— А меня, значит, пытаться припрягать делать работу эйров смысл имеет! — возмутился Кайлен. — Притом что у меня свое собственное дело есть… Кстати! Мариус, может быть, он оборотень?.. Оборотень-змея, пробрался сквозь воздуховод, в кабинете перекинулся в человека, напугал этим покойного Ласло до смерти, а потом так же, через воздуховод, ушел…

— По меньшей мере, это красивая теория, — оценил Мариус.

— Эйлин, у нас тут оборотни-змеи в городе не появлялись?.. — Она отрицательно покачала головой. — Жаль… впрочем, он мог и тайком приехать, раз задумал убийство… Кстати, твой вор тоже может быть неместный! Имей это в виду.

— Я же говорю, нам твоя помощь нужна! — упрямо вернулась к своей просьбе Эйлин. — Тебе приходит в голову множество ценных идей.

— Это на меня вкусная еда хорошо влияет, еще в середине ужина у меня не было никаких идей, ни хороших, ни плохих… А работать на Пакт я не буду, и ты это могла бы сразу предположить, зная мое к нему отношение.

— Ты мог бы поработать на поимку преступника… с этим, насколько мне известно, у тебя проблем не возникает, — вид у нее сделался какой-то особенно трепетный и невинный, раза в три выразительнее, чем обычно. Эйлин прекрасно знала, разумеется, что Кайлена таким не проймешь, однако эбед действовал всегда, вне зависимости от обстоятельств, он был такой же неотъемлемой частью любого жителя холмов, как тембр голоса или мимика.

— Я и поработаю, для своей клиентки, — безапелляционно заявил Кайлен.

— Ладно, дай мне кусок пирога, — вздохнув, попросила Эйлин, наконец-то осознав, что уговаривать его бесполезно.

От консультации по липовскому колдовству Кайлен, впрочем, не отказывался, просто отложил ее до конца ужина. Так что, покончив с пирогом, они спустились вниз, в магазин, чтобы, усевшись в те же кресла, где он беседовал днем со вдовой Андронеску, обсудить все подробности.

— Сколько она действует?

Кайлен усмехнулся.

— Вот отличие знания от незнания… Меня всегда забавляло, что ни в одной общеизвестной легенде об отвор траве ничего не говорится о сроках ее действия. Любой липовский крестьянин совершенно уверен, что стоит один раз добыть отвор-траву — и ты сможешь всегда крошить в пыль подковы левой рукой… Хотя у каждого зелья есть срок действия, разумеется. Что-то около трех месяцев, иногда меньше или больше, зависит от носителя и обстоятельств. Траву втирают в разрез на ладони, на левой, реже правой, если у носителя ведущая рука — левая. Не очень-то удобно, когда не можешь взять в руку ни единого железного предмета… И трава будет действовать до тех пор, пока след от раны полностью не заживет.

— Ей нужен контакт с кровью, — сделала Эйлин закономерный вывод.

— Да, он усиливает действие, хотя если ты просто пучок травы спрячешь в кузне под наковальней, она все равно сработает: кузнец даже гвоздь как следует сковать не сможет, все будет гнуться как попало и щербиться. Ее и находят благодаря тому, что она всегда портит железо. Просто не настолько сильно, как если ее кровью напоишь…

— А ее очень сложно найти?..

— Пытаешься понять, сколько наш вор может продолжать свое преступное дело? Да сколько угодно. Истечет срок действия травы — он прервется на время, а потом опять продолжит, когда добудет новую. Это правда сложно, но не настолько, чтобы он не мог повторить, если у него один раз уже вышло. Нужны особые дни, нужно особое место… Он, скорее всего, пойдет туда же, куда ходил в первый раз, не станет заново искать: нужен луг с определенными травами, освещенный луной в определенный час.

— А он довольно целеустремленный! — оценила Эйлин.

Рассказывать ей что-то все же было чистым удовольствием: благодаря тому искренне-наивному виду, который ей почти всегда придавал ее эбед, она выглядела самым увлеченным слушателем в мире.

— Люблю тебе что-нибудь рассказывать, ты слушаешь с совершенно очаровательным любопытством, — восхитился Кайлен вслух.

Эйлин тихо хмыкнула.

— Мне ужасно повезло, что тебе нравится на меня таращиться, а то мог бы и делиться информацией отказаться.

— Если ты в следующий раз наденешь платье с более глубоким декольте, я буду рассказывать с еще большим удовольствием, — немедля заверил Кайлен, выполняя свой излюбленный ритуал совершенно бесперспективного флирта.

— Боюсь, ты тогда будешь слишком сильно отвлекаться от рассказа.

— За кого ты меня держишь?.. Я могу рассказывать, не отвлекаясь, не только в процессе созерцания, но и в процессе непосредственного осязания прелестных слушательниц…

— Надеюсь, ты перестаешь болтать хотя бы в самый кульминационный момент осязания. — Пошлости она изрекала с видом настолько же идеально трогательным и непорочным.

— Ты можешь проверить, — предложил Кайлен, прекрасно зная, что его предложение будет решительно отвергнуто. Что и произошло.

— А ты можешь наконец дорассказать мне то, что нужно, не отвлекаясь, — сурово отрезала Эйлин.

— Да я уже почти все рассказал, — пожал плечами Кайлен. — В определенный день и час нужно вывести коня на освещенный луной луг и водить его туда-сюда, пока он не споткнется оттого, что отвор трава повредила ему подкову и гвозди в ней… Можешь, кстати, не гонять эйров, а найти этот луг, дождаться, пока действие нынешней травы истечет и поймать его там… если он, конечно, местный и тут ее собирал, — предложил Кайлен. Не всерьез, конечно: никто не будет столько ждать.

— А он за это время три дюжины домов в городе обнесет и наплодит массу чудовищных слухов…

— И толпу липовцев, которые ежей по лесу ловят, — весело добавил Кайлен. — Ну, вдруг он всего парочку домов обворует, а оставшиеся пару месяцев будет кутить на честно украденные деньги?.. А потом за новой травой пойдет, когда они закончатся…

— Кайлен, я понимаю, что тебе жизненно необходимо периодически нести ерунду…

— Мне просто слишком нравится представлять, как вы бегаете за ним по ночному лугу. Особенно Шандор, пугая бедного коня.

Животные всегда чуяли дикую часть оборотня, даже в человечьем обличье, так что капитана Фаркаша опасались лошади, а от Дитриха, обращавшегося в сову, шарахались городские голуби.

— Увы, тебе вряд ли доведется наблюдать это редкое зрелище.

— Я в вас верю, вы его найдете раньше, чем через пару месяцев.

— С твоей помощью могли бы найти быстрее.

— Увы, в жизни не все бывает так, как нам хочется. Я вот тоже не увижу, как Шандор гоняет лошадь среди отрогов Сарматских гор.

Спал Кайлен хорошо, невзирая на сложное дело Ласло Андронеску, которое его беспокоило и тревожило мысли. Ему не снились ни оборотни-змеи, ни воры с колдовской травой. А утром его разбудил стук в дверь, такой громкий и настойчивый, что его было слышно до второго этажа. Настолько нервно стучали только по срочному и обычно не слишком радостному делу, так что Кайлен сразу же, хоть и без особой охоты, выполз из постели, добрел до окна и выглянул из него на улицу — посмотреть, кто там колотит в дверь. Спальня нарочно выходила окнами на фасад, ровно для таких вот случаев, которые бывали в истории «Агентства удивительных услуг» не так уж редко. Сейчас, по меньшей мере, было уже утро, а порой стук раздавался и среди ночи.

На крыльце стояла вдова Андронеску, и вид у нее, кажется, был перепуганный, так что Кайлен кинулся срочно одеваться и хоть как-то приводить себя в вид, приличествующий для разговоров с почтенными вдовами. Ему не терпелось узнать, что произошло, и он откровенно надеялся, что это внесет некоторую ясность в запутанную историю смерти Ласло.

— Берта, принеси нам кофе, будь добра, — попросил Кайлен экономку, столкнувшись с ней возле лестницы.

— Если вы убешите из дома без завтрака, ушин будете себе готовить сами, — пригрозила Берта и степенным, исполненным достоинства шагом проследовала на кухню.