– На самом деле большая часть мужчин весьма предсказуема, и наше очеловеченное меню реагирует на некоторые из их действий. Поверьте, намерение утереть ей нос вполне невинно – многие пытались проверить её на упругость куда более пикантным способом.
При этих словах девушки от души засмеялись и стали рассредоточиваться по залу. Впрочем, моя невольная, но уже вполне взаправдашняя собеседница не спешила за своим обедом от исключительного шеф-повара. Тем самым она пыталась продемонстрировать то ли хорошие манеры, то ли утонченный интеллект. Я же в ответ не спешил прерывать её начинания, тем более что одна из этих горничных мне была нужна позарез.
– Интересная у вас задумка с меню. А у этой представляющей угощения барышни есть имя или она безымянная, как памятник неизвестному Покорителю Вселенной? – я пытался делать вид, что никуда не спешу и мне не впервой вести ни к чему не обязывающие светские беседы.
– Мы зовем её Любава, – бойко ответила девушка
– Непривычное имя. Вычисляли по симархическим святцам?
– Нет, что вы! Отыскали в старых былинах, – горничная задумалась, видимо прикидывая, продолжать ей разговор или пойти трапезничать, как внезапно выдала.
– Я слышала, что в некоторых ресторанах Земли сейчас внедряется ещё более оригинальная новинка – ментальное меню, которое позволяет почувствовать вкус и запах блюда. Но вот что будет, если они поменяют своего повара? Меню будет учтиво сообщать гостю, что вкус, вид и запах предложенного угощения могут несколько отличаться от приготовленного по Вашему заказу. Тогда какой смысл в этом небывалом новшестве? – при этих словах она звонко засмеялась.
Кажется, мне сегодня очень сильно везло. Мне пришла в голову одна догадка.
– Вы ведь Слезинка? – спросил я, не веря в свой внезапный успех.
– Для кого Слезинка, а для кого и Карина Васильевна, – столь же весело парировала моя собеседница. – А вы кем будете, сударь, трогающий анимированных барышень за нос?
– Моё полное имя вряд ли Вам что-то скажет, но друзья зовут меня Забой. Вы же хотите быть моим другом?
Принимая правила игры, девонька надула пухлые губки, после чего выдала самую настоящую пулеметную очередь, стреляя своими карими глазками, что сопровождалось ультраскоростным размахиванием ресниц. «Есть контакт!!!» – я ликовал, хотя и не подавал вида. Половина дела была сделана – теперь оставалось побольше узнать о Марте Дрей, равно как и её безымянных гостях.
Для того чтобы не слишком-то плаксивая Слезинка была ещё более разговорчивой, я добавил к её обеду пару порций исключительного астеройдного пломбира, каждый шарик которого был посыпан россыпью жемчужной стружки, видимо, произведенной на свет умелыми руками местного чудо-повара. Девушка трещала не уставая, я же лишь пытался исподволь корректировать ход разговора, чтобы ненароком заговорить про Марту Дрей.
– А я про Вас слышала, – выдала Слезинка в перерывах между поглощением лакомства.
– Надеюсь, ничего хорошего?
– Даже не надейтесь, – она засмеялась
– Хороший специалист и плохой парень, – продолжила она
«Как раз то, что надо для моей работы», – невольно подумалось мне
– Только вот не совсем понятно, что Вы забыли в нашем ресторане? – внезапно смешливая девчушка стала предельно серьёзной
Глава 10
– Так что же рисовальщику с репутацией, далекой от художественной, потребовалось в нашем богохранимом заведении? – иронично повторила вопрос на другой лад Слезинка.
Я решил изобразить простодушие, возведенное в степень общепланетарной наивности: – А с чего ты взяла, что мне что-то нужно? Заглянул просто так, перекусить, да вспомнить былое.
– Желающие перекусить, даже на скорую руку, у нас обычно оставляют вещи в шифоньерной зале, и глазами не рыскают по потолку, – девушка ехидно улыбнулась.
Я же в ответ начал эпическую песню про то, что в рюкзачке хранятся мои художественные принадлежности, столь нужные для нелегкой работы художником. Потом пожаловался. Ведь нелегко быть хорошим рисовальщиком. Всякого рода неразумные проходимцы так и норовили дать мне в глаз.
– Ой, Забой, не дави из меня слезу. Всё равно я тебе не верю, – Слезинка насмешливо прервала мои около-творческие разглагольствования. И столь же насмешливо продолжила: – Кто-то из наших постояльцев задолжал или по глупости забыл заплатить торговцу? Или взыскание задолженностей – это не твоё творческое призвание?
– Ну что ты…. мое назначение в этом мире – спасать хорошеньких девушек, – я старательно хотел отойти от темы, посвященной силовым воздействиям на всевозможных несмышленых личностей.
– Ну, тогда ты по душу той земной фифы, что остановилась в номере «Империя»!
Слезинка не переставала меня удивлять, хотя пора уже было привыкнуть к тому, что в «Багровом понтифике» работали весьма сообразительные девушки.
– С чего столь смелое предположение?
– Да в последнее время к ней много кто шастает. Хотя обычно всё мимо ресторана.
– И кто же был в потоке сих посетителей?
– А что мне будет с того, что я расскажу эту интересную сказку?
На моё счастье в интересы горничной не входило ничего кроме дополнительного угощения. В итоге за последующую четверть часа я узнал две вещи: Марту Дрей не оставляли в покое ни на минуту, и что, Слезинка любила вишневое мороженное. Второй момент в деле моего расследования не давал мне ровным счетом ничего. Из списка визитеров можно было выделить несколько молодых людей, которые явно не относились к кругу Марты. На взгляд Слезинки они напоминали каких-то бедных студентов или же семинаристов, занятых поиском вечной истины. «Не понимаю, что могло их связывать», – удивленно сказала она, вскинув свои бровки.
Я уже было собирался заканчивать приятное общение с весьма любезной и проницательной барышней, и в планах значилось успеть на ближайший трубопоезд, как Слезинка вскинула пальчик.
– Вспомнила, все эти визиты начались после того, как той особе заглянула одна из Сестёр Забвения!
Вот это фортель! Появление в данной истории Сестёр Забвения никак не вписывалось в картину всего вокруг происходящего (по крайней мере, как она мне виделась из моего не слишком-то осведомленного бытийственного угла).
Наступление эры Симархии вернуло потребность во множестве специфических организаций, прекративших своё существование в упаднические времена эпохи Дисперсии, когда служение и следование принципам подменялось жаждой наживы, развлечений и бессмысленной тратой ресурсов. Однако не успели утихнуть революционные потрясения, вызванные стремлением «черной центурии» перекроить мир, как выяснилось, что для преодоления глобального упадка, в который повергли Землю беспощадно уничтоженные транснациональные корпорации, нужно было приложение просто нечеловеческих усилий. Так начинался век Резонанса, когда социальные мотивы, религиозные стремления и политические мечтания сливались воедино, многократно умножая силу и отдельного взятого человека, и нового общества в целом. Именно тогда обнаружилась практическая значимость старой религиозной догмы, говорящей о том, что люди были созданы «по образу и подобию Бога».
Человек перестал быть нелепым набором клеток, превратившись в одну из проекций величайшего троичного принципа. Конечно, тяга к органическому совершенству в телесном, интеллектуальном и духовном проявлении обнаружилась не сразу. Но куда более важным было осознание того, что вся наша жизнь была троичной. Опять же потребовалось немало времени, прежде чем утихли споры относительно того, какая из Божественных Ипостасей отразилась в человеческом теле, разуме и духе. В итоге было решено, что «высшая матрица» отпечаталась на всём нашем обитаемом мире, а потому и жизнь должна была быть построена на единении политического, духовного и социального.
Те в свою очередь тоже делились на три потока, а те на три подпотока и так далее. На выходе возникала надобность во множестве почти кастовых союзов, которые бы предельно точно исполняли свой Высочайший Долг во имя совместного служения. В общем регистре обитаемого мира значились десятки братств, орденов, цехов, миссий, конгрегаций, гильдий и ассоциаций. Они удивительным образом ранжировали и регулировали деятельность разномастных специалистов: от крестьян-добытчиков до воинов-философов, при этом, не забывая уделять внимания диковинным умельцам, среди которых значились, например, социал-мистики и кунст-витязи.
