— Безусловно, — согласился Беккерель. — Амадеу, а ты как думаешь?

Вопрос застиг Силву врасплох. Всё ещё глядит прямо перед собой, рассматривая что-то на серой поверхности стола.

Услышав обращённые к нему слова, Силва поднял голову и рассеянно ответил:

— Да, я думаю, что в наших силах… — поняв, что говорит что-то не то, поправился: — Я буду ходатайствовать перед своим начальством. Думаю, они смогут привлечь крейсер для решения нашего вопроса.

— Отлично! — воскликнул Беккерель, потирая ладони. — Вдвоём мы сможем добиться силового вмешательства. Но я хотел поговорить не об этом… — Он встал и не спеша прошёлся по комнате. — Сейчас меня беспокоит совсем другое. А именно — письмо Кошута, которое я получил сегодня утром. Сначала не придал значения, потом — счёл просто совпадением. Но чем больше об этом думал, тем меньше у меня оставалось сомнений в том, что Кошут знал о ситуации на Ауре: о ночном инциденте, о наших намерениях преследовать Лапе и много о чем ещё. В связи с этим возникает вопрос: как? Откуда он мог знать, если с момента побега Лапе прошло от силы часа два, а радиосигнал до Земли идёт трое суток? — Беккерель вопросительно оглядел присутствующих. — Даже если предположить, что кто-то из нас раньше меня известил Кошута о действиях Лапе, то всё равно тут какая-то нестыковка.

На минуту в столовой повисла пауза.

Марта крутила в руках кусочек лазурита, разглядывая играющий на отполированных гранях свет. Ей казалось, что всё это какая-то шутка или головоломка, что сейчас Беккерель снова заговорит и объяснит всем, как же так получилось с письмом от Кошута.

Но тот и не думал давать отгадку, наоборот, больше других её ждал.

Когда тишина стала совсем не выносимой, Беккерель обратил взгляд к Силве и громко спросил:

— Амадеу, у тебя есть какие-либо мысли по этому поводу?

Силва посмотрел на Беккереля сначала предельно строго. Потом выражение чуть смягчилось. Было видно, что с усилием подбирает слова для ответа, что внутри происходит борьба.

Наконец, Силва сказал:

— Ну хорошо, Эд, твоя взяла. Нет смысла ходить вокруг да около — никакого Денеша Кошута не существует. — Силва снял очки и положил перед собой на стол. — Всё, что вы о нём знаете, связано с моей деятельностью. Кошут был придуман с целью создать видимость того, что ваша работа координируется с Земли. Здешняя система коммуникаций устроена таким образом, что все исходящие запросы проходят через меня. На самом деле письма, которые ты ему писал, получал я. Кое-что переправлял на Землю, своему начальству, но на большую часть отвечал сам. Такая схема, когда начальник непосредственно присутствует в центре событий, позволяет более оперативно решать возникающие проблемы.

— Ты ведь не геолог? — осенило Беккереля.

— Нет, конечно. Более того, в нашем коллективе профессиональных геологов нет и никогда не было. Катарина, Рюштю и покойный Патрик — специалисты в различных областях физики. Я и Анджей — сотрудники Комитета по защите объектов науки. С тех пор как стало ясно, что Снежное озеро представляет собой исключительное явление, к нему проявляют интерес различные неформальные организации, вроде тех же гладиаторов, — от них-то мы и должны оберегать озеро. Вероятно, после инцидента с Лапе, руководство увеличит присутствие силовиков на Ауре.

— Хотелось бы знать, — сквозь зубы процедила Норма, — что ж это за озеро такое? Что такого ценного есть в этом аурелиании, что за него идёт такая битва?

— Этого я вам сказать не могу. Всё, что касается этой темы, засекречено и является государственной тайной, — категорично заявил Силва. — Могу лишь уверить вас, что это невероятно ценное с научной точки зрения вещество. Настолько важное, что терраформирование Ауры признано процессом второстепенным. На этой планете во главу угла поставлены разработки, связанные с озером. Вплоть до того, что существует вариант, предусматривающий отмену заселения Ауры, если таковое будет мешать исследованиям аурелиания.

— Как же вы допустили эту бойню? — со злостью в голосе спросила Норма. Не получив ответа на первый вопрос, решила достать Силву другим.

— Мы не допустили… — Силва опустил глаза. — Информация о том, что на Ауре действует агент гладиаторов, поступила к нам совсем недавно. Последние несколько недель я пытался выследить агента. Признаюсь честно — пошёл по ложному пути и вначале подумал на Эванша… Извини, Поль… Так вот, у нас просто не хватило времени… Вы думаете, это так просто — обнаружить шпиона в коллективе замкнутых, зацикленных на своих проблемах учёных?

— Зачем же тебе понадобилось выдавать себя в том нелепом письме? — удивился Беккерель.

— Я не выдавал. С чего ты взял? Просто мне показалось, что ты сильно нервничаешь и находишься на грани срыва. И я не мог допустить, чтобы лидер коллектива поддался панике, поэтому написал тебе ободряющее письмо — чтобы ты взял себя в руки. Но к сожалению, времени на составление послания было мало, оттого и вышло таким корявым. Торопился и допустил ряд ошибок, из-за которых ты заподозрил неладное.

— Надо сказать, письмо и в самом деле меня успокоило, — вставил Беккерель.

— Мне следовало учесть возможности твоего аналитического ума. Никогда не прощу себе этого прокола, — с досадой сказал Силва.

— Как бы там ни было, кризис миновал. Я так понимаю, пришло время складывать полномочия? — повеселел Беккерель. — После того как всё встало на свои места, руководство над станцией возьмёшь в свои руки ты?

— Хм… — Силва на секунду замялся. — Спасибо за понимание, Эд.

— Что же мы будем делать дальше?

— Стоит ещё раз поблагодарить тебя за отличную идею с крейсером. Мысль обратиться к ним за помощью мне как-то в голову не приходила. Что касается нас, то взываю ко всем присутствующим: не поддаваться панике и не поднимать лишней шумихи!.. — Силва надел очки и обвёл всех взглядом. — Кстати, мы говорили о том чтобы выпить. Где же коньяк?

Дверь открылась, и в полумрак прошёл ещё один человек.

Это Беккерель. Заспанное недовольное лицо, на котором ещё не разгладились складки от подушки.

— Поль, что случилось? — спросил, всё ещё не понимая, зачем разбудили в столь ранний час.

Эванш молчит. Не может оторвать взгляда от морщинистого лица доктора Деки — в тусклом свете ночной лампы кажется серым и безжизненным.

— Это конец, — сказала Норма. — Несколько минут назад он пришёл в себя и произнёс твоё имя. Поэтому и решили тебя разбудить. Мне кажется, он хотел попрощаться.

Беккерель встряхнул головой и окончательно проснулся. Подойдя к кровати, присел на стоящий рядом стул. Взял в руки ладонь Деки и почувствовал жар его тела.

— Доктор, — тихо произнёс Беккерель, склонив голову над постелью.

— Бедный старый доктор, — прошептала Норма. По щекам катились слёзы.

— Может быть, ещё можно… — начал Беккерель, но тут же замолчал. И сам не знает, что хотел предложить.

— Ничем не помочь, — сказал Эванш. — Ему уже ничего не нужно.

Дека слегка пошевелил рукой. Задрожали ресницы. Вероятно, он видел сон.

— Озеро… — хрипящим шёпотом произнёс Дека.

За их спинами что-то блеснуло.

Трое терраформирологов обернулись к окну. Пригляделись и увидели слабое сияние, исходящее откуда-то из-за горизонта. Белёсое мерцание неровно, обрывками, слегка подсвечивало ночное небо.

— Что это такое? — в изумлении спросил Эванш, но никто не ответил.

Каждый из них мог поклясться, что никогда такого не видел — не только на Ауре, но где-либо вообще.

Дека застонал. Тело забилось в мелкой дрожи.

Эванш кинулся к столику в другом конце комнаты. Принялся спешно набирать в шприц какой-то раствор.

Беккерель обернулся на роющегося в лекарствах Эванша и застыл, потрясённый открывшейся взору картиной.

Находящиеся в палате предметы потеряли чёткость, стали блеклыми, их контуры расплылись, некоторые детали совсем исчезли. Казалось, что смотришь сквозь бледный туман, словно бы свечение из-за окна прокралось в комнату и окутало всё полупрозрачной пеленой.