— Выпей отвар ангрифа, иначе у тебя пальцы отвалятся, — крикнула Кобра напоследок.

17

Снова убегая от Черной смерти, она оказалась на лугу, сплошь усыпанном серебристо-белыми цветами с длинными нежными лепестками, клонящимися к земле. Вокруг было темно, но цветы будто светились изнутри и освещали все вокруг.

В нос ударил сильный густой аромат цветов. Она споткнулась — нежные цветы погибли под ее ногами и руками, смятые и изломанные. Лежа в цветах, исходящих серебристым соком, она оглянулась.

Черная смерть уже возвышался над ней темной тенью среди белых лепестков и смотрел на нее сверху вниз. Он потянулся к ножу на поясе, и ее сердце забилось сильнее. Он обнажил черный нож, но она осталась лежать — все бесполезно, пусть снова сделает это, все равно не убежать.

Он опустился рядом с ней на одно колено, взял ее за волосы и занес нож над обнажившейся шеей. Она в ужасе зажмурилась, и услышала свое имя:

— Айрин!

***

Айрин открыла глаза. Ей прямо в лицо смотрела Эрин, похоже, звала по имени, пытаясь разбудить. В руках Эрин держала кружку с сильно пахнущим отваром, кажется, из ангрифов. Запах ангрифов на секунду вернул ее на луг с белыми цветами, но она тут же с облегчением осознала, что это был только сон.

— Хорошо, что проснулась, не придется вливать в тебя отвар самой, — оживилась Эрин, — я каждый раз боюсь, что ты захлебнешься. Как ты себя чувствуешь? Вроде спала на этот раз спокойнее.

До Айрин медленно доходил смысл слов Эрин, сознание будто плавало в едва начавшем рассеиваться тумане. Внезапно она вспомнила: боль! Обратила все внимание к правому боку, где, как ей раньше казалось, ее прошила насквозь раскаленная кочерга. Но сейчас боль была умеренной, совсем не такой, которая сжимает мир до одной точки и заставляет все прочее исчезнуть.

Айрин немного привстала и рану, конечно же, прошило острой болью, но она все равно не шла ни в какое сравнение с прошлой. Эрин помогла ей прилечь на подушки, и протянула кружку:

— Пей, быстрее восстановишься, у меня вот пальцы отлично заживают.

Айрин слабыми руками обхватила кружку и стала пить ароматную холодную жидкость маленькими глотками. Сразу почувствовала, как сильно пересохло во рту, как потрескались губы.

— А что с пальцами? — слабо спросила она. Собственный голос прозвучал неожиданно тихо и безжизненно.

— А, ерунда, повисла на крыше, прорезала четыре пальца почти до кости, — Эрин подняла левую руку, показала Айрин ладонь и выпрямила пальцы, поморщившись: на пальцах алели порезы и следы от швов. — Как раз сегодня сняла швы, надеюсь, не поспешила.

— Сколько дней… — Айрин не закончила свой вопрос: силы внезапно оставили ее совсем, и ей захотелось только уронить голову на подушку и не шевелиться.

— Где-то неделя, — Эрин заметила, как Айрин осела на подушки, и помогла ей улечься снова: бережно подоткнула одеяло, поправила подушку, открыла окно, чтобы впустить свежий воздух. — Какое счастье, что ты жива! — она погладила заснувшую Айрин по волосам, и в глазах у нее проступили слезы облегчения.

18

Айрин и Бииль не спеша шли по улицам, залитым бледно-желтым светом утреннего солнца. Навстречу попадались прохожие, некоторых они узнавали, кто-то был совершенно незнаком и на вид был скорее недавним приезжим. Дорожные камни блестели после холодного ночного дождя, и воздух был по-осеннему прозрачным.

Из окон домов свешивались расшитые желтые и красные полотна, между некоторыми домами через улицу тянулись флажки из разноцветной ткани, у некоторых на крыльце стояли корзины с ароматными яблоками и пшеничными колосьями — столица наряжалась к осеннему празднику.

— Куда ты несешься, — мрачно пробормотала Айрин, и Бииль сбавила шаг, беспокойно взглянув на бледную подругу, тяжело и медленно шагавшую рядом с ней.

— Зря я поддалась и взяла тебя с собой, — проворчала Бииль.

— А мне нужно твое разрешение? — усмехнулась Айрин, но забота Бииль и Эрин каждый раз трогала ее. — Все равно уже пришли.

Они вошли в дом городского лекаря, где она держала аптеку и принимала больных вместе со своими учениками. В прихожей было пусто, и они завернули в комнату, которую оборудовали под аптеку.

— Медэни! — позвала Бииль, оглядывая комнату полную шкафов с банками, горшечных растений и инструментов. Несколько стульев и столов, заваленных бумагами, стояли вдоль стен, из высоких окон лился мягкий свет, в котором блестели пылинки.

Айрин осела на стул около двери, лишенная сил. Это была ее первая прогулка, и она сразу не задалась: тянуло и болело в боку, голова кружилась, накатывала слабость, но Айрин усиленно делала непринужденный вид, чтобы не провоцировать Бииль. «У нее нервы, как соломинки, как будто, ранение выбило ее из колеи не хуже меня», — подумала она.

— Подожди тут, — решила Бииль, когда никто не отозвался, и отправилась вглубь дома искать Медэни или ее учеников.

Айрин вздохнула и откинулась на спинку стула, про себя по-детски надеясь, что сегодня ничего не получится: Медэни не придет, и никто не будет снова трогать ее уже почти зажившую рану. О дне, когда придется снимать швы она думала с содроганием и отвращением.

— Лекарь здесь? — услышала она усталый голос. В комнату вошел молодой мужчина с черными волосами, довольно высокий, но настолько, чтобы это выделяло его из толпы. Его серые глаза сильно выделялись на фоне больших темных кругов под глазами. В целом вид у него был подавленный и усталый, правая рука доставляла ему боль: он прижимал ее к груди и морщился, если нужно было ей шевелить.

Он мрачно оглядел комнату, пока ждал ответа от Айрин.

— Не знаю, жду ее, — ответила она, продолжая его разглядывать. «Приезжий или просто раньше не было повода его запомнить?» — Сломал руку? — машинально спросила Айрин и пожалела, потому что вести разговоры не было сил, но привычка всегда про всех разнюхивать оказалась сильнее.

— Нет, упал с лошади, и вывихнул, почти прошло, — он сел на стул неподалеку, и будто только сейчас заметил Айрин, потому что тусклый взгляд сменила живая заинтересованность. Таким он показался ей более приятным. — А у тебя что? Ты почти зеленая.

Айрин кисло улыбнулась и похолодела: она забыла сочинить правдоподобную байку.

— Я колола орехи ножом, нож соскользнул, и я порезалась. Много было крови, — Айрин напряженно читала по его лицу, счел ли он историю нелепым враньем или обычным делом. Выглядела она сейчас совершенно обычно: просто девушка с черными, как у подавляющего большинства, волосами, с глазами неприметного цвета, с распространенными чертами лица без шрамов и приметных родинок или бородавок. Но собственное знание, что она лазутчица Короля и рана совершенно не обычная, не давало ей размышлять хладнокровно, ей чудилось, что, глядя на нее, все понимают про нее всё.

Мужчина удивленно поднял брови, и сочувственно покачал головой. Это оживило его лицо и весь его облик настолько, что Айрин поняла, что он скорее еще юноша, просто крайняя утомленность немного состарила его в ее глазах.

— Ты приехал на праздник? — Айрин продолжила расспрашивать.

— Да, я охотник, кое-что продал и решил остаться на осенний праздник, — Айрин с интересом ждала подробностей, и он продолжил. — Ну, теперь задержусь немного: пока еще мне тяжело долго ездить на лошади. А ты здешняя, да?

— Местная травница, как ты понял?

— Столичные любят допрашивать приезжих. Как будто боятся нас, — он улыбнулся и откинулся на спинку стула.

Айрин поняла его укол, улыбнулась в ответ и закончила с расспросами. Ничего подозрительного: охотники — частые посетители столицы, вывихи — так просто хлеб Медэни, по дюжине пациентов в день, и все с гарантией выживают и оплачивают лечение. «Не стоит внимания». Хотя от этой мысли Айрин стало немного грустно, отчего-то хотелось говорить с ним еще, но темы для разговора, не напоминающие допрос, у нее иссякли.

— Придешь завтра на праздник? Я хотел остаться до фейерверков, мне говорили… — мягко сказал он, но его оборвали — в комнату радостным вихрем ворвалась всегда улыбчивая Медэни.