— Доброго дня, Айрин, моя дорогая, как ты себя чувствуешь? Все хорошо? — она запыхалась, будто прибежала сюда бегом, и не сразу заметила юношу.

— Ой, дорогой мой, сейчас придет моя ученица, и отпустит вам настойку, ждите! — она заботливо и настойчиво взяла Айрин под руку и повела из аптеки в свой кабинет в дальних комнатах.

Айрин растерянно скользнула взглядом по лицу юноши, не зная, должна ли она с ним попрощаться, если даже имени его не спросила. Он ответил ей легкой улыбкой и успел кивнуть на прощание.

19

— Не плясать, не скакать, не бегать, не прыгать, да и вообще тебе лучше остаться дома! — ворчала Кобра и наносила укрепляющую жидкость на лицо, уже покрытое голубыми узорами, пока Эрин заплетала в несколько сложных кос длинные волосы Айрин, попутно вплетая в них желтые и красные ленты.

— Остынь, а, — засмеялась Эрин. — Тебе просто обидно, что ты не идешь. Но вдруг Короля убьют в разгар веселья, без тебя никто не справится. А ты опять опаздываешь в замок.

— А ведь я обожаю Осенний праздник — угощения, игры, танцы, изумительный фейерверк, и все это роскошество только раз в году, — грустно проговорила Кобра.

— Зато в прошлом году он отлично прошел, — усмехнулась Айрин. — Кажется, без факиров, которых ты не пустила в город.

— И без фокусников! А ее бы воля — и без выпивки, — продолжила веселиться Эрин.

— Идите-ка отсюда! — Кобра скривила лицо и выпроводила подруг из дома.

Они не спеша пошли по сумеречным улицам на площадь перед дворцом, откуда уже доносилась музыка и шум голосов. Эрин откинула свою тяжелую черную косу с плеча и поправила серое платье под шерстяной темной курткой. Одетые почти одинаково, с одинаковыми косами, даже лицом немного похожие, Айрин и Эрин могли представляться сестрами, что иногда и делали.

— Выглядишь сегодня уже намного лучше, — заметила Эрин, почувствовав, что походка Айрин стала увереннее и бодрее.

— Чувствую себя тоже неплохо, — улыбнулась Айрин в ответ и взяла Эрин под руку, сразу ощутив спокойствие. «Если бы у меня была старшая сестра, она все равно не годилась бы и в подметки Эрин», — Айрин наполняла радость от ожидания праздника, от того, что Эрин рядом, от того, что сегодня она не Волчья кровь. «Но придется вернуться», — проскользнула горькая мысль, омрачившая радость.

С того дня, как она пришла в себя, она делала вид, что Черной смерти не существует. Что над головой не завис, словно меч палача, вопрос: когда на Короля снова нападет Черная смерть и что будет тогда? Кобра и Гроза сами не заговаривали об этом с ней, желая дать ей возможность восстановиться, но Айрин слышала их беспокойные быстрые разговоры, когда они сменяли друг друга, чтобы уйти в замок. В такие моменты она нарочно уходила в дальнюю комнату, чтобы ненароком не услышать что-нибудь о Черной смерти.

Айрин вздохнула, отгоняя мрачные мысли, и сильнее прижалась к Эрин.

Закатное небо, словно в честь праздника, окрасилось в желтые и красные цвета. Было тепло, и стрижи крича сновали в небе, как будто лето еще не кончилось.

На главной площади было столпотворение. Ярмарка уже сворачивалась, остались лишь несколько прилавков со сладостями: по оставшимся печеным грушам и медовым сотам лазили стаями осы. Площадки, где днем проводились игры, убирали, но на их место уже подтягивались кукольные театры, факиры, фокусники, музыканты. Айрин с удивлением заметила даже палатку гадалки: королевская стража обычно не пускала их в город, потому что Риндан считал их хуже воров. На середине площади была сооружена деревянная сцена, на которой выступали комедианты с побережья, Айрин слышала, что их пригласили в столицу специально для праздника.

Ярморочные прилавки, сцена и каждый фонарный столб были украшены цветами, венками из сухих листьев, флажками и лентами, отчего вся площадь горела желтым и красным, будто огромный пожар.

Стемнело, на небе появились первые звёзды, и на сцену вышли факиры. В темноте казалось, будто огонь в их руках — жидкость, и все время норовит ускользнуть и пролиться на толпу. Их выступление сопровождал резкий запах, отчего Айрин сразу стало дурно, и она ушла от сцены, оставив Эрин, смотреть представление дальше.

У края площади одна из таверн, зажатая между башней с часами и солидным каменным домом, выставила столы на улицу и устроила у себя в уголке отдельное пиршество. Айрин направилась к ней попросить воды. Она проходила мимо одного из столов, когда кто-то крепко схватил ее за руку. В первое мгновение у нее просто не уложилось в голове, что кто-то мог ее так схватить: большую часть времени она проводила на улице как Волчья кровь — а с ней никто так не обращался.

Айрин обернулась. Пьяный помятый мужчина сально улыбнулся, обнажая зубы хищным оскалом, и потянул ее к себе на колени. Айрин вся ощетинилась от отвращения и выдернула руку из его хватки.

— Не смей меня трогать!

— Как невежливо, красавица, — протянул мужчина и медленно стал вставать из-за стола.

Айрин почувствовала боль в боку от своего резкого рывка, и поняла, что бежать или сопротивляться опасно — у нее могут разойтись швы. Ей показалось, что она загнана в угол, и ее бросило в жар. Она медленно попятилась, мысленно проклиная свою беспомощность.

— Эй! — громкий, резкий окрик остановил идущего на нее мужчину. — Или ты сейчас уходишь, или ночуешь в тюрьме! — к ним подошел стражник и грубо ткнул пьяного мужчину в плечо. Тот пошатнулся и рухнул обратно на скамью.

У Айрин камень с души упал, она быстро поблагодарила стражника и торопливо ушла, двигаясь вдоль края площади, где можно было не толкаться в толпе. Она жаждала оказаться как можно дальше от той таверны.

Она успела забыть за эти годы, что такое быть обычной молодой горожанкой. Реальность грубо вырвала ее из фантазий последних дней о мирной жизни простой травницы, которой, в отличие от Волчьей крови, не нужно ловить наемников, рискуя жизнью. Волчья кровь — помеха на пути опаснейших преступников к их жертвам, так что смертельный риск — просто часть ее работы. Но травница — сама жертва любого встречного, который на первый взгляд может даже показаться приличным человеком. Айрин ускорила шаг под участившееся биение сердца, не осознавая, куда идет. Ей захотелось отмыться, а если не получится, содрать с себя кожу, особенно, с руки, которой касался незнакомец. Дурнота усилилась.

— Айрин!

Она услышала, как кто-то ее окликнул, но это точно была не Эрин, и она ускорила шаг.

— Айрин! — снова тот же голос и шаги позади.

Сейчас до нее снова дотронутся — почувствовала она и крепко прижала руки к груди, сжалась в комок.

Кто-то мягко взял ее за плечи и остановил, заглянул в лицо.

— Айрин, мы вчера виделись у лекаря, помнишь? — юноша улыбнулся, но увидев похолодевшее лицо Айрин, он изменился в лице. — Что случилось?

У Айрин при виде знакомого лица ноги стали ватными, а глаза наполнились слезами. Она глубоко вздохнула, чтобы не заплакать, и отстранилась:

— Ничего, мне просто нехорошо. Ничего страшного.

— Присядь, — он взял ее за руку там же, где незнакомец пару минут назад, и ее передернуло. Он повлек ее к пустой скамье под фонарем и усадил. У нее уже не было сил сопротивляться.

— Пей, — снова скомандовал он, протягивая ей флягу. Она покорно хлебнула: это была вода с очень тонким привкусом отвара белого дерева — она узнала вкус обезболивающего, которым ее поили все прошлые дни.

Он понял, что она чувствует тонкий, но все же заметный вкус, и смущенно сказал:

— Я сейчас пью обезболивающий отвар, но здесь его так мало, что вреда для тебя не будет. Если только утром ты не выпила ведро такого же, — он осторожно улыбнулся.

Дурнота быстро проходила, голова прояснялась.

Он сел рядом, и она хотела обратиться к нему, но вспомнила, что все еще не знает его имени, а спрашивать ей вдруг стало неловко, хотя беспардонно выспрашивать все подряд было ее уже отточенным умением.

— Айрин, я так и не представился, я — Аридан, — он словно прочитал ее мысли. — Что случилось у той таверны? Я заметил тебя, когда ты уже оттуда уходила. Видимо, что-то пропустил.