Лика постаралась состряпать на лице серьёзное выражение, но получалось плохо: ямочки на щеках нет-нет, а выдавали её веселье. Паша расслабился и, рассмеявшись, взял девушку за руку и повёл в дом.

Удобно устроившись в креслах гостиной, они изучающе посмотрели друг на друга.

«Действительно хороша», – подумал Павел.

– Ну рассказывай, Гликерия: как развлекается молодёжь стольного города Остёр? – Павел достал из нагрудного кармана джинсовой куртки пачку «Мальборо» и закурил.

– Дай и мне, – Лика взяла сигарету из руки Павла, немного задержав её в своей.

– Ты что, куришь?

– Да нет, балуюсь иногда, когда нервничаю. А сейчас я нервничаю… – Лика неумело затянулась, слегка закашлялась и откинулась на спинку кресла. – Мало что могу поведать тебе, мой юный друг, о досуге нашей «слабо позолоченной молодёжи». Последнее время много занимаюсь: сам понимаешь, выпускные в школе, вступительные в институт… Так, иногда встречаюсь с подружками, пару раз заходила в клуб на танцы, но быстро уносила ноги от наших ухажёров. Не вдохновляют… – Лика бросила в пепельницу недокуренную сигарету.

– Ну насчёт института можешь не беспокоиться: Гарик или Платов-старший уж куда-нибудь тебя пристроят.

– Хочу сама. И не «куда-нибудь», а изучать иностранные языки, лучше сразу несколько.

Лика рубанула рукой воздух, как бы отметая любые разговоры на эту тему.

– А вот о тебе, красавчик, наслышана очень много.

– Надеюсь, хорошего.

– Не сказала бы…

– А откуда информация?

– Подруги рассказывают. О вашей компании весь Киев судачит.

– Лихих компаний нынче хоть пруд пруди.

– Не скромничай, Паша: такая наглая и безнаказанная, как ваша, наверное, единственная на всей Украине. Хотя и о тебе я наслушалась немало.

– И что же?

Лика сразу посуровела, на долю секунды словно став старше:

– А то, что ты стал много пить. Что, кроме карт и загулов, ничем больше не интересуешься, даже футболом. И как это всё выдерживает Наташа? – Лика с облегчением выдохнула, как будто освободившись от тяжёлого душевного груза.

– Она и не выдерживает – она участвует, и не без удовольствия, прямо скажем… Приятно, когда твоя девушка – твой хороший друг. Как-то у нас всё спокойно стало, без шекспировских страстей…

Лицо Лики просветлело.

– Но в общем ты права. Живу какой-то не своей жизнью. И вырваться из этого порочного круга непросто. Поэтому и приехал сюда. Может, получится? А, княжна?

Лика резко встала, села совсем рядом с Пашей, взяла его за руку. Нежно обняв опешившего Платова, она стала целовать его в лицо, шею, волосы, тихо шепча ему в ухо:

– Получится, обязательно получится.

Павел почувствовал, что теряет контроль над собой. Мысли перескакивали, как кадры фильма, склеенные из разных частей жизни. Наташа, целующая его в щёку. Маленькая Лика, играющая в песочнице, её отец Гарик, всегда приветливый и гостеприимный, почему-то свой последний матч за «Динамо» и…

Лика откинула с лица короткие волосы, взяла Пашину голову в обе руки и прижалась губами к его губам в неумелом поцелуе.

Все Пашины мысли мигом испарились. Он чувствовал только мягкие, ласкающие Ликины губы, её упругую грудь и гладкое манящее бедро. Когда Ликина рука медленно двинулась к низу его живота, Паша, уже ничего не соображая, откинулся на диван, увлекая за собой девушку.

Но Лика, как бы очнувшись, отстранилась, пригладила руками причёску и, поцеловав Пашу в лоб, тихо произнесла:

– Не сейчас и не здесь. Да и мои заждались тебя к ужину.

Всю недолгую дорогу к Ликиному дому Павел не мог прийти в себя. Ощущение было такое, что у него снесло крышу и никак не получалось поставить её на место. Шли молча. И, чтобы нарушить молчание, он поинтересовался:

– А как твои узнали, что я в городе?

– Да ты так гнал, что чуть не сбросил папину машину в кювет при въезде в город, – Лика рассмеялась и, как ни в чём не бывало, по-хозяйски взяла Пашу под руку.

Лена и Гарик, Ликины родители, радостно встретили гостя. Стали расспрашивать о его родителях – Паша отвечал что-то невпопад. А когда сели за стол, он с горечью почувствовал, что выпивать и закусывать с друзьями, с дочкой которых он только что чуть не переспал, просто невыносимо. Они выпили с Гариком по рюмке коньяку за встречу. Паша чем-то закусил и стал прощаться с радушными хозяевами, ссылаясь на усталость.

Лика проводила его до калитки и, привстав на цыпочки, хотя была с ним почти одного роста, целомудренно поцеловала в лоб.

– До свидания, любимый.

Это «любимый» совсем добило Павла, и он не разбирая дороги побрёл домой.

У себя в комнате он сбросил джинсы, майку и куртку прямо на пол и, не утруждая себя переодеваниями, бухнулся в кровать.

Спалось тревожно: будто бы что-то змеилось, кольцами опутывая его шею, а он не то что не пытается вырваться, а замер в оцепенении. Вот кольца сжимаются всё плотнее – несильно, даже приятно; вот перед его лицом возникла голова великолепной рептилии, гипнотизирующая янтарными глазами… Ближе, ближе… Паша уже готов был испугаться, но, ощутив через сон чьё-то прикосновение, смог наконец открыть глаза.

Прохладная Ликина рука гладила щёку Платова и слегка щекотала за ухом.

– Пора менять распорядок дня, Павел Николаич, – игриво растрепав его волосы, и без того за ночь разлетевшиеся по подушке, Лика слегка стукнула стряхивающего с себя сон Павла по темечку.

– Мы здесь в провинции к этому времени половину дел успеваем переделать.

– Я на отдыхе, – Паша натянул сползающую простыню на грудь, хотя где-то внизу она предательски приподнималась.

– Тем более вставай, радуйся прекрасному утру и всем прелестям деревенской жизни.

Говоря это, Лика собирала разбросанную по всей комнате Пашину одежду и складывала её на стоящий в углу стул.

Павел протёр глаза и, смахнув остатки сна, внимательно посмотрел на Лику. В свободной шёлковой майке и джинсовых шортах она выглядела потрясающе!

– Ты не пробовала носить лифчик? – Паша пытался отвести взгляд от Ликиных прелестей, досадуя, что подняться при ней с кровати и начать одеваться было бы сейчас весьма неудобно.

– Да, когда хожу в школу, а в свободное время не обременяю себя лишними предметами туалета. Ну, вставай, Павлуша, нам сегодня столько всего нужно сделать.

– Лично у меня на сегодня никаких планов нет.

– Будут. Вставай и приводи себя в порядок, – безудержный напор Лики словно имел вещественную плотность, снося всё вокруг.

– Ладно. Брось мои трусы, а то я не дотянусь. Мне нужно в душ.

– А ты иди так.

– Как «так», голым? Хочешь посмотреть на обнажённого мужчину?

– Угу.

– Ничего интересного ты не увидишь.

– Увижу, – Лика слегка покраснела и, отведя от Паши взгляд, сказала как бы в сторону: – Я ещё никогда не видела мужчину без одеж… – она запнулась, – без всего.

– Даю бесплатный совет: поезжай в Москву, сходи в Пушкинский музей – и там увидишь статую обнажённого красавца Давида.

– Да видела уже. Так он же статуя. Не возбуждает.

Если Лика в глубине души и смущалась от сказанного, то умело это скрывала.

– Тогда поезжай в Америку, зайди в мужской стрип-бар. Там точно возбудишься.

– А может, я хочу возбудиться, глядя на тебя?

– Бесстыдница, – Паша обмотал вокруг бёдер простыню и пошёл в душ.

Намыливая шампунем голову, он услышал, как открылась дверь в ванную, и сквозь застилающую глаза пену увидел беззастенчиво рассматривающую его Лику.

– Понравилось?

– Очень, – Лика повернулась к выходу и бросила через плечо: – А Давид бы тебе позавидовал.

Когда Паша, закутавшись в полотенце, вышел из ванной, Лики в комнате уже не было. Он быстро надел чистую майку, натянул джинсы и босиком прошлёпал в гостиную.

Лика, сидя в кресле-качалке Платова-старшего, делала вид, что с интересом читает «Вестник медицины» трёхлетней давности. Паша потянулся и как бы невзначай спросил:

– А где можно позавтракать в такое время?