– Значит, ждать надоело? – проревел он и отпустил мою спину. – Видимо, наказать тебя стоит сильнее, чем я ожидал. Давай, трусы снимай!

– Не хочу, – сказала я, не меняя позы. – Они мне нравятся. Это же твой подарок. Видишь, как я им дорожу?

– Раз дорожишь, тем более снимай! – настаивал он, возясь с замком на собственных брюках. – Вдруг испачкаешь или порвешь.

– Не буду! – я скрестила ноги, чтоб у моего карателя было чем заняться. – Тебе надо, ты и снимай. Если нечаянно ударю ногой, когда будешь там лазить, это будут твои проблемы. Сам понимаешь – рефлексы.

После этих слов меня настиг сильный удар по ногам, от которого я резко выровнялась. Подобной боли я не ожидала.

И когда я развернулась, я поняла, что Анатолий ударил меня по ноге проводом, что было достаточно больно.

– Давай прекратим аматорство, – предложила я, поглаживая вздувающуюся полоску. – Ты же – мой любимый папочка. А я – твоя принцесса. Разве можно принцесс поводом бить, чтоб у них такие синяки были?

– Принцессы хорошо учатся, – пробурчал Анатолий, но провод выбросил. – Но если моей принцессе так хочется, у меня есть хороший кожаный ремень. Думаю, раз тридцать по твоей невоспитанной заднице изменят твое мировоззрение.

– Ого! – вырвалось у меня, но затем, взвесив все «за» и «против» я добавила. – Но после этого папочка купит своей принцессе подарок. Она ж станет хорошо учиться. Верно?

– Посмотрим, – он вытащил ремень из брюк и сложил его вчетверо. – Ложись на стол и спускай трусы!

Я глубоко выдохнула. Да, я осознанно согласилась на это. Но чувство боли никто не отнимал. И мне придется сейчас терпеть ради привилегий в ближайшие дни.

Именно мысли, что можно будет потом расслабиться, заставили меня облокотиться на стол и спустить трусики, оставив их на ногах.

– Вот так, мой дорогой папочка? – спросила я, укладываясь на стол обратно и задирая юбку.

– Да, – он погладил мои оголенные ягодицы. – Что ж, начиная считать. Я хочу слышать реакцию на каждый удар. Иначе не буду понимать, достаточно ли тебя порю.

Он размахнулся и ударил меня. Ягодицы обожгло несильно, но я старательно простонала и сказала:

– Один, папочка, – я старалась говорить как можно жалостливее. – Мне очень больно.

– Так и должно быть, – отозвался довольный Анатолий и вновь взмахнул ремнем.

Порол он меня с перерывами, давая немного отдохнуть от боли. Первые десять ударов, впрочем, не принесли мне каких-то особо неприятных ощущений.

Но после первого десятка каждый удар ощущался все сильнее. Мне казалось, что я не выдержу до тридцати. Мои ягодицы горели огнем, а из глаз после последнего удара потекли слезы, которые я постаралась быстро остановить под довольные причитания Анатолия.

Этот шкаф осуществил свою мечту. И был доволен, как слон. А, вот, мне хотелось поскорее получить свой заслуженный холодный компресс и отправиться отдыхать.

Но надо было завершить съемку.

Анатолий заботливо натянул на мою горящую огнем попу трусы и опустил юбку. После этого он помог мне встать и обернул лицом к себе:

– Вот так, моя дорогая, – он обнял меня и я ощутила его неприятный запах. – Теперь ты будешь хорошо учиться. А папочка подарит тебе машину.

Он поцеловал меня в макушку и приказал Лихачу выключать камеру. После чего отправился в душ, чтоб спустить пар.

А Лихач подбежал ко мне с непривычно пунцовым лицом и крепко меня обнял.

– Я еле сдержался, чтоб не остановить съемку, – шептал он и гладил меня по спине. – Я так не хотел делать это. Прости меня. Ложись на диван, я дам тебе компресс.

Меня удивило то, как он обращался со мной. Я осторожно дошла до дивана и легла на живот, ощущая при каждом шаге неприятные ощущения.

Позабыла уже я эти ощущения, когда на задницу покушаются воспитатели. Я даже удивилась, что в детстве я столько раз умудрилась получить подобную порку и при этом как-то выросла.

– Сейчас станет легче, – вернулся наш оператор и приложил к моим булочкам такой приятный охлаждающий компресс. – Как ты?

– Думаю, мне надо будет два выходных, – решила я выпросить лишний свободный день. – Боюсь, рана на ноге достаточно глубокая. И на попе может что-то остаться. Такой мой внешний вид зрителям не понравится.

– Барону тоже, – вдумчиво ответил Лихач. – Но, думаю, ты права, тебе нужно два выходных дня. И уверен, что это реально. Ты сегодня их заслужила.

– Проведешь меня в спа-комнату, когда этот мужлан закончит со своим гусем? – попросила я, заметно расслабившись. – Там мне помогут поскорее привести себя в форму.

– И схожу за Сережей, – пообещал он. – Думаю, вам двоим будет лучше.

– Еще бы! – согласилась я. – И я буду рада, если ты с нами посидишь. Так хочу нормально поговорить с тобой.

– Не получится, – нахмурился парень. – Вернее, получится. Но не получится. Я не смогу долго быть с вами.

Я не поняла, что хотел сказать мне Леша, но решила не переспрашивать, потому что неудачно повернулась и ощутила, как боль резко возросла после того, как успокоилась.

Лихач погладил меня по спине и принялся собирать свою аппаратуру. Он был странным, но милым парнем. Он явно что-то скрывал от нас. И мне хотелось узнать это поскорее.

Но я понимала, что под таким количеством камер это будет сделать непросто.

Приятные и теплые струи в джакузи расслабляли и заставляли забыть события сегодняшнего дня. Я лежала в ванной и ожидала Сережу в тот момент, когда приятная девушка массировала мне плечи и шею.

Боль постепенно уходила, и удовольствие сменяло ее место. А осознание, что это продлится несколько дней, поднимало мне настроение.

– Принеси мне какого-нибудь коктейля тонизирующего, – попросила я девушку. – Чего-нибудь такого, чтоб силы восстановить.

– Непременно, – согласилась она и, отпустив мои плечи, покинула комнату.

Я осталась совершенно одна. И можно было бы расслабиться полностью, но я помнила о камерах, и это не давало расслабиться в полной мере. Хотелось бы найти место, где можно б было уединиться полностью. Но почему-то мне казалось, что это невозможно. И поэтому я решила вести себя так, словно не знаю о камерах вокруг.

Я поднялась в огромной ванной, рассчитанной на четверых людей, и осмотрела свое тело.

Ягодицы были неестественно-красного цвета. А на ноге полоса темнела. С одной стороны, было жутко. Но с другой – это был мой пропуск на два дня отдыха. И это того стоило.

– Страшно выглядишь, – раздалось сзади, и я резко опустилась в ванной, а потом обернулась.

Оказывается, это был Сережа.

Он тихо вошел в спа-комнату и стоял у дверей, рассматривая меня с нескрываемым сожалением на лице. Его существование рядом меня поддерживало и успокаивало. Он был чем-то вроде талисмана из прошлой жизни. Единственным человеком, которого я знала до того, как нас похитили.

– Сейчас коктейлей принесут, – я улыбнулась ему искренне и подвинулась. – Присоединишься?

– А не смущу тебя? – он подошел ко мне и осторожно поцеловал в макушку. – Все-таки, ты абсолютно голая.

– Типо, ты меня не видел в таком виде, – скривилась я. – Давай, снимай все лишнее и опускайся в воду. Это, просто, блаженство после всего, что с нами случилось.

– Рано ты говоришь в прошлом времени, – он принялся раздеваться. – Мы все еще находимся в неволе. – Мы, все так же, находимся в этом доме. Просто, получили день отдыха.

– Целых два! – поправила его я. – И я хочу прожить их в удовольствии и гармонии. Поэтому, присоединяйся. А вечером пойдем гулять на улице.

Сережа покорно опустился в воду рядом и осторожно обнял меня.

Казалось, он хотел что-то сказать, но промолчал и просто ласково поглаживал меня по голове. А я прижалась к нему и молча заплакала.

Казалось, со слезами выходило все напряжение, которое скопилось за эти дни. И сейчас чувствовать возле себя его мне казалось блаженством. Против моей воли и воспоминаниях о Максиме, я начала влюбляться в него. Максим был для меня чем-то вроде мечты и надежды. А Сережа был рядом. За эти дни он стал для меня гораздо большим, чем другом. А я для него, кажется, всегда была не просто знакомой.