— Оргад нахинх шад малагар! — выкрикнул я, приземляясь и тут же выхватывая из свернутого пространства массивный черный гримуар. Черная книга сама раскрылась на нужной странице — спасибо привязавшему ее ко мне заклятию. Та самая огненная буря, что направил против меня чернокнижник. Собственную ману я тратить раньше времени не хотел, да к тому же нет лучшего средства против Адепта Воды, чем пламя. А та буря состояла из Пламени Хаоса. Того самого, черно-багрового. Форма Огня, наиболее близкая к моему аспекту — к Небытию.

— Сегеттетх! Орда линек им-шиаттот…

Я продолжал и продолжал тараторить заклятье, заученное еще в Аногоре, пока я валялся, восстанавливая ману и повреждая тело. Теперь оно само срывалось с моих губ. Лишь краем сознания я подметил, что такого заклятия я раньше не знал. Похоже, магическая мысль чернокнижников не стояла на месте все эти тысячи лет.

— Что за? — насторожился маг, увидев в моих руках гримуар. — А, неважно! Умри!

Но пока он обдумывал свои действия, а затем сотворял россыпь тончайших ледяных игл, от которых я не уклонился бы при всем желании, я закончил чтение заклятия. И все вокруг меня исчезло в ослепительном черно-багровом столбе пламени. Пламя Хаоса за считанные секунды пожирало траву, деревья, испаряло воду. Оставляло от всего, с чем сталкивалось, лишь липкий жирный пепел.

В последний миг противник, кажется, понял, что сейчас произойдет. Увидел рисунок заклинания или ощутил мощные колебания маны — я не знаю. Но защиту выставить успел. В отличие от малолетнего Шувалова, он знал, как защищаться. И между ним и стеной черного огня возникла искрящаяся ледяная полусфера.

Она трещала и плавилась, однако отражала одну атаку за другой.

— Сегеттетх! Сегеттетх! Сегеттетх! — повторял я слово-активатор, посылая одну стену огня за другой. Увы, у этих книг имелось значительное ограничение. Я не мог послать больше десятка стен пламени подряд. Затем или перезарядка заклинания… Или нужно платить собственной кровью.

Кровью платить я не собирался. Так что, когда в противника отправилась последняя, десятая, огненная стена, расколовшая в пыль уже четвертый выставленный им щит, я сам сорвался с места. Спрятав книгу в подпространство, я взлетел, выставив вперед обе руки, и спокойно произнес:

— Сфера Антимагии!

И вся та мана, огромное количество которой рассеялось вокруг из разрушенных ледяных защит и рассеянных ими стен Пламени Хаоса, обернулась в черную, почти непроницаемую сферу. Это моя любимая сторона Аспекта Небытия — возможность уничтожать не только вещество, но и саму магию.

— Выпусти меня! Я дворянин и подданный Его Величества! — высокомерно процедил заключенный в полупрозрачную сферу мужчина. Он сохранял хладнокровие, как это и свойственно Адептам Воды с уклоном в лед. Но то, что он почти не может колдовать, его явно удивило.

И теперь, придя в себя после довольно болезненного падения, он сразу начал качать права. Впрочем, делал он это как-то рассеянно, словно на автомате.

— Все мы здесь подданные Его Величества! — ответил я, потирая ушибленные ребра. На самом деле, два ребра все-таки сломались. Но я предпочел потратить еще часть маны на их заживление. И теперь от переломов остались лишь очень болезненные синяки. — Но подданные Императора, кажется, не должны пытаться друг друга прикончить?

Маг лишь молча смотрел на меня. Я не могу держать эту сферу бесконечно — и даже очень долго не могу. Не хватит собственной маны. И противник не может этого не понимать. Как и того, что живым его оставлять нет никакого смысла.

Так что теперь он просто выжидал, пока у меня кончатся силы. Только вот я ждать этого не собирался.

— Нуууу, раз ты не планируешь отвечать, значит ты мне бесполезен. — протянул я, отслеживая эмоции пленника. — Следовательно, больше толку будет, если я на тебе немного потренируюсь.

С этими словами я крутанул кистью правой руки, к которой и была привязана моя Сфера. И тюрьму мага стала заполнять разреженная отрицательная энергия. Своеобразный газ или пылевая взвесь, понемногу разрушающая всё, с чем сталкивается.

Увы, пока степень моей синхронизации с новым телом позволяла действовать лишь сообразно склонностям прежнего Дмитрия. То есть, разрушать всякими разными способами. Был бы он хаотиком, я бы вообще пока не был бы способен ни на что, кроме как метать в противников тонны отрицательной маны. Но склонность барона к Порядку позволила мне сотворять какие-никакие устойчивые структуры. Как, скажем, вот эту сферу.

И будь со мной прежняя сила — я смог бы делать с пленником Сферы всё, что захочу. Проникнуть в его разум, вытащить всю нужную информацию, сломить волю.