Флоренция стала для Анны не просто местом, а убежищем. Улицы, пропитанные историей, словно шептали ей свои тайны. Каменные мосты, эхо веков, тёплый ветер с ароматом Тосканы – всё это помогло ей найти путь сквозь боль. Она решила, что больше не будет бежать от утраты. Вместо этого она бросилась в учёбу с такой жаждой, будто только знание могло заполнить ту пустоту, что оставил отец. Она начала изучать итальянский язык, как будто каждое новое слово было ниточкой, которая связывала её с чем-то прочным, дающим смысл жизни.

Знание стало её спасением. В те трудные дни, когда боль была невыносима, она углублялась в страницы книг, в слова, в истории, как в кокон, который помогал защитить её от этой жестокой реальности.

Флоренция подарила ей спасение тогда, но что сможет помочь ей сейчас, в мире, где она вновь чувствует себя потерянной?

Анна медленно переворачивала страницы дневника, её пальцы касались старинной бумаги, шершавой и плотной, словно сама история отпечаталась на этих листах. Она углубилась в перевод, каждое слово открывало перед ней новые детали. Постепенно перед ней начал складываться чёткий образ человека, написавшего эти строки. Это был дневник Великого Мастера – учёного, чьи идеи и изобретения изменили саму суть Инсоленса. В этот момент она понимала, что ей предстоит окунуться в мысли того, кто видел мир иначе, чья гениальность простиралась за пределы обычного понимания.

Анна представила его: высокую, немного иссохшую фигуру, с углублёнными чертами лица и острым проницательным взглядом. Мастер был гением, но, возможно, и одиночкой, вечно идущим по краю, постоянно жертвующим ради великой цели. Его гениальные механизмы внедрялись в повседневную жизнь, делая её легче и удобнее, но никто даже не задумывался, какой ценой они создавались.

Он писал о ночах, проведённых в лаборатории, о бесконечных экспериментах, иногда удачных, но чаще – провальных. Она листала дальше, и с каждой новой страницей почерк становился всё более рваным, отрывистым. Описания становились всё менее техническими, и вместо чертежей появились размышления, почти исповеди.

Эти машины, они живут. Я дал им энергию камней, которые мы добываем в шахтах Артаала – андамаринов, и теперь она движет ими. Это не просто механизмы – это часть чего-то большего

Анна почувствовала странную симпатию к Мастеру, к его одиночеству, к той буре, которую он испытывал внутри. Теперь она была не просто переводчицей, а наследницей его тяжёлого бремени. Она ловила каждую деталь, каждую заметку, стараясь не упустить ни одной важной мысли. Она едва замечала, как меняется свет за окном.

И теперь у неё в голове крутилась только одна мысль: для чего всё это нужно было авриалу Аластору? Анна взглянула на дневник и поняла, что каждый следующий переведённый фрагмент приблизит её к ответу. Но готова ли она узнать правду о том, для чего именно могучий авриал затеял этот перевод?

Вечернее небо, усыпанное редкими звёздами, раскинулось над садом, освещая его мягким, таинственным светом. Анна решила выйти прогуляться, чтобы развеяться после насыщенного дня и осмыслить всё, что на неё свалилось. Пройдя по извилистым тропинкам, она наткнулась на небольшую группу: Элиот стоял с двумя незнакомцами, которые, завидев её, замолчали и обернулись.

– Анна, – приветливо обратился к ней Элиот, его лицо озарилось лёгкой, тёплой улыбкой. – Рад, что ты пришла! Позволь познакомить тебя с Люсиндой и Юджином. Они тоже – часть коллегии стражей.

Люсинда подошла к Анне лёгкой, пружинистой походкой, как будто она скользила по поверхности земли. Узкое, чуть вытянутое лицо обрамляли густые каштановые волосы, собранные в свободный пучок, из которого выбивались игривые пряди, подчёркивая её непринуждённый характер. Её глаза были крупными и выразительными, с тёплым ореховым оттенком, в которых блестела живость и едва уловимая хитринка.

Она протянула руку Анне, её ладонь была тёплой и крепкой, а в движении чувствовалась уверенность и дружелюбие.

– Очень рада познакомиться, Анна! – произнесла она голосом, звучным и мягким, словно журчащий ручей. – Элиот рассказывал нам о тебе. Уверена, что тебе понравится в коллегии.

Анна ответила короткой, но тёплой улыбкой, пытаясь скрыть лёгкое смущение от пристального взгляда Люсинды. Она перевела взгляд на Юджина. Он выглядел так, будто сам мир обязан был подчиняться его желаниям: высокий, подтянутый, с аристократическими чертами лица. Его золотистые глаза смотрели на неё холодно, с едва заметной тенью пренебрежения, словно она была не более чем назойливой мухой.

– Так ты и есть та самая Анна? – протянул он лениво, скрестив руки на груди. Его голос, глубокий и уверенный, звучал с лёгкой насмешкой. – Почему авриал Аластор позволил тебе находиться в коллегии? Людей здесь не особо жалуют. Они… как бы это сказать… не соответствуют нашим стандартам.

Его золотистые глаза оценивающе скользнули по ней, и Анна почувствовала неприятное ощущение внутри. Словно он не просто ставил под сомнение её право находиться здесь, но и обвинял её в том, что она человек.

– Почему ты в коллегии, Анна? – продолжил он, приподняв бровь, его тон был равнодушным, но в словах чувствовалось скрытое напряжение. – Что тебя связывает с авриалом?

Анна сжала пальцы, стараясь не выдать своё смятение. Слова Юджина резали как нож, но она понимала, что должна сохранить спокойствие. Подняв подбородок, она ответила ровным голосом:

– Авриал Аластор выбрал меня для определённой задачи.

Юджин усмехнулся, его губы скривились в едкой, почти насмешливой улыбке.

– Определённой задачи, – протянул он, словно смакуя эти слова. Затем наклонил голову чуть вперёд, его взгляд стал более пристальным, а голос – тягучим и саркастичным: – И не связана ли эта задача… с твоими особенными отношениями с авриалом?

Его акцент на словах был слишком явным, чтобы Анна не поняла намёк. Холодок пробежал по её спине, словно слова Юджина протиснулись сквозь её броню. Уверенность, которую она старалась поддерживать, дала трещину, но Анна, сцепив зубы, не позволила себе выдать это перед ним.

– Полезна для задач, которые тебе не понять. И это… никак не связано с тем, о чём ты говоришь. – произнесла она, стараясь сохранить твёрдость в голосе, но на самом деле слова прозвучали менее уверенно, чем она надеялась. Она выпрямила спину, но это было скорее инстинктивное движение, чтобы скрыть внутреннюю неуверенность.

Юджин изобразил невинное выражение лица, разведя руками.

– О, я ничего не утверждаю, – произнёс он с притворной невинностью. – Просто любопытно, что такого в обычной девушке – человеке, что авриал решил держать её рядом.

Элиот мягко хлопнул Анну по плечу, пытаясь разрядить атмосферу.

– Не обращай внимания на него, – сказал он с тёплой улыбкой. – Юджин просто любит проверять новеньких. А сейчас, Анна, давай присядем. Вечер только начинается.

Анна села на скамейку рядом с Люсиндой. Прохладный вечерний воздух охладил её напряжение, а лёгкий шум Искры за спиной напоминал ей, что впереди ещё много нового и неизведанного. Люсинда, которая всё это время молчала, повернулась к ней, её голос прозвучал мягче, чем прежде:

– Юджин немного резковат, но это часть его натуры, – сказала она, наблюдая, как Юджин, будто не слыша, приготовился к игре. – Не принимай всё близко к сердцу. На самом деле он неплохой парень, просто… из тех, кто не привык держать язык за зубами.

Анна кивнула, стараясь переключиться и забыть колкость Юджина. Но она также осознавала, что этот небольшой словесный поединок – только начало её борьбы за уважение в этом мире.

Элиот поднялся и встал в центр беседки, откуда открылся лучший вид на сад, где уже начали мелькать тени от первых всполохов Искры.

– Ну что, начнём игру? – предложил он, протянув руки вперёд. Его голубая Искра закружилась вокруг его руки, постепенно становясь всё ярче. Анна, затаив дыхание, наблюдала, как этот свет плавно материализуется в огромного волка, который с каждым мгновением становился всё более осязаемым. Волк Элиота медленно обошёл вокруг беседки, его лапы почти беззвучно касались земли, а глаза внимательно следили за каждым движением. Элиот, казалось, сливался с этим созданием, его сосредоточенность и спокойствие отражались в движениях зверя.