Каждое новое заявление, появляющееся в сети, добавляло масла в огонь. Акционеры и аналитики начали гадать, что же происходит на самом деле. Некоторые из них пытались разобраться в ситуации, связывались с офисом и задавали вопросы, но наши сотрудники были подготовлены — они отвечали нейтрально, создавая впечатление, что ничего не знают или сами не понимают, что происходит. Это только усугубляло положение.

Минсу, используя свои связи, также направил несколько «анализов» и «прогнозов» через экономические издания, утверждая, что падение акций может быть лишь началом серьёзного финансового кризиса. Некоторые из крупнейших хедж-фондов, опасаясь дальнейших убытков, начали массово сбрасывать свои пакеты акций, усугубляя панику. Я видел, как всё это разрастается, и понимал, что именно это нам и было нужно.

Паника распространилась и на внутренний круг. Инсайдеры, видя, что даже крупные фонды начинают выходить из игры, тоже решили не рисковать и начали сбрасывать свои активы. Это создало эффект домино — чем больше акций попадало на рынок, тем сильнее падала цена. Каждый следующий продавец, видя, как быстро обесцениваются его акции, спешил избавиться от них, чтобы хоть что-то заработать.

Мы с Минсу скупали акции осторожно, постепенно увеличивая их объёмы, но не настолько, чтобы вызвать подозрения. Все сделки проходили через наши подставные компании, зарегистрированные в оффшорах и через третьих лиц, которые не имели отношения к корпорации. Всё было рассчитано так, чтобы, даже если кто-то начнёт копать, следы уводили в тупик.

— Нужно усилить панику, — сказал я Минсу в одном из наших тайных разговоров. — Передай через свои контакты, что в компании якобы готовится внутреннее расследование. Пусть думают, что верхушка уже ищет виновных. Это заставит многих поверить, что проблемы реальны и серьёзны.

Минсу кивнул и молча взял телефон. Его скорость и точность работы впечатляли — через несколько часов в сети начали появляться новости о возможном расследовании, и обстановка в компании накалилась ещё больше. Сотрудники уже не просто шёпотом обсуждали падение акций — в офисе чувствовалась настоящая паника. Люди боялись, что компания может не выдержать кризиса, и начали искать пути ухода или сброса акций, если они ими владели.

— Сработало, — сказал Минсу на следующий день, наблюдая за тем, как акции продолжали падать. — Уже несколько крупных игроков вывели свои активы. Ещё немного, и у нас будет полный контроль.

Я наблюдал за ходом событий, чувствуя, как напряжение росло. Акции падали быстро, и этот обвал выглядел неконтролируемым. Но это и было нашей целью. Мы создали хаос, и теперь оставалось дождаться момента, когда цена достигнет своего дна.

Вечер прошёл дома в уютной и тёплой атмосфере. Впервые за долгое время мама выглядела лучше. Её лицо уже не было таким болезненным, как раньше, и на её щеках появился лёгкий румянец. Она даже улыбнулась, когда я зашёл на кухню, где она сидела с чашкой горячего чая. Мы поговорили о том, как она себя чувствует, и я попросил Хану записать её на ещё один приём к врачу, чтобы провести дополнительное обследование и скорректировать лечение. Хана, как всегда, всё записала в свой блокнот и обещала сделать это на следующий день.

После ужина Хана рассказала, что успешно сдала экономику, и её глаза светились гордостью и радостью. Я искренне порадовался за неё и похвалил, вспомнив, как помогал ей с подготовкой. Но, несмотря на её радость, она не оставила вопрос о моей работе.

— А как у тебя дела на работе? — спросила она, подкладывая себе ещё кусочек рыбы. — Я слышала, что тебе дали новую должность?

Я понимал, что Хана была очень любопытной, и любая информация для неё представляла интерес, но я предпочёл отвечать уклончиво.

— Всё в порядке, Хана, — улыбнулся я. — Просто новая позиция, новые задачи. Ничего особенного.

Она прищурилась, явно чувствуя, что я не говорю всей правды.

— А ты не слышал, что про вашу корпорацию говорят? Мол, скоро она рухнет. Будь осторожен и, если что, подыскивай новую работу, ладно?

Её слова заставили меня улыбнуться, но я лишь кивнул и спокойно ответил:

— Не волнуйся, у меня всё под контролем.

Ночью, лежа в кровати, я думал о том, как наш план разворачивается и как важно держать всё под контролем. На следующий день я собирался заняться проектом Сухён и довести его до идеала.

Утро в офисе началось с полного погружения в проект Сухён. Я знал, что этот проект имеет огромный потенциал и если мы внедрим систему в нужный момент, это сыграет нам на руку. Система должна была стать важным элементом, который укрепит позиции корпорации после кризиса с акциями. Если всё пройдёт так, как я планирую, это не только покажет эффективность нашего управления, но и выведет Сухён из тени её отца, позволяя ей проявить себя как профессионала.

Первым делом я внимательно пересмотрел стратегию внедрения. Ключевой задачей было создать систему, которая не только автоматизировала бы обработку данных, но и делала её максимально доступной для использования сотрудниками разного уровня подготовки. Я заметил, что некоторые модули системы могли быть усовершенствованы для улучшения взаимодействия с пользователями. Например, интерфейс нужно было сделать более интуитивно понятным, чтобы даже те, кто не имеет глубоких знаний в ИТ, могли легко работать с системой.

Я позвонил ИТ-специалистам, которые занимались разработкой программного обеспечения для этого комплекса. Мы обсудили, какие изменения необходимо внести. Во-первых, я предложил внедрить систему подсказок и автоматического обучения, чтобы пользователи могли быстро адаптироваться и учиться в процессе работы. Это должно было снизить уровень страха перед новыми технологиями, который был распространён среди сотрудников, и упростить внедрение системы.

Во-вторых, я предложил изменить способ хранения и обработки данных, интегрировав блокчейн-технологии на уровне контрактов и соглашений. Это позволило бы повысить прозрачность системы и сделать её более защищённой от вмешательств и манипуляций. Я попросил ИТ-специалистов разработать алгоритмы, которые позволяли бы фиксировать каждое изменение в контракте и сохранять его в базе данных с отметками времени, подписью и уровнем доступа.

Важным элементом было и изменение интерфейса. Я предложил упростить навигацию и добавить более визуальные элементы — диаграммы, графики и индикаторы, которые позволяли бы отслеживать прогресс и риски в режиме реального времени. Я знал, что визуальная информация воспринимается проще и быстрее, а значит, сотрудники будут меньше нервничать, работая с новым инструментом. Мы также обсудили внедрение панели быстрого доступа, которая бы позволяла пользователям переходить к часто используемым функциям без необходимости искать их в меню.

После звонка я составил техническое задание для разработчиков, в котором детально описал, какие изменения необходимо внести и какие требования должны быть учтены при разработке. Я подчёркивал важность тестирования на каждом этапе и указал, что система должна быть адаптирована под нужды конкретных отделов. Это было важно для того, чтобы каждый из отделов мог использовать систему по-своему, но при этом все данные оставались интегрированными и синхронизированными.

Наконец, я отправил Сухён письмо, в котором описал все доработки, которые я предложил и над которыми мы сейчас работаем с ИТ-специалистами. Я указал, что на данный момент система нуждается в доработке и тестировании, и что это займёт некоторое время.

— «Сухён, я немного доработал твои наработки. В них огромный потенциал. Сейчас идет процесс доработки некоторых элементов системы, чтобы она была максимально эффективной. Нужно ещё немного времени для систематизации и тестирования. Я уверен, что результат тебя приятно удивит.»

Отправив письмо, я откинулся в кресле и на секунду задумался. Этот проект был чем-то больше, чем просто рабочим заданием. Он был шансом для Сухён показать свои способности и выйти из тени своего отца.