— Ничего, — со вздохом ответил Дитрих. — Никаких приезжих липовцев в Кронебурге, если он и приехал, то тайком, скрываясь от Надзора. Я уже запросил в других городах сведения о том, нет ли у них пропавших липовцев…

— А что, если он не липовец? — вдруг осенившись мыслью, спросил Кайлен. Ему, с этими разговорами о приезжих, неожиданно вспомнился Корнелиу Видяну, который за редкой магической книгой аж в Галлию ездил. А сама книга при этом была написана во Фрезии на ромейском языке.

— Так вы же первый сказали, что липовец, — возразил ему Шандор.

— Ну сказал, я еще сказал, что Ласло Андронеску был убит оборотнем-змеей… Это была версия, и она оказалась неправильной. Версия с липовцами тоже может оказаться неправильной. А ваш вор — не липовцем, а тем, кто умеет читать по-липовски.

— Хорошо, что у тебя книжная лавка есть! — радостно изрекла Витка. — Я б не додумалась.

— Я, как видишь, тоже не сразу додумался. Только сейчас сообразил, что можно в липовской книге о липовской магии прочесть. Дитрих, проверь-ка, на всякий случай, приезжих липовцев месяца этак полтора-два назад… вдруг нам повезет.

Дитрих кивнул, зарылся носом в какую-то папку и, когда тишина всеобщего ожидания уже стала совсем напряженно звенящей, воскликнул:

— Есть! Один есть!

— К кому он приезжал? — тут же спросил Кайлен.

Дитрих поднял растерянный взгляд от папки и очень тихо ответил:

— К Теодору…

— Да зачем ему⁈ — тут же изумилась Витка.

Кайлен задумчиво посмотрел на них обоих по очереди, потом еще на Шандора и сделал единственно возможный вывод:

— Он оборотень?..

Всех колдунов Кронебурга Кайлен знал, по меньшей мере, мельком в лицо: они хоть пару раз да заходили за какой-нибудь книгой в его лавку. А вот с оборотнями обстояло иначе, потому что многие из них вовсе не обладали каким-либо колдовским даром, помимо самих оборотнических способностей и всего с ними связанного, так что гримуары им были не нужны.

Зато друг друга оборотни всегда знали хорошо, так что Кайлену в подробностях на три голоса описали Теодора Шербана — и он наконец сообразил, кто это. Потому что Теодор оказался не только оборотнем-медведем, но еще и стихийным колдуном, который в лавку Кайлена изредка заглядывал. Зачем ему при таком положении дел дома богатых горожан обчищать, и правда оставалось совершенно непонятным. И вполне возможно, след был ложный. Но если нет, выходила весьма забавная ирония: ту книгу, привезенную Корнелиу из Галлии, которую купил господин Перрик, запросто мог бы купить и Теодор, сложись все несколько иначе.

Примерно об этом размышлял Кайлен, когда они с Тома подходили к дому Теодора. Между прочим, двухэтажному: работа стихийных колдунов, хоть и оставалась почти вся подпактной, среди тех, кому была доступна, пользовалась большим спросом. И жил Теодор очень неплохо.

— Что-то кажется мне, что это все-таки ошибка, — пробурчал Тома. Тоже, по всему, оценив размеры жилища Теодора.

— Проверить в любом случае нужно, потому что всегда стоит проверять версии, — занудно ответил Кайлен.

Оборотни, помимо прочего, еще и прекрасно чуяли друг друга, так что ни Витка, ни Шандор для этого дела не годились: мало ли, вдруг придется в окна подглядывать, а то и в дом влезть. Оборотня Теодор засечет сразу, а Тома с Кайленом — как повезет.

Тома собирался что-то ответить, но тут задняя дверь дома открылась и на пороге появился Теодор. Сомневаться, что это он, не приходилось: другого такого здоровенного румела еще поискать надо было. Он был совершенно точно шире Ионела в плечах и, кажется, еще и выше. Кайлен дернул Тома за угол ближайшего дома, чтобы Теодор их не заметил, а потом, осторожно выглянув, тихо сказал:

— Он очень странно одет…

Куда уж страннее: пиджак ему было определенно маловат — рукава поддергивались слишком высоко — и весь костюм совершенно не подходил человеку с хорошим достатком. Дешевый, к тому же слегка подвытертый и помятый, как и грубые ботинки. На голову Теодор напялил котелок, тоже видавший виды, но хотя бы подходящий ему по размеру. А в руке он нес такой же замызганный, как и все остальное, саквояж.

— Может, это и не он?.. — спросил Тома и нахмурился. — Кажется, вовсе не похож… Может, к Теодору заходил кто-нибудь по делу, а теперь домой пошел…

Кайлен сперва удивленно на него вытаращился, а потом сообразил, что Тома, в отличие от него, с Теодором вовсе не был знаком, вздохнул и покачал головой.

— Он оборотень, Тома, — Кайлен щелкнул у напарника пальцами перед носом. — Приди в себя! Он сейчас пытается сделать вид, что он — на самом деле не он. И ты ему веришь, разумеется…

Тома потряс головой, нахмурившись, взглянул на Кайлена, потом на Теодора, уходящего от них по улице, и спросил:

— Ты точно уверен, что это он?

— Абсолютно точно! И сам подумай: где Теодор второго такого же здоровенного, как медведь, парня нашел? Если только он не организовал Клуб кронебуржских здоровяков, но тогда непонятно, почему Ионела не позвали…

Тома, который помощника Кайлена пару раз видел, тихо хихикнул, но тут же посерьезнел:

— Выходит, не ошибка…

— Выходит, — кивнул Кайлен. — Сейчас он вот тот кирпичный дом пройдет — и двинемся за ним.

— Не далековато?.. — с сомнением спросил Тома.

— Зато незаметно. Я его нагоню, если что, медведи довольно медленные.

— Да уж, это не Витка…

— И даже не Шандор. Пойдем!

Идти им пришлось сравнительно недалеко: Теодор вскоре повернул направо, еще через пару перекрестков — налево, а потом почти сразу скрылся в проулке и там зашел в заднюю калитку одного из домов.

— Он что, среди бела дня воровать собрался?.. — изумился Тома.

— Погоди, — Кайлен махнул на него рукой и потер пальцами лоб, соображая. — Этот проулок идет параллельно Серебряной улице, дома здесь по Серебряной считаются… и это, получается, третий. И это дом Миклоша Батта!

— Кто такой Миклош Батт?

— Деловой партнер Ласло Андронеску, — ответил Кайлен и, мрачно нахмурившись, уставился на калитку, за которой скрылся Теодор. — Это не наш вор, Тома. Он — наш убийца.

Он осторожно взял в руки книгу и погладил ее по обложке. Подумать только, а он ведь ее хотел сразу сбагрить, в лавку эту, возле горы, в том самом квартале для богатеньких, который он уже изрядно растряс. И еще растрясет.

На чердаке ее нашел, не иначе воровская удача толкнула в тот угол глянуть и увидеть, что там чего-то завернутое в тряпицу лежит. Дурак он был тогда: подумал, на кой ему странная книжка про какую-то бурду с гаданиями-заклинаниями, лучше он за нее деньжат выручит у этого чудака из благородных, который странные книжки собирает. Он наверняка дорого даст.

Но воровская удача снова под руку толкнула: сперва книжку полистать от скуки, а потом — из дурного интереса попробовать сделать так, как в ней написано. А еще потому, что его крысы достали.

Он тогда решил, что не поможет, ясное дело: где ж это видано, чтоб в таком крысином углу, в каком он живет, и крыс не было? Но достали — мочи нету никакой. Тут уж что угодно попробуешь, хоть бы и колдовство из странной книжки, если они уже не только из шкафа, а прямо со стола иногда жратву унести норовят.

Ну, он и попробовал. А крысы взяли — и пропали. Не то что в его закутке, во всем доме и одной е осталось. И пока соседи удивлялись да руками разводили, он книжку от корки до корки пролистал, выискивая, чего там еще полезного водится. И нашел самое главное. То, что его озолотило. А скоро — еще больше озолотит.

С крысиным углом без крыс он на вторую неделю распрощался, нашел место для жилья куда как приличнее. И даже не пожалел, что новую хорошую бронзовую дверную ручку там оставил. Чего ему теперь какая-то ручка? Он скоро еще и вилки серебряные купит вместо железных, не какие-нибудь там оловянные, чтоб ненароком левой рукой не попортить. И прислугу заведет, чтобы эти вилки до блеска начищала. Будет как сыр в масле кататься.