— Да, да, — подхватил Астродамус, от которого не укрылась ни высокая Зинина грудь, ни многообещающий взгляд из-под ресниц, — мне знакомо подобное. Даже очень знакомо.

Зина удовлетворённо улыбнулась про себя: сработало, Астродамус начал охмурять симпатичную брошенную девушку. Только он не подозревал, что в данном случае охмуряли его.

— Полагаю, — продолжал он, ненароком взглянув на часы, — если вы никуда не торопитесь, мы могли бы посидеть где-нибудь в более уютном и прохладном месте, — он кивнул не работающий кондиционер, — у меня как раз подошло обеденное время.

— Право, вы смущаете меня своим вниманием, — проговорила вампирша, очень натурально заливаясь румянцем, — не знаю, в праве ли я распоряжаться вашим свободным временем?

— Если вы только пожелаете, — губы Астродамуса тронула чуточку покровительственная улыбка, — большая часть моего времени вполне может принадлежать вам и только вам!

— Какой вы баловник, — ещё больше «смутилась» Зина, — однако ж, соглашусь, особенно, если это поможет вам выявить уровень моей подготовки и моих возможностей.

— Да, да, — подхватил преподаватель, — мне просто необходимо выяснить уровень ваших возможностей, чтобы мы могли вместе с вами составить полноценную дорожную карту вашего обучения в нашей языковой школе.

Он с лёгкостью поднялся, снял со спинки стула сумку-планшет и протянул руку вампирше. Та потупилась и лишь слегка коснулась пальцами его руки, постаравшись вложить в это прикосновение максимум своего очарования. Мужчина удивлённо сжал тонкие пальцы, ощутив неожиданную волну желания.

Рина и Фёдор остановились у подъезда девятиэтажного дома с ухоженными клумбами и яркой детской площадкой, весьма похожей на детскую площадку в квадратном дворе – излюбленном месте отдыха оборотцев. По площадке с визгом бегали дети, запуская модель планера. Рина с деловым видом подошла к двери и набрала номер квартиры Томасыча. В домофоне раздались долгие гудки, хозяина не было на месте.

— Эта дверь запирается магнитизмом, — прошептала чародейка, доставая из кармана магнитик с холодильника, изображающей милого чёрного котика – символ нынешнего года.

Она ещё вечером нашла нужное заклинание в волшебной книге и накачала кота силой. Теперь же он сработал не хуже ключа. С мелодичным звуком дверь открылась, и они проскользнули в подъезд. Дверь в квартиру Астродамуса оказалась солидная, металлическая, явно не из дешёвых. Механические замки Рина открывать не научилась, поэтому Фёдор, развоплотившись на какое-то время, просто прошёл сквозь стену и впустил чародейку. На их счастье, в этот момент никому из соседей не взбрело в голову пойти в магазин или вывести собаку на прогулку.

Дом многое может рассказать о человеке, поэтому чародейка с интересом озиралась по сторонам. Квартира оказалась двухкомнатной с большой лоджией, выход на которую был как из кухни, так и из гостиной.

— Интересно, на что похоже ледяное сердце? – в который раз восклицал Фёдор.

— Надо было у отца Викентия спрашивать, — в который раз огрызнулась чародейка, — я просто не знаю. Думаю, оно не маленькое, ведь сам монстр метра под три будет. Хотя, если Фантомасыч только частью сердца владеет…

— Инквизитор упоминал о серебряном контейнере, куда сердце заключают, чтобы лишить Вендиго силы и уничтожить его плотскую оболочку, — заметил Фёдор, открывая дверки большого четырёхкамерного холодильника, — может, что-то вроде термоса?

— Скажи ещё кастрюля, — усмехнулась Рина, — хотя сердце ледяное, и морозильная камера не самое плохое место хранения.

В морозилке нашлось несколько пачек замороженных пельменей, делящих пространство с элитной расфасованной говядиной-рибаем. Ничего похожего на сердце там не наблюдалось.

— Пойди туда, не знаю куда, — бормотала себе под нос Арина, — и отыщи то, не знаю что.

Зато они обнаружили яркое подтверждение своей версии. Этим подтверждением оказались американские фотографии Анатолия Томасовича, любовно развешанные в рамочках по торцевой стене центральной комнаты. Тут Томасыч пьёт кофе на Манхеттене, на следующей он читает лекции в каком-то университете для студентов разного цвета и рас, далее шли фотографии рядом с различными американскими достопримечательностями, узнаваемыми в любом конце света. Но самой интересной была съёмка с индейцами. Он сидел у костра с длинной трубкой в руке, его хлопал по плечу рослый смуглокожий старикан в орлиных перьях, а тут Астродамус замер с ружьём наперевес на фоне величественной водной глади. Скромная табличка справа указывала, что перед зрителем природный памятник Соединённых Штатов – озеро Эри.

— Он был там! – радостно воскликнул Фёдор, и Рина побоялась, как бы соседи не услышали непонятные звуки из квартиры Астродамуса. Она замахала руками, призывая говорить потише.

— Он точно был у Великих озёр, — зашептал Толстой, не менее возбуждённо, — и с индейцами якшался. Вполне мог заполучить ледяное сердце.

— Мог, — согласилась чародейка, — только вот непонятно, где он его прячет.

— Может, в спальне? – предположил Фёдор, — заглядывая во вторую комнату.

Спальня была оборудована со вкусом, чувствовался бабник со стажем: большое зеркало прямо над огромной кроватью, акустическая система, плотные шторы, создающие интимную обстановку даже среди бела дня. Модная открытая полка, большое уютное кресло.

— Может, магией попробуем? – предложил Фёдор, — мы ж не Охранное отделение, чтобы просто так квартиру прочёсывать.

— Давай, — согласилась Рина, — ледяное сердце – это предмет, который притягивает массу эмоций Хранителя, — рассуждала она, — что, если попробовать отследить средоточие эмоций человека, живущего в этой квартире?

— Мысль здравая, — кивнул Фёдор, — нагло усевшийся на неожиданно булькнувшую кровать, там был водяной матрац, — что тебе понадобится?

— Сейчас что-нибудь придумаю, — чародейка оглядывалась по сторонам, — одеколон Астродамуса, — она пшикнула на влажную салфетку, пачку которых по привычке ковидных времён всегда носила с собой, — он лысый, поэтому волос мы не найдём. А вот пот отыскать попробую.

Фёдор скептически хмыкнул, пробормотав под нос, что то ли Рина выбирает из своей Волшебной книги особо гнусные заклятия из чистого мазохизма, то ли вся магия деградировала со времён его молодости. Героическая душа не помнила, чтобы Прасковья лазала по корзинам с грязным бельём в поисках заскорузлого мужского носка. Он с отвращением наблюдал, как чародейка вывернула некогда белый носок наизнанку, срезала торчащую с мыска нитку и аккуратно завернула в салфетку. Салфетку девушка посыпала сигарным пеплом и спалила щелчком пальцев всё в той же пепельнице. Лёгкое облачко дыма без запаха зависло в воздухе. Призывая в свидетели всевидящую Луну, чародейка поместила свои очки прямо в дым, который всосался в стёкла, пока она дочитывала ритмичный приказ показать то, что скрыто в глубине сердца. После этого Рина надела очки и поразилась, как переменилась знакомая комната. Почти на всех предметах лежали блёклые разноцветные отпечатки, напоминающие озерца лунного света на полу ночью. Это были отпечатки эмоций хозяина дома. Одни были совсем бледненькими, практически неразличимыми, другие более яркими. Цвет указывал на природу эмоции, а свечение – на силу. В коридоре виделось синеватое пятно ключей от машины, рядом в подставке золотилось место хранения органайзера для кредитных карт. Эмоции были приятными. Огромный телевизор вызывал сложные чувства: белые всполохи интеллектуального интереса пересекали алые тревожные мазки, перемежающиеся зеленоватыми пятнами уныния и серостью откровенной скуки.

— Что видишь? – спросил Фёдор, наблюдавший за передвижениями чародейки по квартире.

— Пока вижу разные эмоции, — ответила она, — но ничего похожего на ледяное сердце не вижу.

— Знаешь, что странно, — проговорил Толстой, — где его ноутбук? Может с собой взял на работу? Ты видишь место, где он обычно его хранит? Ведь Астродамус и всё с ним связанное – большая часть его жизни.