Конституционный конвент был далек от единодушия. Гамильтон (1757–1804) сразу же предложил установить в стране монархию, которая, по его мнению, способна наилучшим образом охранить власть, переданную в руки богатых и знатных по происхождению людей. Что же касается народа, то он считал его беспокойным, непостоянным, не умеющим правильно рассуждать. Мэдисон настаивал на передаче власти только землевладельцам, купцам и промышленникам. А все остальное население надлежит, по его мнению, не только обезземелить, но и лишить вообще всякой собственности. Дикинсон считал ограничение права голоса для трудящихся масс необходимым условием защиты власти и государства от опасных обнищавших людей. Шерман заявил, что народ должен иметь как можно меньше отношения к правительству.

Так родилась реакционная Конституция Соединенных Штатов Америки, которую подписали 39 из 55 делегатов, которая отстранила народные массы от управления государством и передала власть в руки сговорившихся буржуазии и рабовладельцев, которая до настоящего времени является основным законом страны.

«Мы принимаем ее на пробу только потому, что президентом станет Вашингтон» – девиз, который объединил делегатов конституционного конвента.

Союз между буржуазией и рабовладельцами был заключён на основе взаимных уступок. Рабовладение было сохранено в старых штатах (в южных, поскольку северяне уничтожили рабство сами), но не допускалось на новой территории между Аллеганами и Миссисипи севернее реки Огайо. Впрочем представители буржуазии были за-интересованы в сохранении рабства в южных штатах как работорговцы. Было достигнуто согласие и о представительстве от штатов в конгрессе (5 рабов были приравнены к 3 свободным), а также о том, что добровольное вступление штата в союз не означает, как считали южане, права добровольного выхода из союза. Плантаторы пошли на уступки и в вопросе передачи права установления налогов в ведение федерального правительства.

Буржуазия и рабовладельцы были единодушны, когда речь шла о лишении избирательных прав индейцев, негров, женщин и установлении высокого имущественного ценза. Из трех миллионов населения избирательным правом по Конституции США пользовались 120 тысяч чело-век. В Коннектикуте избирателем мог быть только владелец имущества стоимостью в 134 доллара. В Южной Каролине избираться могли только белые, верующие в бога, живущие в штате не менее года и владеющие 50 акрами земли. В Георгии – белые, имеющие имущество в 10 ф. ст. В Массачусетсе избираемый должен был принести присягу в том, что он верит в ветхий и новый завет и в святой дух, кроме того, должен был иметь не менее 300 ф. ст. В Нью-Гемпшире только протестант, владеющий 1000 ф. ст., мог быть избранным. В Виргинии и обеих Каролинах избирательный ценз требовал наличия земельной собственности в 50 акров. В Соединенных Штатах не мог быть избран губернатором еврей, католик или атеист.

Эта антинародная конституция была встречена народными массами крайне недоверчиво и даже враждебно. Началась борьба между сторонниками и противниками конституции. За ее утверждение боролись федералисты – купцы, финансисты, промышленники и примкнувшие к ним рабовладельцы во главе с Вашингтоном, Гамильтоном, Мэдисоном, которые не только агитировали за конституцию, но и не жалели денег на подкупы. Фермеры и должники составляли лагерь их противников во главе с Джефферсоном, Патриком Генри и Ричардом Генри Ли, вели энергичную борьбу против ратификации конституции, настаивая на внесении в текст конституции дополнительных гарантий демократических свобод. Навязываемый этой конституцией политический строй Ричард Генри Ли охарактеризовал как новую тиранию.

Незначительным большинством голосов (30 против 27), путем шантажа, подкупов и запугивания федералисты победили, но лишь при условии принятия ими требований многих штатов о внесении в конституцию демократических поправок.

Несомненный интерес представляет оценка обстоятельств принятия этой конституции, данная Хосе Марти44 в связи с ее 100-летием, которое широко отмечалось в Соединенных Штатах в 1889 г. В своей статье «Сотая годовщина Американской конституции» революционный демократ Кубы писал: «Из битв, пререканий, стычек между теми, кто ратовал за полную самостоятельность штатов, и теми, кто предпочитал сильное, единое правительство, родилась наконец, благодаря взаимным уступкам, конституция, согласно которой сотрудничают мирно друг с другом независимые правительства штатов, чьи представители – сенаторы – запретом и защитой отстаивают их интересы, исполнительная власть страны, и, для спорных случаев, власть судебная, Верховный суд.

Представители штатов покидали филадельфийский конвент, ссылаясь на то, что им препоручено не сопрягать между собою новые конституции, а исправлять уже существующую, ибо она нуждается в поправках»45.

В январе 1788 г. на основании принятой конституции состоялись выборы в конгресс. В июне этого же года конституция была ратифицирована девятым – Нью-Гемпшир и десятым – Виргиния штатами. В январе 1789 г. прошли выборы делегатов для избрания президента и вице-президента. В апреле 1789 г. состоялось открытие первого конгресса США. 30 апреля было объявлено об избрании Джорджа Вашингтона первым президентом страны, должность вице-президента досталась Джону Адамсу.

День вступления Вашингтона в должность президента был превращен в общенациональный праздник. Конгресс поручил сенатору Томсону привезти Вашингтона из маунт-вернонской глуши (туда, в родные с детства края, на время выборов удалился претендент на пост президента) в Нью-Йорк, чтобы он присягнул на Библии, что будет хорошим президентом. На мысе Элизабет он сел в лодку, которой гребли тринадцать (по числу штатов) капитанов, и прибыл в город. Посередине бухты ему навстречу вышла другая лодка, вся в цветах, и те, кто находился в ней, спели Вашингтону торжественную оду. Глядя на черепах, которые чинно сопровождали лодку президента на всем ее пути и смешно высовывали из воды свои головы, словно тщились понять, «чему так радуются люди», Вашингтон, по его признанию, был обуреваем единственной мыслью: «каким горьким будет его обратный путь, если ни труды, ни добрые намерения не помогут ему все наладить». А за лодкой президента плыли в ее фарватере его почитатели на швертботах, изящных корветах, трехпарусных кораблях. Зрелище было действительно эффектным и незабываемым.

«И новая республика, – пишет Марти, – обратила взор к Вашингтону, объединившему и согласовавшему в себе самом все силы, вызвавшие революцию; к тому, в ком, как на весах правосудия, уравновешены мятежный вызов и отрезвляющее здравомыслие; к тому, кто умеет бурно гневаться, возвращая в бой струсивших солдат и бранью, и угрозою пули, но знает и высшее спокойствие, когда, видя, что битва проиграна, недвижимо сидит в седле, хотя войско его бежит, и ждет гибели лицом к лицу, пока воскресшая доблесть воинов не обращает ее чудом в победу; к тому, кто левой рукой бьет негра, плохо начистившего ему сапоги, правой же, словно пастырь, пишет слова утешения и совета, чистые, глубокие, подобные горному ручью, ясные и мудрые, дальнозоркие и умеющие подметить любую мелочь, полные праведного красноречия, которое нисходит в души, одаренные и человеколюбием, и человеческим достоинством. Он был, как его время или как те ленты, которыми его украсили бостонские дамы, где королевские лилии соседствовали с американским орлом»46.

Под давлением народных масс первая же сессия первого конгресса приняла «билль о правах» в виде десяти добавлений к конституции, устанавливавших свободу слова, собраний, печати, свободу совести, суд присяжных, отказ от постоянной армии. Но это была буржуазная демократия на словах, не имевшая никаких гарантий на деле.