В ходе одной из первых бесед с Коэнами по поводу предстоящей работы в Лондоне начальник нелегальной разведки генерал-майор Александр Коротков подчеркнул, что их основная цель – стать надёжными оперативными помощниками нелегального резидента, который прибудет в страну на несколько месяцев позже. При этом он отметил, что к тому времени Коэны должны пройти первую стадию легализации, включающую устройство на временное жительство и реальные шаги по организации собственного дела.
Между тем в высшем руководстве страны обстановка становилась всё более напряжённой, о чём Судоплатов, увлечённый новой работой, видимо, не догадывался. Позже он подчеркивал: «В описании событий, связанных с арестом Берии, ряд наших и зарубежных историков упускал из виду, что фактическое руководство страной после смерти Сталина в марте – июне 1953 года было в руках не “тройки” – Маленков, Берии и Молотов, а “четвёрки” вместе с Хрущёвым. Его роль была весьма значимой, ибо решением Пленума ЦК КПСС 5 марта 1953 года именно ему, совместно с Маленковым и Берией, “было поручено привести в порядок все документы в секретариате товарища Сталина”. Положение Хрущёва в руководстве ставило его в исключительно выгодную позицию поочерёдного блокирования с любым влиятельным членом Президиума ЦК. Именно он, почувствовав уязвлённость Молотова амбициями Берии во внешней политике, устроил заговор первоначально против Берии, а затем и против Маленкова».
Согласно устоявшемуся мифу, Лаврентий Берия – самый страшный злодей, когда-либо живший на одной шестой части земной суши, которая когда-то называлась СССР. Но так ли это? И действительно ли, что тот же Шкирятов[30], невзрачные Шверник[31] и Андреев[32], Маленков или импозантный алкоголик Булганин[33] по сравнению с ним лубочные святые? Можно сколь угодно часто повторять, что необычные, экстраординарные меры, предпринятые Берией после смерти Сталина, носили, как бы мы сказали сегодня, популистский характер. Но почему совершил их именно он, а не тот же Маленков, у которого как у главы правительства было на то гораздо больше возможностей? Нравится это кому-либо или нет, но приходится признать, что Берия весной 1953 года опередил время на несколько десятилетий.
После смерти Сталина к руководству в МВД пришёл Берия, который сразу же подверг резкой критике деятельность разведки в послевоенные годы и начал энергично заниматься её перестройкой. По указанию Берии Рясной вызвал в Москву основных резидентов разведки, чтобы поставить перед ними новые задачи. Особое внимание он уделил руководителям советнических групп советских органов госбезопасности в странах народной демократии. Им даже устроили проверку на знание иностранных языков. Берия хотел, чтобы советники свободно владели языком страны пребывания и могли беседовать с руководителями секретных служб и лидерами государств без переводчиков. Он также считал, что советники не должны вмешиваться во внутренние дела стран, в которых они работали, и давать рекомендации в ситуациях, которые возникали в результате внутренней борьбы представителей правящих кругов того или иного государства.
Разведывательная деятельность Фельфе в ФРГ длилась ровно десять лет. Понятно, нет никакой возможности рассказать о ней подробно. Придётся читателю довольствоваться заверением, что вся информация, полученная от «Курта» за десять лет, была не только исключительно точной и своевременной, но и первостепенной по важности. Другое дело, что не всегда эта информация принималась к сведению в высших партийных и правительственных сферах СССР. Красноречивый пример: Фельфе своевременно направил в Карлсхорст так называемую ориентировку «6600», в которой сообщалось о конкретных мероприятиях «Организации Гелена» по подготовке массовых выступлений против правительства ГДР 17 июня 1953 года… Иначе говоря, массовые выступления рабочих, в частности в Восточном Берлине, вполне можно было заблаговременно предотвратить не введением в город советских танков, а сугубо политическими и экономическими мерами. Но этого сделано не было. Результат общеизвестен.
Вскоре Берия потерял интерес к Рясному. Он больше доверял своему первому заместителю Кобулову, который в то время по линии МВД курировал внешнюю разведку. А оперативными делами разведки занимался кадровый и проверенный в сложных ситуациях полковник Александр Коротков, являвшийся в то время, как и Сахаровский, заместителем Ряснова. После снятия последнего с должности Коротков с 28 мая по 17 июля 1953 года исполнял обязанности начальника советской внешней разведки. Именно в этот период, 5 июня, Коротков «отправил» Сахаровского служить в Первое (контрразведывательное) управление МВД СССР, причём со значительным понижением: на должность заместителя начальника отдела (видимо, почувствовал в Сахаровском серьёзного конкурента). Однако официальным руководителем разведки Коротков так и не стал.
Впоследствии Берии вменят в вину, что он вызвал в Москву несколько десятков (иногда говорят – сотен) резидентов советской разведки и советников при органах госбезопасности в странах, как их тогда называли, «народной демократии», тем самым дезорганизовав деятельность разведслужбы Кремля. На самом деле Берия предпринял меры к устранению недостатков внешней разведки и укреплению её личного состава, в первую очередь руководящего. Взять хотя бы советнический аппарат в странах «народной демократии». Берия бо́льшую часть его считал совершенно непригодной для надлежащего исполнения возложенных на него функций. Хотя бы по той простой причине, что почти ни один советник не знал ни языка, ни истории, ни культуры, ни традиций, ни менталитета народа той страны, в которой работал. Многие из них к тому же вели себя по отношению к местным работникам совершенно бесцеремонно, не столько «советовали», сколько откровенно, не считаясь с самолюбием даже министров и секретарей ЦК компартий, командовали.
Автору представляется, что уже на следующий день после смерти Сталина его наследники поняли, что изменение политического курса, ликвидация в какой-то, желательно самой мягкой форме культа его личности неизбежны, и потому рано или поздно выплывет проблема предвоенных и послевоенных репрессий. И кому-то придётся за них отвечать. И тот, кто первым произнесёт это неизбежное «а», тот и станет первым лицом. Не таким, конечно, каким был усопший вождь, но всё же первее других.
И тут у заведомо перепуганных наследников сложилось убеждение, что Берия непременно возжелает стать этим первым из первых. Потому что шансов на это у него (что соответствовало действительности) было куда больше, нежели у тех же Маленкова, Булганина, Хрущёва, Молотова, Ворошилова, Кагановича… Ведь у Берии была репутация человека, пресекшего «ежовщину», освободившего перед войной добрую треть миллиона невинно репрессированных. (Тогда как, к примеру, Молотов и Калинин не решились вступиться за собственных жён, Каганович – за родного брата…)
О якобы намечаемом Берией военном перевороте говорить всерьёз не приходилось. Непосредственно ему в Москве подчинялись лишь дивизия внутренних войск имени Дзержинского и Кремлёвский полк. Между тем почти в черте города были дислоцированы знаменитые Таманская и Кантемировская дивизии, в столице имелось десятка два военных академий и училищ, которым по приказу министра обороны ничего не стоило ту же дивизию имени Дзержинского блокировать.
