Когда ледяной пар осел на траву каплями росы, они увидели нечто. Рина потеряла дар речи, а на лице Американца расцвела блаженная улыбка.

Под яблоней стоял остов дохлой лошади, кое-где укрытый остатками крапчатой белой шкуры. Торчали кости рёбер, спутанная серая грива висела неопрятными клочьями, бельма слепых глаз косили в сторону призывателей, ноздри раздувались от возбуждения. Всё это чудовище светилось тусклым зеленоватым светом, вызывающим ассоциации со свечением гнилушек. При всём этом лошадь оказалась вполне живой, если это слово применимо тому, что больше походило на босса из компьютерной игры «Бладборн».

— Фру-фру, малышка моя, — нежно проворковал Фёдор, вытаскивая из кармана припасённые кусочки рафинада, — как я соскучился.

Чудовище нервно переступило тонкими ногами и потянуло морду к сахару. Рина подумала, что, должно быть, обычно лошадь брала сахар с ладони хозяина губами, но теперь губы были почти сгнившими, а жёлтые длинные зубы очень уж подозрительно смахивали на клыки.

— Красоточка моя, — парень ласково погладил шею дохлятины.

— Думаешь, я соглашусь оставить этого зомби и рискну сесть ему на спину? – возмущённо воскликнула чародейка, — почему ты вспоминал дохлую кобылу?

— Я вспоминал Фру-фру в полном расцвете сил, — парировал Американец, — может, кто-то плохо умеет колдовать? Или тушёнку надо было купить подороже. А, впрочем, какая разница? Это моя Фру-фру, а замаскируем мы под мотоцикл красивую трёхлетку или полуистлевший труп, всё равно, раз уж мы имеем дело с воплощённым фантазмом.

Слова Фёдора были не лишены смысла. Хорошая маскировка самой чародейке не позволит без включения истинного зрения разглядеть в какой-нибудь «Хонде», так приглянувшейся Американцу, зомби-лошадь.

— Давай попьём кофе, а потом займёмся приданием твоей любимице приличного вида, — предложила она.

Фёдор радостно кивнул, он понял, что Фру-фру больше не угрожает развоплощение, и они пошли в дом.

Фёдор познал прелести варки кофе в турке и стал горячим фанатом этого напитка. Особенно ему полюбился кофе с ликёром «Амаретто». Граф заявлял, что горьковатая нотка ароматного ликёра придаёт напитку аристократическую утончённость.

Далее последовала целая эпопея по приданию дохлолошади вида дорогого мотоцикла. Час трудов, и во дворе старого помещичьего дома стояло блестящее чудо японского автопрома, в котором без соответствующего заклинания невозможно было даже заподозрить любимую кобылку Фру-фру.

Вечером заявилась Зинаида. Вампирша в одной руке тащила коробку пива, а другую занимал огромный копчёный сом.

— Привет, — она грохнула сома на стол прямо в гостиной, — я тут в выходные на Волгу съездила, отдохнула, порыбачила. Решила друзей угостить.

— Только не надо говорить, будто ты эту рыбину сама выловила и собственными руками закоптила!

Арина недолюбливала Зинаиду Прокофьевну Франтасьеву, работавшую на станции забора донорской крови, и уж точно не считала эту развязную красотку с алыми кудрями своей подругой. Что, впрочем, совершенно не мешало вампирше полагать иначе и исходить из собственных представлений.

— Каков красавец! – воскликнул Фёдор, принюхиваясь, — подарок, так подарок.

— А то, — подтвердила довольная Зина, протягивая всем по банке пива, — ты, чародейка, подохдадила бы его, что ли?

— Поставь в холодильник, оно само остынет.

— Не приставай к ней, Зинок, — Фёдор вооружился ножом, отсекал куски вяленой сомятины и складывал их на тарелку, — мы сегодня и так славненько потрудились.

— Что, опять внештатная ситуация? – протянула Зина, одарив чародейку поистине голливудской улыбкой, — с кем на сей раз схлестнулись?

— Да, так. Ничего особенного, — пожала плечами Рина, беря кусок сома, — кое-какие дела закончить надо было. А ты, значит, на Волге выходные провела.

— Начало законного отпуска в этом году ознаменовалось ужением рыбы, — ответила она, — эх и скучнющее, доложу вам, господа, занятие. Виктор недели две уговаривал. Волга, говорит, кемпинг прямо на берегу. Лодки, рыбалка, купайся – не хочу. И компания отличная: молодёжь, рыбаки без семей. До Саратова – рукой подать, двадцать минут до моста, ещё минут десять – и ты в центре. Вечерние прогулки по городу, походы в ресторан. Даже в театр хотел меня позвать, но я наотрез отказалась.

— Что так? – улыбнулась Рина, — времени было мало, или искусство Мельпомены тебе не приносит удовлетворения?

— А тебе охота при тридцати семи днём два часа сидеть в душном, пропахшем нафталином зале? – сощурила свои светло-карие с крапинками глаза вампирша, — я и ресторан-то не больно хотела. Мне больше по душе на природе побыть.

— И как? – Фёдор выбрал кусок рыбы пожирнее, — пообщалась с рекой и лесом?

— Ага, — скривилась Зинаида, — до ближайшего леса там километра три по засеянному горохом полю. Зато компания рыбаков попалась, что никакого театра не надо. В субботу перепились до чёртиков, ещё и Витька моего звали. Но я сразу вопрос ребром поставила: если ты с мужиками пить идёшь, я немедленно удаляюсь. И гороховое поле в этом мне не помеха.

— Сумела испортить мужскую компанию, — усмехнулся Фёдор, — даже лучшие из вас не понимают, как порой нам необходимо пообщаться безо всяких ограничений, что накладывают приличия дамского общества.

— Хотел бы отдыхать без приличий, нечего меня было звать, — отрезала вампирша, — они там перепились. Один на что-то обиделся и ушёл, потом орал благим матом, угнал катер владельца кемпинга, предварительно дав в морду сторожу. Отобрал его воздушку и палил в воздух метрах в ста от берега. Мужики еле уговорили сторожа полицию не вызывать. Витька трезвый был. Они со сторожем на лодке к буяну подплыли, ему по морде съездили, и тот успокоился.

Вампирша длинным ногтем с чёрным лаком подцепила открывашку на очередной банке.

— Весело, в общем, было. Виктор, он шофёром на Скорой помощи работает, в связи с этим вспомнил, как на Пасху они в какую-то деревню ездили. Там ещё круче было. Мужик на праздники приехал из города. Что он там пил, колол или нюхал, одним богам ведомо, но чердак у него снесло знатно. Всю ночь выл и орал так, что утром соседи скорую помощь вызвали. У них как раз в праздничный день девочку-практикантку работать поставили. Витька говорит, мол, важная такая. Взяла чемоданчик, фонендоскоп на шее поправила, плечи распрямила и в дом, — вампирша хихикнула, — только оттуда пулей выскочила, к Витьке: мол, дядя Витя, помогите! Витёк, конечно, не первый год работает, уже много чего понасмотрелся, но такое впервые. В кухне на полу сидит мужик и воет дурным голосом при приближении любого. Вокруг всё заблёвано и, извиняюсь за выражение, засрато в прямом смысле этого слова. Девочка с опаской подходит к больному и уже без былого апломба спрашивает, на что тот жалуется. Мужик хватает себя за волосы, вырывает клок вместе со скальпом и швыряет в бедную девчонку. Та отпрыгнула в сторону и как завопит: «Дядя Витя, чего это он? А?». Виктор, понятное дело, девку к себе за спину подвинул, и говорит, мол, мужик, что с тобой такое? Мужик зубы оскалил почище собаки, да как рванёт на себе одежду. Рубашка и джинсы – на лоскуты. А кроссовки его, вы не поверите, и я б не поверила, если бы кто другой, кроме Виктора рассказал. Кроссовки изжёваны и измочалены, будто из зубами грызли. Порвал мужик и трусы с майкой, схватился руками за пузо, будто у него живот подвело, и давай себя ногтями рвать. Виктор девчонку за руку вон потянул, а та и дар речи, и соображение потеряла: смотрит на психа, глаз оторвать не может. Ну, вытолкал её Витёк на свежий воздух, а там уже соседка, что скорую вызвала, дежурит и участливо так спрашивает, что, мол, такое с парнем приключилось? Оказали ему медицинскую помощь? Виктор фельдшера в машину усадил и сказал, что медицинская помощь их соседу, конечно, требуется, только из другой больницы. Посоветовал психушку вызывать. Соседка ещё на них наезжать начала: мол, забирайте больного, сами везите куда следует. Только Виктор хотел ей популярно объяснять, что с наркоманами они возиться не будут, что у них ещё шесть вызовов, как сам объект спора высадил окно и выскочил прямо на них. Выкрикнул нечто нечленораздельное, блеванул знакомой зелёной вонючей гадостью и убежал, куда глаза глядят.