Еще через день к Лиз явился агент ФБР с вопросами. Он хотел знать, когда она в последний раз разговаривала с Тедом. Она посылала ему деньги? Ответ был «нет». Знала, что он планировал побег? Тоже нет. Знает, где он сейчас? Нет, конечно. Агент предупредил ее, что если она знает, где Тед, но не говорит, ее могут обвинить в пособничестве и посадить в тюрьму. Он попросил показать последнее письмо Теда, потом захотел поговорить с Молли. Девочке он задавал вопросы насчет того, не приставал ли Тед к ней. Перепуганная Молли только мотала головой. Агенты ФБР приходили и к родителям Лиз.

Кеппел спросил ее, можно ли поставить «жучок» на ее телефон. Он уверял, что это будет такое устройство, которое может только отследить звонок, но не прослушать разговор. Лиз понимала, что рано или поздно Тед ей позвонит, и согласилась. В каком-то смысле это снимало с нее ответственность: так ей не придется самой сообщать властям, что Банди ей звонил.

А сам Тед в Таллахасси, наслаждаясь новообретенной анонимностью, начал делать вылазки в город и с радостью отметил, что никто не бросает на него настороженных взглядов. По улицам Сиэтла, Солт-Лейк-Сити или Аспена он уже не прошел бы незамеченным и постоянно ожидал бы окрика полицейского или бдительного гражданина, готового сдать его властям. Тед пришел к выводу, что если ему удастся избегать дурацких ошибок, которые заставят власти обратить на него внимание, он сможет прекрасно тут устроиться.

С работой он не спешил, пробавляясь мелкими кражами. В основном воровал кредитные карты у доверчивых жителей Флориды и снимал с них деньги, пока кражу не заметили.

Воровство было для него привычным делом. Еще мальчиком в Такоме Тед понял, что воровство может приносить ему вещи, которых родители себе позволить не могут. Он не умел откладывать удовольствие на потом. Если украсть нужную вещь, она окажется у тебя сразу же. К тому времени, когда Тед оказался в Таллахасси, он уже стал экспертом в области воровства. Он мастерски воровал не только кредитки, но и товары из магазинов. Ему ничего не стоило просто войти в торговый зал, взять то, что хочется, и выйти за дверь. Воровство приносило ему не только материальные ценности, но и давало ощущение подъема, необыкновенное возбуждение, которое очень ему нравилось.

Тем временем в Колорадо Майк Фишер начинал осознавать, что в этот раз беглец так быстро уже не вернется. Побег удался, и это означало, что погибнут еще девушки. Фишер не знал, когда будет нанесен следующий удар и где. Но был уверен, что это произойдет. Он не сомневался, что Банди – тот самый преступник.

Ему удалось включить Банди в список десяти самых разыскиваемых преступников в США. Фишер очень рассчитывал, что где-нибудь кто-нибудь увидит его снимок на плакате и сообщит о местонахождении Теда.

В паре десятков метров от дома с дубом перед крыльцом, на той же Западной Джефферсон, где поселился Тед, находилось общежитие сестринства «Хи Омега» – двухэтажное здание с галереей балконов по фасаду и большими окнами. На первом этаже там располагались гостиная, комната отдыха, столовая и кухня. Две лестницы вели наверх, к спальням. Прихожую освещала яркая люстра.

В такие общежития родители могли отправлять дочерей, не опасаясь за их безопасность. Там обязательно имелась «матрона» – педагог, отвечавший за порядок в доме. Мужчины наверх не допускались; в «Хи Омега» исключение делалось только для уборщика Ронни Энга, стеснительного худенького юноши.

По соседству с общежитием располагался ночной клуб «Шерродс», где девушки из сестринства любили проводить время по выходным. В Таллахасси слышали об убийствах студенток на другом конце страны, но не придавали этому значения. Здесь, в мирной Флориде, ничего подобного просто не могло произойти.

Вечер субботы 14 января 1978 года ничем не отличался от вечеров других выходных. Большинство студентов ходили по барам и ночным клубам; кто-то отправлялся на свидание, кто-то – навестить родных. Все были рады перерыву в занятиях. В общежитиях братств и сестринств постоянно хлопали двери, впуская и выпуская компании, парочки и одиночек.

Такое же оживление царило и в «Хи Омега». У каждой из девушек были свои планы на вечер. Двадцатиоднолетняя Маргарет Боуман, уроженка Флориды, приехавшая учиться в Таллахасси из Сейнт-Питерсберга, шла на свидание вслепую. Лиза Леви, двадцати лет, тоже из Сейнт-Питерсберга, решила зайти в «Шерродс» после работы выпить пива и отдохнуть.

Карен Чендлер, родители которой жили в Таллахасси, сидела в своей комнате и делала домашнюю работу, заглянула их проведать, а потом поспешила в общежитие продолжать занятия. Кэти Кляйнер, ее соседка по комнате восемь, ездила на свадьбу со своим парнем, а вернувшись, легла спать. На свидания отправились Нита Нири и Нэнси Доуди.

Около одиннадцати часов вечера, когда веселье в барах и дискотеках было в разгаре, студентка по имени Шерил Рафферти вылезла из машины и хотела зайти в свое общежитие Рейнольдс-Холл. Внезапно из-за куста возле крыльца выскочил мужчина в темной куртке и светлых брюках и быстрой походкой направился к ней. Зоркая Рафферти ускорила шаг, потом побежала и успела благополучно нырнуть в двери Рейнольдс-Холла.

Похожего мужчину видели около половины двенадцатого подглядывающим в окна домов на Западной Пенсакола-авеню. Он тоже был в темной куртке и светлых брюках, в вязаной шапке на голове.

В 23:30 две подруги, Карла Джин Блэк и Вэлери Стоун, студентки университета, зашли в «Шэрродс» потанцевать. Они выпили у барной стойки, и, оглядывая помещение, Карла заметила мужчину, выделявшегося из обычной университетской толпы. Он показался ей «каким-то встрепанным», а еще мужчина слишком пристально пялился на нее, и Карла испугалась, что он пригласит ее танцевать. Взгляд мужчины был очень настойчивым и «высокомерным».

Еще одна студентка, Мэри Энн Пиккано, заметила подозрительного незнакомца среди посетителей бара. Он был стройный, даже худощавый, с темно-русыми волосами. Мужчина подошел к столику, где она сидела с подругой, и пригласил ее на танец. Девушка приняла приглашение. Почему-то ей показалось, что он бывший заключенный. Но больше мужчина никаких авансов не делал, и после танца она потеряла его из виду.

Около трех часов ночи Нита Нири, хорошенькая блондинка двадцати лет, вернулась в общежитие Хи Омега в сопровождении жениха. Они поцеловались на прощание; вокруг все было тихо. «Шэрродс» уже закрылся, и музыка, гремевшая оттуда, замолчала. Посетители разбрелись кто в другие бары, кто домой, спать.

На раздвижных стеклянных дверях общежития был цифровой замок, и Нита уже собралась нажать комбинацию цифр, но тут заметила, что дверь не заперта. Такое часто случалось, особенно в выходные, когда все ходили туда-сюда. Нита не придала этому значения и отодвинула стеклянную панель, а потом потянулась к выключателю, чтобы погасить люстру в холле, которую соседки беззаботно оставили включенной. Внезапно она услышала громкий стук.

– Брэд! – воскликнула Нита, решив, что ее жених, перебравший с выпивкой, упал на крыльце.

Она выскочила наружу, но перед домом никого не было. Брэд, очевидно, уже уехал.

Нита обошла нижний этаж. Над головой у нее прошелестели шаги, и девушка подумала, что кто-то из подруг идет по коридору. В следующий момент она замерла на месте: какой-то мужчина сбежал с лестницы и бросился к входной двери. «Только бы он меня не заметил!» – подумала напуганная Нита. Левой рукой мужчина попытался открыть замок; в правой он держал нечто вроде бейсбольной биты. Мужчина открыл дверь и выскочил наружу. На нем была темная куртка до талии, бежевые брюки и темная вязаная шапочка. Мужчина был белый, худощавый, остроносый и чисто выбритый.

Нита подкралась к двери и заперла ее, а потом побежала наверх будить свою подругу и соседку Нэнси Доуди.

– Нэнс! – прошептала она, заглянув к ней в комнату. – У нас был чужой. Надо проверить, все ли в порядке.

Девушки пошли разбудить «матрону» Джеки Макгилл, но в коридоре им пришлось остановиться. Карен Чэндлер вывалилась из комнаты восемь, держась обеими руками за голову, вся в крови. Единственное, что ей удалось выговорить, – «помогите». Подруги срочно усадили ее на диван, и одна побежала звать на помощь. Сразу же были вызваны полицейские и скорая из Мемориального госпиталя Таллахасси. В комнате восемь царил хаос. Соседка Карен Чэндлер, Кэти Кляйнер, сидела в постели и раскачивалась взад-вперед, тоже окровавленная с ног до головы.