«Сейчас принесут».

Макс, конечно, слышал про телепатию и прочие полуволшебные штучки, про которые любят писать в глянцевых журналах и показывать в псевдонаучных передачах. В молодые годы он даже немножко увлекался всем этим, отдавая должное возрасту, но позже, занявшись серьезным делом, про подобные глупости забыл. Так что же, получается, что дик… местные умеют пользоваться телепатией? Тогда кое-что становится понятно.

А теперь, однако, придется следить не только за своими словами, но и за мыслями.

Он посмотрел на Камила, совсем недавно сбросившего его в воду, и не увидел у него никаких следов недавнего возбуждения. Подошел, похлопал его по переднему бедру, и тот, оторвавшись от куста, который общипывал, повернул голову и посмотрел благодарным взглядом. Или только так показалось? Может, никаким и не благодарным, а равнодушным? Тоже может быть. Садиться на него не хотелось совершенно.

Вскоре, буквально через минуту, меж деревьев появились четверо… четверо местных, несших раненого. Действовали они слаженно и по-прежнему молча. Напичканный обезболивающим Георг вряд ли страдал физически, но лицо его, страдальчески напряженное, выражало муку.

Но что для него сейчас можно сделать? Наверное, ничего.

Отвернувшись, Макс увидел, как одна из женщин подошла к массипо и тот – Макс такое видел впервые – будто по команде подломил ноги и лег на живот, дав ей взобраться на свою спину, не оснащенную даже подобием седла. Да что там седла – уздечки не было. Что ж, коли так, то и недавнее поведение животинки вполне объяснимо. Как говорится, более чем.

Ситуация требовала не только пересмотра текущей тактики и, соответственно, осмысления, но и, если получится, смены стратегии. Полковник Ларусс, глядя на свою клокочущую базу, отдавал себе отчет в том, что он что-то упустил, коль скоро события стали развиваться несколько не по сценарию. С другой же стороны чувствовал наступление неких благоприятных лично для него перемен, только для этого требуется оседлать ситуацию и на ней, словно принц на белом коне, совершить прорыв. Собственно, хороший военачальник тем и отличается от посредственного, что самую дрянную ситуацию способен обернуть в свою пользу. День, вечер и часть ночи ушли на суету – доклады, допросы, рапорта, отчеты, переговоры. Словом, не было времени на то, чтобы спокойно посидеть и подумать. Раненые, травмированные, потерявшиеся, испуганные, деморализованные – все они вносили в общую атмосферу немалую долю предпанических настроений, в других условиях грозивших не только снижением боеспособности подразделения, но и чуть ли не бунтом, что на отдаленных территориях порой случается.

Ночью, оставшись наконец-то наедине с самим собой, Кинг смог хоть немного времени посвятить оценке положения, в котором очутился. Поэтому утром после развода, когда он собрал совещание, у него вчерне был готов план.

Майор Строг, напряженный, в свежеотглаженной форме, осунувшийся и, похоже, готовый ко всему, уже в третий раз, считая со вчерашнего дня, доложил о провальной операции накануне. Рублеными, уставными фразами (видать, полночи формулировал) описал все по секундам, выводя на штабной экран кадры хроники своего провального рейда.

– Считаю, – подводил он итог, – что отряд под моим командованием попал в зону некоего незарегистрированного внешнего воздействия. Учитывая, что рядовой Мальтиус подвергся нападению змеи, возможно, ядовитой, допускаю, что мы попали в засоренную ими местность. Что и послужило причиной паники, которой подверглись животные. При этом вины с себя не снимаю и готов прямо сейчас, немедленно отправиться на разведку и продолжить поиски пропавшего личного состава базы.

– И одного гражданского, – буркнул Кинг.

– Так точно, и одного гражданского.

– В вашем докладе я не услышал соображений по поводу того, что через двадцать одну минуту скачки наши беглецы сначала разделились на незначительное расстояние, а чуть позже, воссоединившись, практически одновременно обесточили коммуникаторы.

– Не могу знать, господин полковник.

Тауберг, на верноподданническую реакцию которого полковник рассчитывал особо, пока помалкивал, так что пришлось выводить на сцену новое действующее лицо.

– А что нам скажет наука?

Винер, прошедшим вечером приложившийся таки к бутылке, вскинул голову.

– В каком смысле? – спросил он.

– В том самом! Или вы что, не слышите, о чем тут идет речь?

– Почему не слышу. Только до сегодняшнего момента, точнее, до вчерашнего, у меня не имелось данных о том, что лошади, – он вскинул голову, – подчеркиваю, местные лошади, имеют такую реакцию на пресмыкающихся. По моим, правда, земным представлениям, копытные вообще змей не боятся. В крайнем случае, они их просто затаптывают. Взять хоть тех же овец. Змеи их буквально на дух не переносят и при одном запахе овечьей шерсти стараются убраться куда подальше. Словом, у меня нет никаких оснований предполагать, что причиной паники у животных, если, конечно… М-да. Словом, причина явно не в этом.

– А в чем тогда? – подал голос капитан Берг, явно стремящийся поддержать Строга. Ну как же, коллеги!

– Полагаю… – раздумчиво начал Винер.

Утром полковник имел с ним короткий разговор, для чего не поленился зайти в его бокс, и теперь профессор отрабатывал свою партию. Ему тоже очень хотелось домой, на Землю, к своим опытам, статьям и лаборанткам. Или студенткам? Кого он там поимел?

– Полагаю, что целесообразно всем нам еще раз посмотреть хронику событий. Кто, что, когда. И тогда уже пытаться делать выводы. А так…

Легкий жест модного профессора и донжуана говорил о том, что заниматься пустяками он не намерен. Но и полковник не собирался тянуть время. Ситуация такова, что заставляет нестись вскачь, а не плестись нога за ногу.

– Думаю, что у вас было достаточно времени для того, чтобы просмотреть записи и сделать выводы, – резко сказал он. – Если не хватило, то разрешаю это сделать теперь, но до конца совещания я жду ваших выводов. Капитан Берг!

– Я! – вскочил тот, хотя на базе давно уже существовало негласное правило не прыгать во время совещаний.

Полковник поморщился.

– Доложите нам о ходе вашего расследования по поводу пропавшего капрала Рэма.

Он сознательно опустил частицу «фон». Слишком много чести для такого говнюка.

– По настоящее время, господин полковник, следов присутствия капрала в пределах части не обнаружено, как и его тела. Полагаю, что он дезертировал.

– А что, тут где-то поблизости имеется публичный дом? – язвительно поинтересовался Кинг. – Или имеется кабак с дешевым пойлом? Тогда почему кроме него об этом никто не знает? Или вы все же в курсе?

– Никак нет, господин полковник!

Берг явно собирался что-то добавить, но полковник его оборвал.

– Садитесь. Не понимаю, как вы могли прошляпить наличие тайного лаза, ведущего за пределы базы. Напоминаю, что речь идет о защищенном военном объекте, на расстоянии многих миллиардов километров не имеющем ни борделей, ни кабаков и вообще ничего похожего. Или вы хотите мне сказать, что капрал, а, может, и еще кое-кто, ходит в гости к дикарям?! Грибочки-ягодки собирает?

Он грозно оглядел собравшихся. Градус, которого требовалось достичь, уже приближался.

– Вочевски! Ваши соображения?

Густав, самый младший по званию из собравшихся, встал, демонстрируя всклокоченную бородку. Впрочем, звание его, как все знали, было фикцией. Присвоили перед отправкой сюда, чтобы не отсвечивать еще одним гражданским перед военным ведомством.

– А я вот думаю, что не худо бы порасспросить нового тренера. Ведь это он, как я понимаю, первым рванул. Это ж не пацан зеленый, который первый раз в седле, – тренер. Чемпион.

– Ну так и спроси, – не без ехидства ввернул Тауберг. – Только где ты его найдешь?

– А это не мое дело искать. Меня спросили, я ответил.

– Что, никаких мыслей? – уточнил полковник, наливаясь гневом.

– Почему? Кое-какие есть.