После недолгой паузы Дмитрий кивнул… А затем на его лице расцвела хищная улыбка. Учитывая, что сквозь неё просвечивало небо и сад за его спиной, выглядело это особенно зловеще.

Выпорхнув из круга собственных вещей, он подлетел ко мне и протянул руку.

— Спасибо тебе! Кто бы ты ни был, но я ещё раз убедился в правильности принятого мной перед смертью решения! Ведь ты в считанные дни сделал то, на что мне не хватало решимости годами…

Я кивнул. Так и думал, что прежний Лихачёв не такой уж тупой прожигатель жизни, ничем вокруг не интересующийся. Похоже, для Афанасия он просто притворялся таковым.

Эти мои мысли тут же подтвердил и сам барон. Он, увидев, что пожать руки мы пока не можем ввиду его бестелесности, воскликнул:

— Конечно, я хочу вновь стать живым! Но что с Меньшиковыми? Узнав, что мы выступили против них, они попытаются раздавить нас напрямую. Этого я и боялся все эти годы, выискивая обходные пути…

— Они уже попытались, барон. — жёстко ответил я. — Гляньте. Это Виктор фон Лемм, тоже барон. Может, вы о нём даже слышали. Он, будучи в рабстве у меньшиковского менталиста, попытался меня убить. Но я избавил его от контроля. И теперь, полагаю, в нём хватит ненависти и решимости, чтобы отомстить.

Виктор кивнул. Его глаза жёстко сверкнули, по одежде с лёгким хрустом поползли ледяные шипы. Они тут же развеялись в пыль, а Виктор произнёс:

— Я понятия не имею, что я сейчас вижу перед собой. Понятия не имею, кто сейчас в действительности стоит передо мной и как это всё работает. Но я знаю одно — своё желание избавиться от Меньшиковых тот, кого я считал бароном Лихачёвым, доказал словом и делом. А если вы, — глянул он на призрака, — истинный Лихачёв, то и у вас причины для участия в этом деле найдутся. А значит, я с вами, господа. Со всей своей решимостью.

Ещё раз оглядевшись, Дмитрий медленно кивнул.

— Я согласен вернуться. Но ведь в моём теле сейчас вы, кто бы вы ни были? — обратился он ко мне. — Как мы решим этот вопрос.

— Увы, — ответил я. — Вопрос мы решим в мою пользу. Я никогда не существовал как нежить, даже высшая. Так что и теперь должен буду остаться живым. Иначе просто не сумею провести нужный ритуал. А вот вы, барон, пусть и вернётесь в мир живых, но живым уже не будете.

— Нежить? — вклинился Виктор. — Это же что-то из сказок или фантастики всякой? Вроде зомби?

— Вы видите перед собой подлинного призрака, Виктор. Пора уже расширять границы восприятия. Да, зомби — это тоже нежить. Я понятия не имею, что в вашем мире случилось с древним искусством некромантии, но оно явно не в расцвете. И массы людей о его возможностях не в курсе. А значит, если создать высшую нежить, почти неотличимую от живого, то её легко можно будет выдавать за этого самого живого.

— То есть за настоящего Лихачёва?

— Это и будет настоящий Лихачёв. Просто… альтернативно живой.

На том и порешили. Раскрыв Чёрную Книгу на нужной странице, я отыскал ритуал Идеальной Плоти.

Это заклинание, производное от Жизни, в наше время было почти недоступно некромантам — адептам противоположного аспекта. Но тем и хороши эти книги, что могут сочетать в себе самую разную магию и дают пользоваться ей кому угодно. Потому за ними и охотились все кому не лень.

Затем мы с брезгливо морщащимся Виктором раздели оба тела догола. Неприглядная работка, но необходимая — иначе с плотью сплавится ткань одежды. Она ведь тоже хоть отчасти органическая.

Когда все приготовления были окончены, и два тела распластались у крыльца особняка, я начал нараспев читать длинное заклинание на одном из древних языков, который я за давностью лет успел забыть. К счастью, понимать слов не требовалось.

И по мере моего чтения тела менялись. Сначала начали смазываться грани — кожа потекла словно расплавленный воск, исчезли все морщины, складки, затянулись плотью глаза, носы и рты. Из глубины тел раздался чавкающий хруст — и Виктор поспешил отойти подальше, скорчив гримасу отвращения.

Я стал вносить в чары нужные переменные, задавая параметры телесной субстанции.

Соответствуя своему названию, эта субстанция — воплощение Жизни. По велению заклинателя она может превратиться в любую органическую ткань, выстроив для создаваемой нежити нужное тело.

А мне нужно было мое собственное — тело Дмитрия Алексеевича Лихачёва.

— Непросто это, когда твои силы не полные… — тяжело выдохнул я, когда процесс был завершен. Начинали мы еще утром, а сейчас уже подходило время обеда. Почти два часа без перерыва я творил заклинание, внося тысячи необходимых переменных. Не знай маг анатомии — и из Идеальной Плоти он сотворит лишь совсем неидеальное месиво из мяса и костей. К счастью, вскрывать трупы — и даже живых — отлично умели еще в мое время.

— Это… Это идеально! — неверяще пробормотал Прохор. Он уже давно выбрался из домика для прислуги и тоже стал с любопытством наблюдать. — Ну вы охренеть, конечно, господин барон… Я такое тока в кино видал!

— Это действительно точная копия. — задумчиво произнес парящий неподалеку призрак Лихачёва.

— Ну уж с этим я бы вас не обделил, барон. — усмехнулся я. — Все-таки вы будете в достаточной степени живой, и многие функции вашего тела сохранятся в целости и сохранности.

— Он даже это сможет⁈ — подошел успевший заскучать и уйти в сад фон Лемм. — А что в нем тогда от нежити-то будет?

Я усмехнулся, но комментировать не стал.

— То, что гонять кровь ему придется усилием воли и, что еще важнее, магическим импульсом. Сама жизнь поддерживаться не будет. Как-нибудь потом, как соорудим тут приличную мастерскую, я постараюсь наложить на плоть хорошие чары нетленности. Но на ближайшие пару месяцев хватит и остаточной энергии от Идеальной Плоти. В общем-то, вышла отличная нежить. Не эйнхерий, конечно, так что стальные балки голыми руками рвать не будешь, но вот голову кому оторвать — запросто. Так что ближайшие дня три из дома вообще не выходишь — учишься ходить и брать вещи, ничего не ломая и не раздавливая.

— Это конечно. — ответил мертвый барон. — Но спешу заметить, что я все еще отдельно, а этот манекен отдельно. Как нам это поправить?

А вот тут крылась самая сложная и самая неприятная для меня деталь. Чтобы заключить душу в тело нежити нужна филактерия, магический сосуд, позволяющий привязать астральное тело к вещественному. Если делать ее из части тела, как делается по уму — из черепа, например — на это может уйти месяц, а то и не один. В мое время кое-кто изредка пытался обратить в лича самого себя. Еще реже им это удавалось. На подготовку к ритуалу, на создание филактерии из собственных органов или костей у них уходили годы.

Столько времени у нас нет.

А значит, нужно использовать некий магический предмет. В идеале — уже созданный как мощное хранилище упорядоченной маны.

Я глянул на сжатую в руке Черную Книгу. Увы — именно она подходит просто идеально. Жадность, конечно, душит. Но эта книга уже сыграла свою роль в моей жизни. А один мой знакомый мудрец учил, что нужно с одинаковой благодарностью отпускать из жизни старые вещи и принимать в жизнь новых людей — ведь вторые куда полезней первых. В среднем.

— Ложись сверху. — приказал я барону, когда его мертвое тело улеглось на землю. — Сейчас будем вас соединять.

Ну и соединил. Положил раскрытую книгу на грудь мертвеца так, что она оказалась внутри парящего над ним духа, и по памяти начал читать Великую Перековку.

Ведь не даром многие считали, что Черные Книги создал именно я. Как мастер-артефактор я прославился ничуть не меньше, чем как мастер-полководец. А Великая Перековка вообще не требовала маны, которая во мне сейчас еле плескалась. Лишь сильный артефакт, с которым установлена внутренняя связь, знание самого заклинания, да очень — очень! — четкое понимание того, что и из чего именно ты делаешь.

В этом и крылась самое сложное. Ведь это заклинание хоть и меняло суть артефакта, но меняла сложным и длинным путем с массой промежуточных звеньев. Ну да ничего, и не такое трансформировали.