к ним спустился смуглый ополченец с загоревшим лицом. В руке у него был факел, на широкой груди хлопковая одежда, жилетка и коричневый капюшон.

– Вы чего так спешите? – осведомился страж, поглядывая на озеро.

– Нирос, там вырна! – выпалил толстяк, размахивая факелом. – О-о-огромная! Чуть на дно нас не утянула.

Мускулистый ополченец подошел к воде и поднял факел, наивно полагая, что сможет осветить все озеро. Из тьмы доносился отдаленный плеск и удары капель, но никаких чудовищ он не увидел.

– Раньше здесь монстры не водились, – в раздумьях произнес Александр, вновь обращаясь к самому себе. – Охотники говорили, что много зверья приходит с севера.

– Ты зачем сюда спустился? – накинулся на товарища Фалез.

– А ты что, против, громила?

– Нельзя оставлять лошадей с Палмиром, – произнес толстяк, низким голосом. – Ты же знаешь, как он скотину любит.

Оба зычно рассмеялись. Александр убрал пустую мензурку в мешок и подошел к плоту. На краю, между бревен, лежала продолговатая зеленая конечность, напоминавшая человеческую руку. У вырн было четыре когтистых пальца с узловатыми наростами на фалангах. Как-то раз ему удалось препарировать такую тварь в Каменном лагере. На человека она была похожа только внешне. Внутри монстр был полон жутких дефектов вроде сросшихся ребер или волосатых отростков на желудке. Все первородные твари пестрили уродствами, но сейчас не конечность привлекла его внимание, а кое-что другое.

Забрав у Фалеза факел, он присел рядом с водой.

– Идите сюда. Вы не поверите!

Ополченцы встали по бокам.

– Ага. Конечно, не поверю. Разыграть меня хотите, – простодушно усмехнулся Нирос.

– Дурак. По-твоему, нам тут заняться было нечем?

– Ни разу такого не видел, – пробормотал Александр, дотрагиваясь до кожаного ремешка, обвязанного вокруг запястья чудовища.

Рядом на чешуйчатой конечности были еще восемь таких же самодельных браслетов. Пять из пеньки, два из какой-то ткани и один настоящий с разноцветными бусинками. От охотников он чего только не слышал об этих тварях. Рептилия была разумной, могла устраивать засады, открывать сундуки в лагерях и даже пользовалась палками как оружием, но не настолько, чтобы носить украшения. Для этого нужно было иметь представление о физической красоте.

Взгляд скользнул на середину плота, где лежал моток пеньки. Увидев ее, Александр вздрогнул.

– Фалез! Она не пыталась тебя схватить. Думаю, хотела забрать веревку, чтобы смастерить новый браслет.

– Ваша милость, это уже не смешно, – молвил Нирос, ткнув конечность факелом. – Монстры так не делают. Эти твари тупые, как овцы.

Александр посмотрел на подземное озеро, где пряталась вырна. Возможно, сейчас рептилия наблюдала из темноты, дожидаясь, пока они оставят плот и содержимое на нем. Ему стало не по себе. В Корундовый холл он теперь точно не вернется. Пусть клинок и дальше лежит под каменным сводом до последнего света. Все равно, чтобы целиком прочесать дно пещеры пришлось бы ночевать здесь месяцами.

– Уходим, – скомандовал он, бросив прощальный взгляд на плот и зеленую лапу с браслетами. – Вы сослужили добрую службу. Я попрошу отца выдать вам награду.

Ополченцы дружно закивали. Дюжине золотых монет или бутылке вина они радовались как дети. У городской стражи всегда было много хлопот, но когда ему требовалось выехать в долину и учинить очередной эксперимент, от желающих не было отбоя. Воины губернатора знали, что за те полдня, которые они проведут за городом, работы будет немного.

***

Была середина дня, когда они вернулись в Готфорд. Рыночную площадь в это время наполнял шум голосов и скрип телег. В таких местах Александр предпочитал не задерживаться. Спешившись, он вручил поводья Фалезу и пружинистым шагом направился в сторону Кременгольского холма. Обычно стражники провожали его до ворот верхнего предела, но в этот раз на просьбу удалиться возражать не стали. Фалез и Нирос хотели отоспаться перед ночным дежурством, а Палмир спешил навестить любимую.

Оставшись в одиночестве, Александр поспешил через лабиринт узких улочек и обогнул холм с востока, а затем вышел на первую мастеровую, где жили уважаемые ремесленники. Чуть поодаль, рядом с обрывом, высилась увитая плющом пушечная башня, из которой группа ополченцев зачем-то выносила землю и камни.

Проходя мимо мастерской старого плотника, Александр, как обычно, посмотрел на остатки каменной стены за садом. Размышляя об утреннем нападении, он не сразу заметил девушку в зеленом платье. Незнакомка с рыжими волосами двигалась вдоль грядок, непрерывно размахивая шестом. Александру такая забава показалась странной. На всякий случай он даже подошел к ставням мастерской и заглянул внутрь, но заметив там хозяина жилища, вернулся обратно. Наверное, у семьи мастера гостила родственница. В Готфорде часто появлялись новые люди, и обращать внимание на каждого было пустым занятием.

Оставив позади улицу, он пересек малую рыночную площадь и взошел на холм к вратам барбакана. Копейщики в стальных шапках одновременно поклонились. Александр кивнул в ответ и поспешил к Площади Брума. Мысли о клинке не покидали его всю дорогу. Если бы вместо ржавой косы он нашел там «Волчий сыть», вся нежить на острове в скором времени была бы уничтожена. Эксперимент с лунным прутом он успешно провел на вырне две недели назад. В тот вечер ему хватило трех ударов молнии, чтобы зарядить стержень из лунной стали, рядом с которым стояла клетка. Если первородное существо, получив такую встряску, мгновенно погибло, то и нежить должна была рассыпаться в прах. Так ему казалось. Отец не позволял взять с каминной полки их фамильный меч. «Равир Бакар» или, как его привыкли называть домочадцы – «Жалящий змей», идеально подошел бы для эксперимента с мертвецами.

Обойдя статую лорда Брума, Александр удостоил отца-основателя мимолетным взглядом, а когда повернулся, заметил у врат ратуши наемников. Воины сидели на щитах в тени каштанов, прислонившись к кирпичному забору. Завидев его, оба встали и поклонились. Он посмотрел на прямоугольные, красные щиты. Верхняя часть каждого была поделена на девять квадратов, пять из которых занимали золотые монеты – четыре по углам и одна в середине. Центральную монету окружали четыре голубых алмаза. Это был герб Ларанской торговой унии.

Сходу определив, кто ним пожаловал, Александр поспешил к трехэтажному особняку. Дверь была открыта. Внутри, как всегда, царила прохлада. Александр пересек холл и поднялся выше, но на лестнице второго этажа столкнулся с мажордомом. Статный мужчина в голубом дублете вовремя отпрянул, вжавшись в стену. Прикрывшись серебряным блюдом, домоправитель сдавленно рассмеялся и пробормотал:

– Ваша милость, вы меня чуть жизни не лишили.

– Прости, Флинт, – бросил он через плечо. – Лишить тебя такого сокровища не в моей власти.

Держась за перила, Александр поднимался все выше. Ступени были крутыми, а доски старыми, как и вся ратуша. Коридоры и лестницы в ней напоминали тоннели шахт, в которых с трудом могли разойтись два человека. Зато помещения на втором и третьем этажах были просторными.