– Твою ж! – вскрикнула я, ощутив резкую боль моей мадам Сижу. – Что за ужасные раскладушки, которые не могут выдержать такую славную девушку, как я? Я вешу всего лишь…

И тут я запнулась. Кто бы ни окружал меня, называть свой вес я не торопилась. И не потому, что имела лишние килограммы. У меня, просто, с детства были неприятные ассоциации с весами, когда пожилая медсестра в интернате нас взвешивала каждый месяц и на весь коридор оглашала результаты. Более того, при мальчиках. Поэтому дни взвешивания я ненавидела. И по сей день чувствовала дискомфорт, вставая на весы.

– Что случилось? – от грохота проснулся Сережа. – Тебя они обидели? Они что-то сделали с тобой?

– Нет, мне приснился страшный сон, после которого я упала на пол, – призналась я. – Извини, что разбудила тебя.

– Не проблема, – отмахнулся он. – Меня больше волнует наша дальнейшая судьба. Если нас продадут, я бы хотел, чтоб мы были вместе. Не привык я к одиночеству. Еще и неизвестно в каких условиях и стране.

– Было бы неплохо, – согласилась я. – Если честно, мне очень страшно. И я волнуюсь за Максима и Машу. Почему они не с нами? Что случилось? Как мы оказались на том корабле?

– Меня волнуют эти же вопросы, – кивнул Сережа. – Как могли нас похитить? Это случилось после ресторана? Я ничего не помню после того, как мы дружно выпили за отличный отпуск.

– К нам еще какая-то девчонка подошла, – вспомнила я девушку, которая была чем-то на меня похожа. – Я еще подумала, вдруг с Максимом флиртовать будет. Но он на нее и внимания не обратил. А она – словно приклеилась к нам.

– Максим Павлович при посторонних никогда не флиртовал, – покачал головой Сережа. – У него было много девушек. Но мы о них узнавали случайно, когда они покидали его кабинет. Или когда он садил ее к себе в машину. Так что, при невесте он бы точно себе подобного не позволил бы.

– Максим был бабником? – удивилась я такой новости.

– Не скажу, – пожал плечами мой собеседник. – Но девушки у него были часто в гостях. Но это на втором офисе. В главном ему не нравится долгий путь до парковки.

– Сколько всего интересного узнаю о своем женихе, – усмехнулась я и принялась чинить свою раскладушку, чтоб полежать, пока была возможность. – А ведь, ты дольше его знаешь, чем я. Расскажи, какой он, как человек?

– Хочешь, чтоб он меня потом уволил за откровения? – отрицательно замотал головой Сережа. – Извини, я пожить хочу. Ты лучше у Маши все узнай. У нее раньше ларек стоял возле нашего офиса в южной части города.

– Еще интереснее, – я удивилась. – Она никогда не говорила, что знала Макса до того, как начала у нас работать. Впрочем, Макс тоже мне не сообщил, что у него есть второй офис. Я в курсе только о салонах. Думала, он всегда в торговом центре был. А салоны – это расширение бизнеса.

– Нет. Этот, как раз, самый новый.

Я была поражена словам Сережи. Я улеглась на свою раскладушку и уставилась в потолок. Как так получилось, что я столько всего не знала о людях, которые мне были настолько близкими?

Почему Маша никогда не рассказывала о Максиме? И почему он не торопился познакомить меня со всем своим бизнесом? Неужели, все эти месяцы он не терпел, а нанимал девочек в другой части города?

Сказать, что я была просто в шоке. Это – ничего не сказать. Я была в ужасе от того, что человек, которого я подпустила так близко, хранил от меня секреты.

Мне так захотелось найти свой телефон и позвонить ему. Но телефона со мной не было. Что, впрочем, было не удивительно.

Дальше мы лежали с Сережей молча и ждали, когда за нами придут.

А мужчины не торопились заходить в нашу комнату. Я уже подумала, что они между собой подрались. И теперь некому нас выпускать.

Но прошло еще немного времени, дверь открылась и нас поторопили подготовиться к рынку рабов.

Холодный душ, легкий завтрак и тяжелые оковы на ногах и руках – так подготовили нас к походу на рынок. Я чувствовала презрение и страх. Мне было неприятно, что люди будут смотреть на меня, как на товар. И еще было не ясно, кто купит нас.

Пока собирались на рынок, я вспоминала дни в интернате, когда к нам приходили волонтеры. Эти добрые дяди и тети рассказывали, как любят нас и ценят. Они казались мне волшебниками из другого мира. Мира, который был за этим высоким забором. Будучи маленькой девочкой, я надеялась, что один из этих волшебников придет и заберет меня. Но время шло, а я все продолжала расти в интернате. И, главное, меня многие хотели взять в семью. Но у меня был один жуткий минус. Живой минус. Моя сестра. Эта дурра была старше меня на семь лет. И все работники интерната говорили, что это бесчеловечно разделять нас. Вот, только, я так не думала. Светка – моя сестра – была от другого отца. От какого-то барыги, который охамутал мамку в восемнадцать лет. А та и повелась.

Отношения были у них недолгими. Мамин ухажер свалил, как только узнал о ее беременности. А та уже расписала их совместную жизнь. Но, как говорится, не судьба. Можно б было выудить урок из этого. Так, нет.

Мой папаша повторил историю первого сожителя мамкиного. Разве что, пожили они немного дольше. И у мамки, даже, валялась фотка в альбоме, где он встретил ее со мной из роддома. Но не выдержал он тягостей семьянина и свалил.

Мамка нас растила сама. До глубокой ночи убирала на двух участках. Приходила уставшая и злая. Часто закрывалась в комнате с алкоголем. Растить нас ей было некогда.

Потом у нее начались внезапные вспышки гнева. А сестра, у которой подходил возраст к половому созреванию, как специально, дразнила ее. И как-то ее выходка так разозлила мать, что та накинулась на нас обеих.

После этой ночи мы попали в травматологию, а матери дали срок. Этого я не помнила. Мне было, всего, четыре года. Но читала в своей истории обо всех этих событиях. Мать в тюрьме обзавелась проблемами и умерла за год до освобождения по неясным причинам. А сестра пустилась во все тяжкие. Не знаю, как она в интернате раздобыла наркотики, но этим она баловалась регулярно.

Это и пугало всех моих потенциальных усыновителей. Даже, когда Светка покинула интернат, и меня могли взять в семью без нее, никто не торопился это делать, считая, что я могу стать такой, как Светка.

Как она выглядела, я не помнила. Виделись мы в последний раз, когда она покидала интернат. И все фотографии с ней я утилизировала в тот же день, устроив костер на территории интерната.

И сейчас, когда меня везли на рынок, я чувствовала себя как в те дни, когда к нам приходили волонтеры. Они присматривались к нам. А мы знали, что некоторые из них потом забирают себе детей. И старались изо всех сил понравиться им.

Но сейчас я нравиться никому не хотела. Мне было страшно. Я смотрела на Сережу, который молчал всю дорогу и рассматривал свои оковы. Он был совсем не таким, как Максим. Он был нежнее и проще по характеру. И хоть он был не похож на типаж тех мужчин, с которыми я встречалась, рядом с ним мне было спокойнее. И я боялась, что нас разделят.

И вот, машина остановилась, и наши похитители куда-то ушли, оставив одного с пистолетом следить за нами.

– Так, мне отлить надо! – сказал наш охранник. – Ведите себя спокойно. Я буду рядом. Если выскочите из машины, мне придется вас убить. Так что, сидите и ждите своей очереди.

Он помахал перед нашими лицами пистолетом и покинул машину.

– Тебе страшно? – спросил Сережа, когда наш охранник закрыл двери.

– Немного, – призналась я. – А тебе?

– Тоже, – ответил он и кивнул на мои оковы. – Ты, лучше, позу поменяй. Ты себе сосуды передавливаешь. Потом может быть очень больно.

Я посмотрела на свои скрещенные ноги и решила послушаться мужчину. Ведь, в самом деле, оковы слишком сильно вжимались в мою кожу.

Стоило мне поставить ноги ровно, как я ощутила неприятное покалывание и благодарно кивнула Сереже.

– Интересно, скоро Максим Павлович разыщет нас? – вздохнул Сережа. – Говорили, у него очень много интересных знакомств. Я надеюсь, он ими воспользуется, чтоб нас спасти. По крайней мере, тебя. Ты же, вроде, его невеста.