Нет, никакой паники. Все осмысленно. Десятки мелких шариков – еще с училища помнится, что их ровно сто тридцать шесть – через полминуты ринутся наружу, поражая всех и вся в радиусе до ста метров. В условиях леса зона поражения естественным образом снижается, но за это короткое время он сумеет не только преодолеть этот рубеж, но и если не уничтожить, то хотя бы задержать преследователей. Да даже просто шокировать их, деморализовать.

Коммуникатор показывал, что группа в полном составе уверенно приближается к выходу из леса.

Позади один за другим прозвучали два взрыва, упав красными сполохами на стволы деревьев.

Сто, даже меньше, метров.

Перепрыгнув через куст – как же хорошо чувствовать себя молодым и сильным! – Берг впереди увидел просвет.

Шальная, недостойная командира мысль, пришла к нему. Каждый за себя.

Он подавил ее, свалившись за ствол дерева и уставившись в коммуникатор. Один, два, три, четыре… Семь! Мимо него пробежал кто-то громоздкий, тяжело дыша. Времени идентифицировать его не было. Еще один шум как от ломящегося через заросли кабана раздавался справа.

Ходу, ходу!

Слева сзади раздалась автоматная очередь. Берг посмотрел вверх. Обезьяны атакуют и оттуда. Но никакой опасности не увидел.

Перекатившись, вскочил и бросился вперед.

Наверное, можно – или нужно? – было организовать групповое движение. То, что называется «кольцо». Ощетинившись автоматами, как древнеримская «черепаха» копьями, выйти из опасной зоны. Казалось бы, хороший прием против неорганизованных, дремучих дикарей, которые в принципе не способны противостоять организованному и обученному воинскому подразделению. Но это только в принципе, по идее. Кадровый офицер капитан Берг, что называется, задницей чувствовал, что все не так просто. Да и какая к черту «черепаха» в условиях темноты и леса? Просто большая и неуклюжая мишень.

Потом, все разборы потом. Когда выберемся.

На опушке кустарник, как это и всегда бывает, оказался особенно густым и свирепым. Берг, наплевав на сохранность одежды и штатного оборудования, проломился через него, находясь – честно – на гран паники.

Ночнушка позволила ему увидеть, что лошади, тревожно взмахивая мордами, уютным табунком стоят он него метрах в двухстах, не больше.

Но он не стал поддаваться инстинкту и бежать к спасительным лошадям. Вместо этого переместился в сторону, под большой куст, и осмотрелся. Тут, на выходе из леса, тоже вполне можно устроить засаду. Правда, до сегодняшнего дня у дикарей не наблюдалось оружия, действующего дистанционно, только ножи и иногда копья, так что на открытой местности они не представляли большой опасности, но тем не менее Берг предпочел быть осторожным, нежели мертвым.

Из кустов с шумом выскочил какой-то солдат и, увидев табун, бросился к нему. Следом второй, третий. Берг посмотрел на экран и увидел, что все успели выбраться из леса, кроме Карнеги, который почему-то двигался параллельно опушки, приближаясь к капитану. Потерял направление? Это с коммуникатором-то? Так не бывает.

Капитан вызвал его.

– Карнеги! Почему не выходишь?

– На болото напоролся.

– Какое еще болото? Давай ко мне.

– Сейчас.

Болото какое-то… Капитан только что там проходил и никакого болота, даже жалкой лужи не увидел. А этот – нате вам пожалуйста. Совсем от рук отбились. Сейчас! Как будто устав не для него писан.

Берга вдруг прошиб пот.

Чтобы Карнеги сказал «Сейчас»?! Да за ним в жизни такого не водилось!

Вскочив, капитан со всех ног бросился к лошадям, оглядываясь на ходу. Черт, хороший был солдат, надежный. Жалко его. Но как такое могло получиться? Ничего, пока коммуникатор рядового активирован, он успеет скачать с него записи последних минут. Сейчас главное уйти от леса подальше.

Он уже настолько близко подбежал, что слышал запах животных и отчетливо видел фигуры солдат между ними. Они негромко переговаривались. Он еще раз оглянулся. А вдруг?

И вдруг произошло! От стены кустарника отделилась бегущая фигура. Слава тебе… Что-то в ней не то. Берг остановился. Это не Карнеги. Нет, точно не он! Это же дикарь! Капитан вскинул автомат, готовый в любую секунду выстрелить. Кто-то, мягко ступая, подошел к нему сзади.

– Это не Карнеги, – проговорил капитан. Он не понимал, зачем к ним бежит дикарь. Может, сдаваться? Или он тут вроде бессеркира? Так валить его, и дело с концом.

– Конечно, – ответил из-за спины незнакомый голос. – Не он.

Берг резко обернулся. Перед ним стоял дикарь в форменной куртке с сержантскими нашивками и сдвинутыми на лоб ночнушками.

– Не надо, капитан Берг. Иначе ты сейчас же будешь убит.

То, что дикарь почти без акцента говорит с ним на его родном языке, пожалуй, поразило Берга даже больше, чем то, что он оказался в плену.

– Отдайте оружие и садитесь на массипо.

– На что?

– На это животное, – пояснил дикарь, отбирая у него автомат, а потом и пистолет, и нож.

– И что дальше?

– Ничего нового. Пошли.

К удивлению капитана ближайшая из лошадей подогнула колени и опустилась на землю, подставляя седло седоку. Берг взобрался на него, за его спиной ловко разместился дикарь, они тронулись. И тут капитана вызвал полковник Ларусс. Берг почувствовал, как в его правую уперлось что-то острое. Берг подумал, что у него, да и у всей группы, появился шанс.

– Вы где? – спросил полковник. Лицо его было злым до невозможности.

Острое кольнуло сильнее.

– Нахожусь в рейде.

– Какой к черту рейд! Возвращайтесь назад. Живо! – проорал полковник и оборвал связь. Похоже, на базе что-то произошло. Судя по злющей роже Кинга, вряд ли это что-то можно считать радостным событием.

– Вы его убили, – проговорил Макс, стоя над телом Георга, грудь которого была вспорота одним единственным ударом ножа.

Он чувствовал опустошение после потери единственного человека, который находился рядом с ним. Конечно, толку – практического, материального – от тяжело раненого парня было немного, но с его смертью Макс лишился чего-то такого важного, после чего он чувствовал себя буквально обворованным. Давно он не испытывал подобных потерь, если не считать его отлучения от скачек.

– Я же тебе уже говорил, что он попытался убить одного из нас. Кстати, того, который его лечил. Вот, – говорун показал на нож-выкидуху, валявшийся на земле рядом с телом убитого солдата.

Такие ножи в большом ходу у приблатненной молодежи, которая в большом количестве вьется вокруг ипподромов. Полиция и собственная служба безопасности, осуществляющая охрану на входе и трибунах, собрали немалую коллекцию подобного барахла наряду со многим другим и как-то устроили большую выставку, где в витринах буквально грудами выложили свою добычу. Да и у самого Макса в детстве имелся такой же, только не с черными пластмассовыми накладками, а с желто-серыми из дуба. Так, по крайней мере, уверял пацан, отдавший его Максу в обмен на цепочку. Кстати, цепочка была хорошая, это он до сих пор помнил. Правда, нож тогда казался куда лучше…

– Я тебе не верю, – упрямо проговорил Макс, отворачиваясь от тела и упершись взглядом в говоруна.

– Как это? – удивился тот.

– Он же не дурак, чтобы, можно сказать, чуть ли не на операционном столе устраивать поножовщину.

– Тебе должно быть виднее. Но только я тебя не обманывал. Просто мы на это не способны, если я правильно понял это слово.

– Обманывать, это значит говорить не то, что есть на самом деле, – пояснил Макс. – Или будет.

– Значит, правильно я понял. Мы этого не можем делать по определению. Как такое может быть, если все мы знаем друг о друге все до мелочей?

– Но я-то вас так хорошо не знаю.

– Ты хочешь этим сказать, что ради тебя мы сделали исключение? Зачем? Чтобы через некоторое время, когда ты освоишься, узнал то, что есть по правде? То есть совершить большие, даже невероятные усилия ради того, чтобы… Я даже не знаю для чего. Пойми ты, у нас нет навыка обманывать. Как нет третьей ноги или крыльев.