Идея Американца оказалась совершенно правильной. Вторая Ртищевская улица вела к выезду на Тамбовскую трассу. Ночью она оказалась тихой. Дома друг от друга отделяло приличное расстояние, а вдоль дороги шелестели пирамидальные тополя. Большинство окон были тёмными: люди либо рано улеглись спать, либо находились в других частях дома. У перекрёстка возле закрытой лавки «Вина Кавказа» косо припарковали автомобиль. Где-то вдалеке взлаивали собаки.

Дом Зайки под номером 73 обнаружился почти в конце улицы. В окнах горел свет. Фёдор соскочил с мотоцикла, нежно потрепал его по бензобаку и шепнул что-то ласковое.

— На всякий случай будь наготове, — предупредила Рина.

— Уже готов, — Фёдор показал пистолеты, которые сами собой материализовались в его руках, — пошли.

Первое, что бросилось в глаза ещё во дворе, так это – входная дверь. Вполне себе солидная и дорогая. Она погнутая висела на одной петле, словно её вышибли средневековым тараном. Фёдор взял пистолет наизготовку и осторожно вошёл внутрь. Хозяйка дома лежала в луже собственной крови. Вывернутое, неестественное положение шеи и рук однозначно указывало, что женщина бесповоротно и окончательно мертва. Толстой быстро прошёлся по всем комнатам и убедился, что убийцы в доме нет. Он убрал пистолеты и присел возле трупа.

— С одной стороны, — рассуждала чародейка, — мы должны вызвать полицию и до их приезда ничего не трогать, с другой, — она наклонилась к убитой, — преступление явно магического свойства, поэтому оно находится под нашей юрисдикцией, и я вправе проводить осмотр места происшествия самостоятельно и по своему усмотрению.

— Дамочка-то знакомая, — Фёдор, следуя указаниям своего мастера, перевернул тело.

На полу со сломанной шеей и выдранными внутренностями лежала коротко остриженная Кира, подруга жены гнома. Та самая, парень которой размечал трассу в Евдокимовском лесу. Крови было много, очень много. К её железистому запаху примешивался запах кишечника, выдранного и явно съеденного прямо на месте.

— Вендиго, — подняла глаза чародейка, — видны следы когтей на руках. Жертва пыталась защититься, но остановить монстра она могла не больше, чем тряпичная кукла. Интересно, почему она нам позвонила? Увидела Вендиго или была иная причина?

— Помнится мне, — прищурил голубые глаза Фёдор, — Прасковья могла как-то увидеть то, что было с умершим человеком, — он вопросительно взглянул на чародейку, — может, попробуешь? Труп ещё тёплый, должно сработать.

— Ты о бабушке? – уточнила Рина. У неё в голове с трудом укладывалось, что баба Паша знала в молодости Фёдора Толстого. Тот кивнул, — но у меня даже Волшебной книги нет здесь.

Девушка беспомощно оглянулась на следы борьбы в комнате и раздавленный телефон, валяющийся прямо у её ног. Потом подумала: «Чародейка я или нет»? Закрыла глаза и попыталась представить словарь, вид коего приняла её магическая книга. Представляла во всех подробностях, с золотыми полосами по корешку и клеймом Сытинской типографии. Когда девушка сосредоточилась на немного стёртой букве «Л» в заглавии книги, что-то тяжёлое опустилось ей на колени. Это был «Словарь».

Фёдор с восхищением глядел на неё.

— Получилось, молодец!

Рина не представляла, на какой странице следует искать нужное ей заклятие, и как оно правильно называется, но решила просто посмотреть «Вопрошание мёртвых». Волшебная книга любезно предоставила подробный отчёт. Оказалось, что подобный ритуал практиковался шаманами на некоторых северных островах. Главное условие успешного действа – свежесть материала, то есть трупа. «С каждой уходящей минутой, возможности чародея по погружению в сознание и предсмертные воспоминания объекта исследования начинают уменьшаться, — гласила запись, выполненная незнакомым округлым почерком с завитушками у прописных букв,— дабы вопросить покойного, возьмите пять золотников свежей крови жертвы (свернувшаяся кровь не подходит, даже если растворить её в белом вине, о чём неоднократно писали европейские естествоиспытатели), добавьте каплю слюны и сожжённые волосы по количеству полных прожитых лет. Растворите все ингредиенты в любом удобном для вас питье, не содержащим алкоголя, нагрейте до исхождения лёгкой струйки пара и выпейте, сделав не более четырёх глотков. После чего прочтите краткую молитву со страницы «О просьбах, мольбах и вспоможении высших сил».

Рина объяснила, что ей надлежит сделать. Фёдор поморщился и заметил, что им пока неизвестно, сколько лет было убитой Зайке-Кире.

— Ты пока разбирайся с ритуалом, а я позвоню Снорри, — сказал граф, вытаскивая из заднего кармана телефон бабушки Паши, — она же была близкой подругой Натальи. Та точно знать должна.

Рина кивнула и принялась искать в интернете, что такое золотник. Оказалось, что в пересчёте на наши меры веса, чародейке понадобиться приблизительно двадцать граммов крови. Она отвесила её на кухонных весах, зачерпнув прямо из развороченной брюшной полости. Со слюной помогла чашка недопитого кофе, на ободке которой явственно отпечатался след губной помады кораллового цвета.

Гном взял трубку быстро, явно ещё не ложился спать.

— Нашли? – коротко спросил он.

— Смотря что, — уклонился от прямого ответа Фёдор, — ты мне вот что скажи: сколько лет было подруге Кудряшова Кире?

— Зайчевской? Двадцать пять. Они с моей Наткой в одном классе учились. А почему было?

Фёдор понял, что сказал больше, чем собирался.

— Тут такое дело, — он поглядел на чародейку, крутившую пальцем у виска, и делавшую страшные глаза, — пока ничего не ясно, завтра поговорим подробно. Не телефонный это разговор.

Гном помолчал, переваривая услышанное, потом коротко сказал:

— Понял. Пока, — и отключился.

— Двадцать пять, — передал Фёдор ответ Снорри, — а Зинка почти догадалась, фамилия Киры – Зайчевская. Понятно, почему она – Зайка.

Чародейка выбрала место на голове мёртвой Киры, где волосы почти не испачкались в крови, и срезала прядь ножницами, обнаружившимися на письменном столе в органайзере. После этого тщательно отсчитала нужное количество волосинок и сожгла их в пламени спички над чашкой с отпечатком губной помады.

В турке на плите нашлись остатки кофе. Рина вылила туда недопитый Зайкин кофе вместе с сожжёнными волосами и добавила кровь. Нагрела это варево до появления лёгкого парения и открыла Книгу на странице, содержащей просьбы и мольбы высшим силам. Тут же похвалила себя за предусмотрительность: нужный ей текст был написан арабской вязью. Хорошо ещё, что кто-то из Арининых предков потрудился над переводом на латынь, снабдив особо сложные места транскрипциями. Девушка дважды прочитала про себя текст примерно из дюжины предложений, смысла коих она совсем не понимала, хотя по латыни имела в университете пятёрку. Кроме некоторых слов вроде «даруйте», «душа» и «нырять» она не сумела ничего перевести. Варево, вернее, зелье, — сама себя поправила Рина, — уже начало остывать. Нужно было преодолеть естественное отвращение, и заставить себя выпить. Фёдор сочувственно смотрел на девушку. Она закрыла глаза, поднесла к губам чашку с коралловым следом чужой помады и, внутренне содрогаясь, сделала четыре больших глотка.

На вкус кровь не чувствовалась вовсе, напиток приобрёл терпкость и какой-то даже коньячный привкус. В голове промелькнула знакомая фраза, о крови успевшей уйти в землю и выросших на её месте виноградных гроздьях. Не теряя времени, Рина принялась читать текст заклинания, замкнув при этом магические цепи где-то в районе основания черепа. Слова сплетались с ощущением неожиданного онемения и покалывания в ногах, примерно на середине заклинания ледяная волна поднялась резко вверх, показалось, что чародейка рухнула по пояс в ледяную воду. Дыхание сбилось, сердце принялось отбивать бешеный ритм, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы не прервать чтение. На последней фразе ледяные иголочки взлетели вверх, мутя разум, резко затошнило, казалось, сердце внезапно встало прямо на половине удара, и Арину Воронцову, действующую Чародейку Поволжья, накрыла глухая темнота.