— Эй, Ким Джинсу, ты что, издеваешься? — грубый голос пронзил его мысли, словно раскалённый нож втыкался в самую глубину. В офисе, который уже казался ему клеткой, застрявшей где-то между небом и адом, не было места для чувств. Для него точно. Здесь он был никем — пешкой, грязной тряпкой, о которую каждый мог вытереть ноги.

— Да, пуджан-ним… простите, пуджан-ним, — Джинсу даже не посмотрел в глаза начальнику отдела, едва слышно произнося слова. Ему оставалось только молчать и сдерживать свои эмоции, которые переполняли его каждую секунду. Это была его роль — роль, которую он ненавидел, но вынужден был играть, чтобы просто выжить.

Он осторожно убрал чашку с кофейным пятном с рабочего стола босса, чувствуя, как руки дрожат. Сегодня было особенно тяжело. У него не было сил. Весь этот день прошёл как в тумане: ранний утренний подъем, холодные улицы Сеула, развоз листовок в грязных переулках, где царили только отчаяние и нищета. Потом — работа дворником, метла, как будто слившаяся с его рукой, подметала этот мир, которому не было до него дела. А потом — офис, там, где его не ждали, но и не отпускали.

Джинсу работал здесь всего год, но это был самый длинный год в его жизни. Он не мог вспомнить, когда в последний раз спал больше трёх часов подряд. Нет, так не бывает. В его мире не было времени для отдыха. Но самое ужасное, что в этом мире не было времени для него самого. Он жил не ради себя.

— Ты опять здесь, Джинсу? — в голосе коллеги звучал леденящий сарказм, как осколки льда, осыпавшиеся на его плечи. — Иди пройдись, развейся. Хватит сидеть тут и дышать моим воздухом. — Коллега громко рассмеялся, хватая его за плечо и отталкивая так, что Джинсу едва не упал на пол. Остальные сотрудники из отдела как будто не замечали этого, будто всё происходящее было частью некоего неписаного правила.

Джинсу молчал, крепче сжимая в руке пустую чашку. Всё это — ради страховки. Всё ради того, чтобы мать могла хоть как-то продолжать лечиться. Её боль из-за недавней операции становилась невыносимой, а лекарства стоили больше, чем он зарабатывал за месяц. Он просто не мог позволить себе потерять работу. Не имел права. Мама зависела от него.

Джинсу вышел на улицу. Легкий холодный ветер коснулся его лица, но это не принесло облегчения. Всё ещё было тяжело, почти невыносимо. Он посмотрел на свои руки, на ладони, которые казались чужими — измученные, потрескавшиеся от бесконечных трудов. И не было бы ни одной причины держаться, если бы не его семья. Мама и сестра.

Его маленькая сестра. Её звали Хана. Её светлое лицо всегда всплывало у него перед глазами, когда он чувствовал, что больше не может. Она была его единственным лучом света в этом мире тьмы. Хана была умной, всегда мечтала стать врачом, и Джинсу знал, что должен сделать всё, чтобы дать ей шанс. Она была на втором курсе медицинского колледжа, и он не мог позволить ей бросить учёбу. Иначе для чего всё это? Все эти унижения, боли, бесконечные подработки?

Он глубоко вздохнул и побрёл по улице, направляясь к своему следующему месту работы — подметать улицы города. Люди проходили мимо, не обращая на него внимания, как будто он был частью декора. Может, так и было. Он чувствовал себя невидимым.

Но иногда быть невидимым — это спасение. Невидимые не умирают от разочарований. Невидимые могут существовать, не надеясь на что-то лучшее.

— Файтинг, Джинсу, — он пробормотал себе под нос с саркастической улыбкой. Эта корейская фраза, обычно символизирующая поддержку и боевой настрой, звучала из его уст как издёвка. Он точно знал: в его ситуации «файтинг» означало просто выживание.

Он вернулся домой поздно, когда солнце уже скрылось за горизонтом, а тени улиц стали его единственными спутниками. Их маленькая квартира находилась в самом бедном районе Сеула. За дверью его ждал тихий ад. Джинсу осторожно открыл дверь, чтобы не разбудить маму.

— Джинсу, ты вернулся? — послышался слабый голос из спальни. Его мать была слишком больна, чтобы выйти и встретить его.

— Да, мам, я дома, — сказал он, стараясь звучать бодро. Он знал, что она чувствует каждую его эмоцию, каждую боль, поэтому старался прятать всё, что можно, под маской спокойствия.

Его мать всегда была сильной женщиной, но теперь болезнь забрала у неё почти всё. Когда-то она улыбалась ему, поддерживала его. Сейчас же она с трудом могла передвигаться по квартире. Он не мог позволить себе её потерять. Не мог позволить себе остановиться.

— Как день? Ты не устал? — спросила она, голосом, полным беспокойства.

— Всё хорошо, мам. Устал? Немного. Но это пустяки, — Джинсу сел рядом с ней, аккуратно укрыв её одеялом. Он не мог сказать ей правду. Не мог рассказать о том, как сегодня коллеги снова издевались над ним, как боссы смотрели на него сверху вниз, как на мусор. Она не должна была знать, что её сын стал тенью в этом большом, холодном мире.

— Ты слишком много работаешь, сынок… — её голос дрожал. — Хана так гордится тобой… И я тоже…

Его сердце сжалось. Гордится? Чем? Тем, что он — нищий, который работает на трёх работах, чтобы оплачивать её лекарства и учёбу сестры? Он не заслуживал этой гордости. Он не был героем. Он просто делал то, что должен.

— Спасибо, мам, — тихо ответил он, пытаясь скрыть горечь, которая разливалась внутри.

Когда мать заснула, Джинсу вышел в маленькую кухню, где его ждала стопка счетов. Он посмотрел на них, и ему вдруг стало тяжело дышать. Он знал, что снова не сможет оплатить всё. Коммунальные платежи, лекарства для мамы, учёба Ханы… Его зарплата даже не покрывала основные расходы.

Он сел на пол, облокотившись на стену. В его голове вертелись мысли о том, что он всего лишь песчинка в этом мире, который раздавит его, если он не будет сражаться до последнего вздоха.

— Ты сделаешь это, Джинсу. Ты справишься, — пробормотал он себе снова. Но что-то внутри уже давно не верило в эти слова.

Москва, Москва-Сити. Небоскрёбы словно пронзают небо, их стеклянные фасады отражают огни города. Каждый из этих зданий — символ власти и успеха, мира, который диктует свои правила. И сегодня, в одном из самых дорогих ресторанов Москвы, проходит вечер, посвящённый одному человеку. Максу.

Максим — гений, кризис-менеджер, который спас компанию от полного банкротства, поднял её на небывалые высоты, став одной из самых успешных на рынке. Он — звезда сегодняшней ночи. В центре внимания. Каждый тост, каждый взгляд, каждая улыбка — все направлены на него. Он сидел за главным столом, спиной к панорамным окнам, за которыми город жил своей привычной жизнью. Но здесь, в этих четырёх стенах, жизнь была сосредоточена вокруг одного человека.

— Макс, ты просто чудо, — воскликнула Анна, генеральный директор компании, поднимая бокал. — Без тебя мы бы не справились. Ты буквально вытащил нас из ада!

Все вокруг одобрительно закивали. Макс только слегка усмехнулся, подняв бокал в знак благодарности. Он всегда был спокоен, держал эмоции под контролем, даже в такие моменты. Празднование было для него, но это был обязательный ритуал в мире бизнеса. Никто не любил проигравших, но все обожали победителей.

— Это был командный успех, — Макс сказал это, хотя знал, что большую часть работы проделал он сам. Стратегии, переговоры, сложные решения — всё это было его заслугой. Но в корпоративном мире нельзя было признавать себя единственным героем. Всё было коллективным. — Но спасибо, Анна. Я рад, что у нас получилось.

Он откинулся на спинку кресла, оглядываясь по сторонам. Ресторан был переполнен — здесь собрались важные персоны, представители бизнеса, политики, знаменитости. Это был мир, где всё решали деньги и связи. Макс знал, как играть по этим правилам, но всегда оставался на шаг впереди. Это была его игра.

В его голове всё ещё крутились цифры, отчёты, прогнозы. Даже на вечеринке он не мог полностью расслабиться. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что уже просчитывает следующий шаг для компании. Обычная рутина для гения. Улыбка мелькнула на его лице, и он сделал глоток шампанского.