Увы, мир — жестокое место. И порой в интересах будущего приходится жертвовать частью настоящего. Например, этой мелкой поганью.

— Приказываю встать! — ледяным тоном произнес я, как только тяжелая дверь ратуши распахнулась. Всех людей Меньшиковых согнали сюда, прямо в холл. Их окружили несколько деревенских мужиков с ломами и топорами.

— Все сделали, господин! — важно произнес полный мужчина лет сорока, в джинсах и полосатой майке. — Вот они все, уроды! Никогда этих графских не любил!

— Да ты сестру мою в жены хотел взять! — забрюзжал худощавый высокий тип в круглых очках. Один из пленных.

— Ну и че, что хотел? Мелкий был, да тупой! И все равно ж не взял, потому что чуял в вас паскудство ваше!

Я взмахнул рукой, пресекая готовую начаться перепалку.

— Тихо! Слушайте меня! Ваши покровители предали вас, не пожелав забрать по условиям нашего с ними договора. Теперь Меньшиковы должны мне и моим людям — окинул я широким жестом местных. — Кучу денег и еще всякого. А вас взамен никто не потребовал. Значит, никто за вас не заступится. Но.

Готовые было начать возмущаться и махать кулаками, графские люди замолчали, жадно вслушиваясь в каждое мое слово.

— Но я соблюдаю имперские законы. А значит удерживать вас здесь могу лишь двое суток. Затем вы свободны, кроме тех, кому есть что предъявить по Уголовному Кодексу. Но до тех пор вы — мои… гости. Народ! Дайте им ужин, да смотрите, чтоб нормальный. Лишние тяжбы за корку хлеба нам ни к чему. Но после ужина не давать никому питья. Вообще. Все слышали мои слова. Скоро каждый здесь сможет позволить питаться нормально. Двадцать первый век на дворе все-таки!

Последнюю фразу я почерпнул еще в первые дни, в сети. Понятия не имею, в чем ее смысл, но куча народа с важностью используют ее, когда нужно кого-то в чем-то укорить, или наоборот обнадежить.

Вскоре все рутинные дела были улажены. Процессия с телами на досках и носилках по моему приказу выдвинулась к местному кладбищу, расположенному минутах в двадцати ходьбы. На возражения, мол, могил еще не выкопали, я лишь отмахнулся.

А затем вырыл их сам, просто испаряя землю волнами Небытия.

Гробов, как выяснилось, нашлось в избытке. Старики запасали. Жаль, что пригодились они молодым.

Когда похоронный обряд был окончен, я взмыл в воздух и, по дороге к дому, набрал найденный в сети официальный номер Меньшиковых. Ответили мне не сразу. Но ответил лично глава.

— Владислав Меньшиков слушает, барон. — устало проскрежетал старческий голос из трубки. — Вспомнили что-то еще? О моих людях, с которыми я не могу связаться, я надеюсь?

— И о них тоже. — спокойно ответил я на явную шпильку. — Вы не вспоминали о них долго, отчего бы не вспомнить хоть мне? Но их я пока придержу. До завтрашнего полудня. А в обмен на возвращение их вам вместо передачи в полицию, у меня к вам просьба.

— Я слушаю, барон. Просьба с занесением в договор?

— О, нет! Личная, в рамках… добрососедских отношений, например. Мне нужно снотворное, Владислав…

— Савельевич.

— Вот как? Владислав Савельевич, мне нужно снотворное. Сильное, чтоб человек не просыпался от боли. Много. Чтоб хватило на несколько десятков.

— Настолько много⁈ — с явным интересом спросил Меньшиков. Я так и увидел мысленно, как хищно сморщился его лысый череп. — Позволите поинтересоваться, для чего? Уж не решили ли вы разжиться внутренностями моих людей? Из тех, без которых не умирают?

Я укоризненно покачал головой. Хоть мой собеседник не мог этого видеть, но привычку к живому общению мне пока не побороть.

— Ну Владислав Савельевич, не судите людей по себе. Я кое-что смыслю в работе со Смертью, но я не некромант. И не вивисектор, чтоб резать людей заживо. Я клянусь вам честью рода Лихачёвых, что ни один из ваших подданных не лишится ни одной невосстановимой части тела и не погибнет.

В трубке раздался тихий хриплый смех.

— Вот как, значит? Невосстановимых? Ну-ну. Что ж, барон. Если мои люди принимали участие в кознях сына, помогали его наемникам… Я привезу вам снотворное. Столько, сколько вам нужно.

В том, что у бывалого некроманта найдется снотворное, я не сомневался ни секунды. Адепты Смерти во все времена начинают с работы с живым, а не мертвым. Чтобы на деле понять, как сделать мертвое подобным живому.

Я плавно опустился у ямы перед крыльцом. Мертвый барон как-раз растворял в Небытии последние тела. Магия давалась ему тяжело и плохо. Но уже давалась — а это немало для первого дня новой «жизни».

— Ну как там люди? — спросил он, обернувшись ко мне.

— Плохо. Семнадцать погибло, множество ранено. Сгорело и обвалилось немало домов. С уверенностью можно сказать, что мы разорены.

— Но ты же это так не оставишь? — высунулся из окна бывшего особняка Виктор. Одет он был в какую-то рванину и весь покрыт гарью и сажей. — Достанешь из рукава еще какой-нибудь фокус? Как ты все-таки сумел сопротивляться менталисту⁈

Я пока не стал отвечать. Уселся на каменные ступени и парой взмахов руки помог барону избавиться от тел. Витавший уже над двором трупный запах наконец рассеялся. Вышли Виктор с Прохором, тащившие по огромному мешку с мусором. Выглянула из руин второго этажа Мария.

— Боже, ну почему нельзя просто сразу создать чистоту⁈ — простонала испачканная девушка. Ни дня не трудившаяся руками графиня теперь была похожа на нищенку. — Почему приходится сотворять швабры и ведра⁈

— Ну вообще-то можно. — задрал я голову. — Просты ты пока еще ничего толком не умеешь. Существуют не только вещи, но и их свойства… а, ладно. Не сейчас.

Махнув рукой на заинтересовавшуюся девушку, я встал и отправился помогать с тяжелым мусором. К счастью, тело свое барон при жизни не запустил. На ходу я наконец ответил:

— Ночью, когда мы закончим общаться с Меньшиковыми, я отлучусь в деревню. Я пообещал людям восстановить им дома. Справлюсь как умею. А впрочем… Вы пойдете со мной, пожалуй. Охранять тут больше все равно нечего.

— Восстановишь дома? За ночь? Но как⁈ — посмотрел мне в глаза настоящий Лихачёв.

— Увы, не самым приятным способом. Вы все увидите сами.

Встреча с графом и его людьми прошла без проблем. Мертвый барон отправился подальше в лес — адепт Смерти легко учуял бы даже высшую нежить. В будущем мне придется это исправлять, но пока пусть просто погуляет.

Граф с женой прибыл на черном джипе, неотличимом от авто его покойного сына. На втором таком же прибыли его юристы и имперский представитель. На стоящий за руинами особняка автомобиль он глянул весьма красноречиво, но ни слова не сказал. Мария сразу полезла в пассажирский отсек, где ждала ее мать. Не знаю, о чем именно они говорили, да и не интересовался этим — но через час девушка вернулась бледная и потрясенная.

Но на приемного отца взглянула иначе. С долей… уважения. И без страха, с которым час назад его встречала.

— Мама останется с вами, граф. — изящно поклонилась Мария. — Сегодня я узнала много нового. И многое пересмотрела. Но я не Меньшикова — и никогда ей не стану.

— Так и есть. Прощай, моя бывшая дочь. — сухо ответил старик. Больше они не сказали друг другу ни слова. Мы вернулись к обсуждению сделки.

Это заняло немало времени. С законниками графа был согласован каждый пункт, а затем и с прибывшим с ними представителем Имперского Суда. Но по итогу договор был заключен, род Лихачёвых стал богаче почти на миллиард рублей, а обещанное Меньшиковым количество и качество рабочих, снабженных к тому же строительной и инженерной техникой, меня полностью устроило. А Мария официально перестала принадлежать к роду Меньшиковых, получив временную фамилию Иванова. Ее давали вообще всем, чье происхождение не было известно, или кто остался без собственной фамилии. А потому ни одного рода Ивановых не существовало.

Ну а когда законники отбыли, Меньшиков сам лично выгрузил для меня увесистый чемодан, обитый черной кожей. Снотворное.

— Как его лучше применить для моих задач? Я их уже вам излагал. — спросил я, когда мы отошли чуть в сторону.