Потом его поволокли; остались две хорошо заметные борозды, явно оставленные каблуками. Но волокли не слишком долго – буквально несколько метров. Дальше, похоже, несли. Тоже, впрочем, не очень долго. Триста одиннадцать метров, как показывала аппаратура. Причем несли от ручья в глубь леса, где вовсю свирепствовали кровососущие насекомые, напоминающие москитов.

И тут разведчики нашли следы огромных копыт. Знакомых копыт массипо. Тут лошади топтались долго, может, несколько часов. Причем не на привязи, потому что следы главным образом находились в центре небольшой поляны, диаметром никак не больше двадцати метров.

Мнения разведчиков разошлись. Чива уверял, что коней было три. Майор же был склонен остановиться на двух.

Здесь же, в высокой траве, обнаружена была зажигалка марки «Феникс» оранжевого цвета, явно выпавшая из кармана рядового; экстренный запрос на базу подтвердил, что именно такая имелась у Булыги.

Расширенный поиск на поляне, где, кстати, москитов почти не было, и вокруг нее принес неожиданные результаты, на которые поначалу внимания никто не обратил. Майор, дважды натолкнувшись взглядом на кучки навоза, на котором уже вовсю пировали насекомые, автоматически отметил, что они разного цвета и формы. Произошло это случайно, по привычке. Он не лошадиное дерьмо тут ищет, а следы бойца и его возможных похитителей. Или спасителей? Такая мысль тоже приходила в голову. Мало ли, чего только на свете не бывает. В морях и океанах на Земле, говорят, дельфины спасают потерпевших кораблекрушение. На Арционе шайка грабителей, от которой страдала вся округа, три месяца выхаживала мальчишку-землянина, за каким-то чертом взятого отцом с собой на время каникул, после чего пацан был благополучно передан в миссию. На Эльфийских Дебрях переводчица из консульства, во время землетрясения выпавшая из окна пятого этажа, была подхвачена в падении «эльфом», хотя, как известно, крылатые аборигены весьма негативно настроены по отношению к чужакам. Словом, примеров хватает. А уж легенд и вовсе с избытком.

Он уже отошел метров на пять, вороша траву сорванной веткой, когда внезапно вернулся обратно и расковырял сначала одну кучу, спугнув многочисленных насекомых, затем другую, запечатлев обе в памяти своего коммуникатора.

Стало очевидно, что животные употребляли совершенно разный корм. Одно (?) питалось исключительно травой, навоз же другой свидетельствовал о том, что его кормили комбинированным кормом и отчасти травой, что очень напоминало рацион лошадей, находящихся на базе. Просто один в один. Проведенный на месте экспресс-анализ позволил в точности установить – корм с базы. Значит лошадь тоже.

С момента этого открытия операция по спасению рядового Булыги приняла несколько иное содержание. Кинг, едва получив сообщение о разночтениях, а главное совпадениях в дерьме, взял поиск под постоянный личный контроль.

Пока двигались по лесу, следы тяжелых животных читались легко, так что можно было передвигаться бегом, в режиме марш-броска. Сообщения с вертолета, основанные на спектрографии воздушной среды, при которой отслеживается аммиачный след, характерный для скоплений значительных групп людей или животных, свидетельствовали, что таковых в радиусе пятидесяти километров не наблюдается. Спутник же сообщал, что на расстоянии ста километров на юго-запад может находиться некая группа аборигенов, числом, предположительно, до пятидесяти-шестидесяти особей. Плотная шапка леса не позволяла дать точную оценку, однако можно с уверенностью сказать, что это кочевые, а не оседлые, делающие переходы в несколько дней и останавливающиеся лагерем. Очевидно, с целью охоты и собирательства.

Вчерашние учения проходили в предлесье, или, если точнее, в полосе, где лес только начинается. В отличии от Земли, где лес встает стеной, здесь переход от гор к степи и от степи к лесу происходил плавно, без надрыва. Впрочем, подобное наблюдается в Африке. Сначала на открытом пространстве появляются отдельно стоящие деревья, потом заросли кустарников, дальше растительность становится гуще. Причем в данном случае все это было обусловлено еще и тем, что поблизости протекает ручей.

В этих условиях понятно, почему ставший «пехотинцем» солдат предпочел несколько углубиться в лес. Один, на чужой планете, в условиях раздробленности боевого подразделения, он не мог не бояться, потому и попытался скрыться за деревьями от возможной или воображаемой опасности, зная при этом, что свои его и так найдут. Главное, не нашли бы чужие. Хотя известно, что аборигены агрессии не проявляют. Никогда. И поэтому майор Строг здесь. Добровольно. В отличие от многих других, кого затащили сюда принуждением или обманом.

Через четыре часа преследования он объявил привал. Полчаса.

Выходили они налегке, с суточным запасом, но, если верить карте, троим разведчикам предстоял долгий путь, как минимум двое суток. Дорога относительно легкая – идти по следам огромных массипо просто, лишь немногим сложнее, чем по хайвею. Зато приятнее. Смущало только то, что поблизости не имелось площадок для приземления вертолета. Существовала вероятность зависнуть над речкой, только для этого потребуется выжечь сучья деревьев. Впрочем, не проблема.

Жирный какао, витаминизированные галеты, сублимированное мясо и тридцатиминутный отдых вполне способны восстановить силы профессиональных диверсантов, положивших много сил и лет на свое обучение. Правда, несколько застоявшихся. Но зато – нацеленных на результат.

Сержант Чива, поев, минут на десять погрузился в сон. Рядовой Карнеги отдыхал, задрав ноги на ствол дерева. Майор Строг лежал на хвойной подстилке, «листая» коммуникатор и отмахиваясь от насекомых веточкой.

Что-то произошло, но никто не понял что именно. Ощущение такое, будто воздух загустел. Не в том смысле, что дышать стало труднее или руки-ноги не могли преодолевать среду. Чистая психика. На другом языке это называется «опасность».

Молодые, понятное дело, не умеют так реагировать, как профессиональные военные. Майор первым перекатился за ствол дерева и засадил автоматную очередь в кусты, росшие недалеко от их «пикника». Заросли брызнули зелеными ошметками, но более ничего не произошло.

Чива, тоже имеющий некоторый опыт, отстрелялся градусов на семьдесят левее, после чего, перекатившись, занял позицию за спиной командира.

Рядовой исторгнул очередь едва ли не раньше сержанта. Пули из его автомата выбивали щепу из древесных стволов, но реального, видимого результата тоже не принесли.

И – ничего. Тишина.

Нападение отражено. А было ли оно, нападение?

Если б майора прямо сейчас поставили перед трибуналом, волшебным образом выдернув из этой чужой человеку сельвы, он вряд ли смог объясниться и, больше того, оправдаться. Чинуши они чинуши и есть. Щуки штабные, если не сказать хуже. Которые соль видели только в солонках, но не на собственных комбезах. Зато перед своими товарищами он оправдался бы запросто. То есть, почему оправдался-то?! Не так. Парни, прошедшие огни и воды чужих планет, не могут его не понять. Профессионалы, которые чуют опасность. Нюхом, задницей, шестым чувством – какая разница! Этот «нюх» многих хороших парней уберег от смерти. Правда, многих и не уберег. Тех, у кого его не было. А вот у его парней, как выяснилось, он есть.

– Чива? – запросил майор сержанта.

У всех нормальных диверов есть кликухи или позывные, а этот сержант все держится на своей родовой фамилии.

– На волне.

– Что на горизонте?

– Не пойму. Чисто, вроде.

– Карнеги?

– Противника не вижу.

Майор сглотнул. Во рту еще оставался привкус какао. Померещилось? Ну, бывает. Только чтобы всем троим? Сомнительно. Впрочем, бывают такие наводки!

Рассказывали, будто на Копейке – дурацкая планета, плоская, как монета, – скалы разговаривали совершенно человеческими голосами. Беседовали. Вступали в дискуссии с людьми. Будто бы от имени всей планеты. В итоге десантный батальон в полном составе отправили в психушку на орбите Марса. Полтыщи человек во главе с командиром. Говорят, расстреляли там чуть не три тонны боезапаса. Будто бы и ядерный подорвали. Впрочем, ту Копейку больше никто не видел. Не то и впрямь размолотили, не то… Словом, домыслов на эту тему хватает. Легенды, байки, истории. В любом офицерском кубрике ближе к полуночи, а лучше попозже, можно наслушаться такого, что лучше и не слушать, благо что к этому времени все пьяны настолько, что наутро ничего не помнят.