Кайлен выждал некоторое время, давая ей успокоиться, а потом уточнил:

— Быть может, он был напуган самим приступом?..

— Нет, нет… если бы вы видели его там, в кабинете, вы согласились бы со мной: он будто пятился от… чего-то или кого-то… до самой дальней стены. Потом упал и умер, с гримасой ужаса на лице. Если бы все было иначе, он бы, наверное, пошел на кресло или на кушетку, когда ему стало дурно…

— Вы весьма сообразительны, — оценил Кайлен. — И нельзя исключать, что правы. И, как я понимаю, предполагаете, что, раз ваш муж был в кабинете один, его напугало что-то… сверхъестественное?

— Я не могу предположить ничего иного, — Клара Андронеску пожала плечами. — Полицейские к нам приходили, ни малейших следов чужого присутствия не нашли — и, обсудив все с доктором, постановили, что это естественная смерть. Но это совершенно не похоже на естественную смерть! В том, как мы нашли Ласло — противоестественно буквально все. И… я очень боюсь находиться в доме, господин Неманич.

— Можем поехать к вам прямо сейчас, — решительно предложил Кайлен. — Я осмотрю и кабинет, и весь остальной дом и выясню, есть ли причины бояться. А если вдруг есть, то какие именно. И расскажу вам, что следует делать, чтобы ничего плохого больше не случилось.

— Благодарю вас, господин Неманич! — она снова поднесла платок к лицу и шумно вздохнула. — Возможно, мне просто нужно, чтобы меня кто-нибудь успокоил. Только не рассказами о том, что мне все блазится от горя.

Кайлен наклонился вперед, положил свою руку поверх ладони вдовы Андронеску, лежащей на подлокотник кресла, и очень вкрадчиво сказал:

— Я не думаю, что вам что-то блазится с горя. Просто потому, что вы не слишком сильно горюете о смерти мужа…

Она испуганно округлила глаза и подалась от него назад, вжавшись в спинку кресла. Но руку не отдернула. В этом мире было очень мало человеческих женщин, способных отдернуть руку, ощущая на себе действие эбед народа холмов. Ну или Кайлену нужно было нахамить совсем уж сильно, а он пока что нахамил довольно умеренно.

— Вы же не думаете… что я… — растерянно проговорила Клара.

Кайлен отрицательно помотал головой.

— Не думаю. Вы действительно боитесь того, что может твориться в доме, очень сильно. И очень искренне.

Увы, подобное не было редкостью: когда женщина после смерти мужа ощущала, большей частью, лишь облегчение. Но это вовсе не означало, что она была готова пойти на убийство.

— Вы колдун, — выдохнула Клара Андронеску.

— Я просто хорошо читаю чужие эмоции. Никакого колдовства в этом нет, — сказал Кайлен, как обычно, чистую правду.

Конечно, читать эмоции у него получалось лучше и легче большинства людей. Но здесь не было магии, это была лишь врожденная особенность, еще одно свойство, доставшееся ему от народа холмов. И весьма полезное.

Кайлен вышел из дома вдовы Андронеску где-то спустя час, закурил и, запрокинув голову, медленно выдохнул дым в пасмурное небо. Это была одна из самых странных историй, с которыми он сталкивался за последнее время. Потому что в доме не было ни малейших следов некротической активности, не было ни малейших следов колдовства — не было ничего. А противоестественная смерть хозяина дома — была.

Он тщательно осмотрел кабинет, подробно расспросил Клару Андронеску, где и в какой именно позе нашли тело, и пришел к тому же выводу, что и она: если бы покойного Ласло хватил удар, он либо остался бы там же, где стоял или сидел, либо попытался бы дойти до кресла или кушетки. Но не оказался бы в промежутке между окном и стеной, рядом с горшком с пальмой. Если он собирался открыть шторы — так их открывают от середины окна, а не с краю. Как и подглядывают сквозь щель за чем-то подозрительным.

На всякий случай Кайлен даже перекопал пресловутый цветочный горшок, чтобы убедиться, что Ласло не пытался там что-нибудь спрятать перед смертью. В горшке не нашлось ничего, кроме земли и корней. Словом, все выглядело так, будто он и впрямь пятился сюда от противоположной стены, где стоял книжный шкаф и низенький столик с часами. Их Кайлен осмотрел особенно тщательно, как и висящие на стене картины и фотографии в рамках и небольшое зеркало. Ничего магического, даже слабого остаточного следа.

Единственное, что еще можно было проверить — это вещи, которые были у Ласло при себе в момент смерти. Но его вдова не знала точного их списка. Зато, разумеется, знали полицейские, которые осматривали тело. Так что после дома Андронеску путь Кайлена лежал в полицейский участок. Где его, как оказалось, с нетерпением ожидал капитан Шандор Фаркаш.

— Хорошо, что вы зашли, Неманич, — нахмурив кустистые брови, сказал он. — Пойдемте-ка ко мне в кабинет, разговор есть…

Это могло быть то дело, которым занимался Кайлен, или какое-нибудь другое дело. Но совершенно точно оно было связано с колдовством, или другими сверхъестественными вещами. Иначе Шандор не потащил бы его в кабинет. При посторонних — в том числе, при подчиненных —он старательно делал вид, что ни во что подобное не верит вовсе и на реальность смотрит исключительно материалистически. На деле же капитан Фаркаш имел к вещам сверхъестественным самое прямое отношение, будучи надзирателем Пакта. Но знали об этом немногие.

— У меня тут кража… — сообщил Шандор, когда они закрылись в кабинете.

— А у меня — предполагаемое убийство, — жизнерадостно ответил Кайлен. Значит, все-таки два разных дела, одновременно.

— Давайте по порядку, сперва моя кража, потом ваше убийство… Значит, вор пробрался в особняк по соседству с вами — и вынес оттуда ценности.

— Пока что звучит вполне обычно… — Кайлен пожал плечами.

— Вот только замок черного хода и запор на сейфе, который он вскрыл, рассыпались в труху.

— В черную?.. — уточнил Кайлен, подняв брови.

— Так вы знаете, что это за дрянь!

— Само собой, знаю… но история паршивая. Это липовское колдовство, разумеется, подпактное. Очень-очень сильно подпактное, потому что сами видите, что творится…

— Так а почему я ни о чем таком не знаю?..

— Потому что, Шандор, ты онгурец, а не липовец. Иначе сам бы уже догадался, всем липовским детям эту сказочку в детстве няньки и бабки рассказывают. Нужно найти ежа…

— Какого ежа⁈

— Обычного, лесного. Выследить его до норы, а потом, когда он уйдет, натыкать у входа в землю толстых длинных гвоздей, как частокол. Еж вернется, увидит, что вход в нору закрыт, убежит и вскоре придет обратно с травой в пасти. Коснется он ей гвоздей — и они рассыплются в пыль…

— В черную?.. — повторил Шандор недавний вопрос Кайлена.

— Именно, в черную. Тут надо хватать ежа и отбирать у него траву, которая называется расковник или детелина, или отвор трава. И с ее помощью ты сможешь отпирать любые замки.

— Так что, липовские колдуны и впрямь ежей в лесу ищут⁈

— Нет, конечно. Я же говорю, это сказочка. Сам знаешь, таких в народе много — поверх крупиц настоящих знаний за время существования Пакта чего только ни напридумывали. Про ежа неправда, а про траву — правда, ее можно добыть. И наш вор знает, как это сделать.

— То есть, он липовский подпактный колдун, — самым мрачным тоном заключил Шандор. — Ума не приложу, зачем ему дома грабить потребовалось…

— Может, у него жажда приключений, как у Корнелиу, — пожал плечами Кайлен.

— Корнелиу ничего не ворует, только перепродать втридорога пытается, — возразил Шандор.

— Может, карточные долги… Мало ли что там может быть. В любом случае, это не ко мне: вам в Надзоре будет куда проще всех липовцев по своим спискам проверить и выяснить, кто из них причастен.

— М-мхм, — задумчиво ответил Фаркаш, упрев подбородок в кулак, посидел так с полминуты, а потом наконец спросил: — Так что там с вашим убийством, Неманич?

Оказывать посильную помощь полиции и Надзору всегда было полезно: в ответ они сразу были больше готовы помочь тебе.

— Ласло Андронеску.

— Так его же удар хватил?..