— Прошу, дайте мне шанс. Я способная. А еще… Я соскучилась по реальной жизни, — на глазах девчонки почти выступили слёзы, похоже, до нее только сейчас дошло, что она свободна.

Мы поселили её в маленький дом вместе с Безымянышем. На первое время пойдет. Да и забавно за парнем понаблюдать в такой ситуации.

На следующий день у меня состоялся серьезный разговор с Безымянышем. Он не продумал пути отступления заранее, из-за этого попал в скверную ситуацию, а потому нужно было какое-то наказание, мягкое, но в то же время неприятное конкретно для него. К тому же его броню нелюдимости надо было разрушать, и единственный способ — раз за разом сталкивать его с обществом.

— Ты должен найти девушку, — заявил я ему за завтраком, парень так и замер с открытым ртом, не донеся палочки до рта.

— Я же привез одну буквально вчера, — попытался было отшутиться он.

— У-у-у. Так, у тебя чувство юмора прорезалось? — строго зыркнул я на него. — Думаешь, сможешь с его помощью увернуться от испытания?

— Нет, господин, — склонил он голову. — Прошу меня простить.

— Я даю тебе месяц. Ты должен познакомить меня с девушкой. Для тугих поясняю дополнительно. У вас должны быть романтические отношения. Свидания, и всё сопутствующее.

— Я… Я всё сделаю, господин, — обреченно уронил он.

— Мальта, — робко обратился к девушке Безымяныш. В горле пересохло. Слова словно растворялись, не долетая до рта. — Я, нет. Господин. То есть. Точнее. В общем… Я и ты. И ты же мне как бы немного должна. Не то чтобы это было обязательно. Но я обязан. А ты не совсем. Черт! А-а-а! Дурацкие слова, почему их никогда нет, когда они нужны⁈ Ты женщина, я мужчина. И никаких препятствий. Ну ты поняла?

Девушка хлопала ресницами, пытаясь продраться сквозь словесный кустарник, что возник перед ней.

— Мальту нельзя! — крикнул Арс из дома.

Безымяныш скривился, словно неожиданно пропустил удар.

— Прости, мне пора, — выпалил он и убежал со двора, оставив девушку в недоумении.

— Зря ты так с ним, — заметила Джи-А.

— Обата, уличные группировки, мелкий бандитизм — это, конечно, все ужасно «весело» и местами даже романтично, но по большому счету к реальному миру не имеет никакого отношения. Надо позволять жизни случаться с Безымянышем. Только раз за разом ударяясь лбом об общество, он сможет понять, кто он такой. Это неприятно, ведь все мы ходячие кривые зеркала, но не отражаясь не увидеть отражения.

— И всё же это как-то жестковато.

— Ну пожалей его еще, ага, — огрызнулся я. — Щас и тебе задач нарежу, не рада будешь.

— Да я же не в этом смысле…

— На улицу, бегом! В вашей голове много пространства для мысли, дамочка! Внеплановая тренировка!

— Чаги, да я же не спорила с твоими методами. Я про другое хотела.

— Да. Да. Когда мне будет интересно ваше мнение, я вам его сообщу.

— Я хочу нырять, — заявила Джи-А во время завтрака. Она знала, что за едой я сдержанней, поэтому любые потенциально дискуссионные диалоговые партии старалась разыграть в более выгодных условиях.

Я нахмурился и отложил палочки.

— Пожалуй, пойду, — поспешно выпалил Безымяныш и выскочил на улицу.

Глупо спрашивать, зачем ей это, тут и так всё ясно. Вопрос лишь в том, понимает ли сама девушка причину желания. Интерпретирует ли свои импульсы.

— Зачем? — спокойно спросил я.

— Разве не очевидно? — даже возмутилась она.

— Мне — да. Тебе — не уверен. Потому и спросил.

Глаза её сощурились, а ноздри раздулись. Но потом началась работа мысли, лицо разгладилось.

— Все мои предки… — начала было она, но осеклась, увидев, как я киваю в знак того, что мне известно каждое её следующее слово. — Глубже, — осознала собеседница.

И снова мне пришлось изображать болванчика.

— Мне нужна еще одна опора, — дошло до неё наконец. — Но у меня уже есть ты, — продолжила она рассуждать вслух. — Я боюсь тебя потерять…

Я взял девушку за руку.

— Я всё понимаю, чаги. Но и ты должна меня понять. Ныряльщицы в кооперативе друг другу роднее, чем семья. Я запрещаю тебе становиться хэнё.

Джи-А насупилась. Губы её задрожали.

Это наш первый по-настоящему серьезный конфликт. Вот такой, без истерик. Так и выглядит противоборство, если вы вцепились друг в друга и отчаянно боитесь потерять. Эмоций тут мало, только скрип мозгов и поиск выхода из ситуации. Впрочем, хватит драматизма. Я ведь это всё предсказал еще в ночь после того, как узнал, что Джи-А дочь главы совета, и заранее придумал ответ.

— Но ты должна войти в море несколько раз в группе Минхе. Связь матери и дочери у вас, островитянок, без этого неполная. Но и мне пару баллов заработать не помешает.

Девушка бросилась мне на шею, шмыгая носом.

— И стоило меня доводить, — обиженно буркнула она.

— До последнего надеялся, что ты сама предложишь этот компромисс.

— Не переоценивай мои социальные навыки. И сколько раз? Сколько раз я могу выйти в море?

— Думаю, трех будет достаточно. Хотя и это большой риск.

Я не был уверен в правильности своего решения, но вместе с тем понимал необходимость этого действия. Девушка должна пройти данное испытание. Оно пойдет ей на пользу, а значит и мне.

— Когда вернешься, объяснишь, почему хэнё соблюдают все старые ритуалы вместо того, чтоб нырять с аквалангом.

— Хорошо, — немного рассеянно кивнула Джи-А.

— Госпожа Чон, — поклонился я. Хитрый прищур и ухмылку сдерживать было трудно, но я справился. Слуга принес чай, и я уселся на дзабутон, напротив хозяйки дома.

— Что привело тебя ко мне в такое время? — недовольно спросила Минхе.

— Просьба.

— Опять! Еще одна? Ты начинаешь наглеть. Не думаешь же ты, что чаша моего терпения бесконечна, — скорее рефлекторно, чем правда злясь, выдала женщина.

— Вопрос деликатный. Касается вашей дочери. Дело в том, что в её технике есть некоторые пробелы. Я бы хотел их восполнить, но, не располагая информацией, это будет затруднительно, — начал я плести словесные кружева.

— Конкретнее, — поторопила меня хэнё.

— Дайте ей технику магмового меча.

— Она так и не научилась его делать, — с грустью проговорила Минхе. — Нет. Не дам! — резко, словно сама себе мыслительную пощечину дала, почти крикнула она.

— Но ведь это вопрос безопасности вашей дочери! — возмутился я. — Неужели вас не заботит её судьба?

Минхе запыхтела. Я не мог понять, насколько этот гнев наигран и на кого направлен в первую очередь.

— А что взамен? — спросила она.

— Ну скажем, я отпущу её с вами поплавать. Я слышал, без совместных погружений связь матери и дочери как пазл без детали прямо в центре картины.

— Ты… — женщина задохнулась от вороха мыслей или вспышки злобы, но, совладав с собой, сказала. — Хорошо. Я согласна. Начало и конец лунного цикла девочка проведет с нами.

— Нет, госпожа Минхе. Какая-то жалкая техника не стоит такого риска. Мы не знаем, как она поведет себя под водой. Вдруг так разволнуется, что не заметит подводного течения или увлечется и станет жертвой осьминога. Я согласен на одно погружение. Вам не привыкать рисковать своей дочерью, но для меня подвергать Джи-А такой опасности нелегко.

Ох, сколько всего она мне хотела сказать на эту реплику. Лицевые мышцы буквально волнами ходили.

— Хорошо, одна неделя, — кивнула собеседница.

— Слишком большой риск. Два погружения еще куда ни шло.

— Пять дней.

— Думаю, трех более чем достаточно.

— Четыре!

— Три, и ни днём больше.

— Хорошо, — сдалась она. — Но девочка будет ходить на занятия с клановым мастером.

— Одно занятие, — кивнул я. — Дальше я справлюсь сам.

Какое-то время Минхе буровила меня взглядом, но потом все же согласно прикрыла глаза.

— В таком случае пойду обрадую Джи-А.