Пролог

Все всё понимали. Суд клана был лишь формальностью. Мама кивнула и гордо задрала подбородок. Отец стоял с каменным лицом, словно ничего и не происходило. Его задача — вселять уверенность в остальных членов семьи. Только поэтому младшие брат и сестры не расплакались.

Всё происходило в родовом дворце для церемоний. Собрались посмотреть на это не только члены клана, но и представители других фракций. Многие прибыли с детьми. Все-таки событие нерядовое. Изгнание достаточно редкая процедура.

Распорядитель мероприятия дважды хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание, и громогласно объявил:

— Глава клана Сказовых — Виктор Тимофеевич Гласов.

Из-за случившегося батя уже не мог возглавлять клан. Дядя Витя — его двоюродный брат, занявший должность после того, как меня подставили. Широкоплечий статный мужик пятидесяти лет в черном костюме-тройке. Было видно, что ему не слишком комфортно.

Он вышел вперед, оттянул галстук, поморщившись и покрутив шеей, прокашлялся и сказал:

— Каждый из нас — лицо рода и клана. Опорочивший свою честь, порочит род и клан. Совет вынес вердикт, — тут он все же взял паузу и набрал в грудь воздуха. — Изгнать Сказова Арсения Андреевича с лишением права на фамилию… Бессрочно.

Последнее слово упало в тишину как камень в колодец. У меня было время смириться с приговором, но настоящее осознание докатилось только сейчас, отозвалось колким ежом в груди. Не думал, что подобное когда-нибудь случится со мной.

Изгнание всегда было чем-то вроде детской страшилки. И вот на тебе.

Церемониймейстер перевел взгляд на меня и негромко предложил.

— Последнее слово в качестве дворянина?

Я кивнул. Расправил плечи и обвел взглядом зал, выигрывая время и собираясь с мыслями.

— Я ни на кого не держу зла, — спокойно сказал я. Фоном шел тихий шелест карандашей по блокнотам. Акулы пера повсюду. — Фамилии я лишился, но кровь в жилах всё та же. Вину не признаю, как и прежде. Своего добьюсь, несмотря ни на что.

Тут я хотел продолжить, но всё же решил не жестить. Даже это, пожалуй, лишнее. Мне-то уже плевать, а по семье может ударить. Долбаные газетчики хуже стервятников. Моё: «Своего добьюсь», они вполне могут перевернуть как: «Изгнанный бросил вызов императорскому роду». Конечно, клановые юристы не спят, от начальства писакам по шапке прилетит, но опровержение из них не выбьешь.

— Рад, что больше не придется торчать на приёмах и слушать болтовню стариков по четыре часа, — хмурые лица присутствующих посетила легкая улыбка. Даже мама подняла уголки губ, хотя глаза уже поблескивали.

Уходить надо с достоинством. Уверен, честные журналисты подчеркнут этот момент.

— Отдохну от всей этой суеты. Немного.

А вот это уже крючок на будущее. Тонкий намек, что еще не все потеряно. И пусть в истории вернувших себе дворянство было мало, но, по правде сказать, в череде войн они могли просто потеряться. Архивы горели не раз и родовые, и государственные.

— Надеюсь, УГГ гордиться таким выпускником.

Тут уже по залу покатились смешки. Уральская государственная гимназия вечно прыгает в рейтинге империи со второго на третье место и обратно, сильнее других учебных заведений комплексует, если так можно сказать.

Я повернулся к мужчине с большим неуклюжим фотоаппаратом и ухмыльнулся. Вспышка! Вот и всё. Все первые полосы теперь мои.

Отныне я не дворянин. Без клана, без рода, без фамилии.

Пауза затянулась. Церемониймейстер вопросительно поднял бровь, мол, это всё? Я покачал головой, посмотрел на оператора с камерой, дал сигнал на запись и сказал одно-единственное, но такое важное для принцессы:

— Жди!

Глава 1

Начать стоит, пожалуй, с того, как я попал в такую ситуацию. Возможно, всему виной то, что я не забыл свою прошлую жизнь. Да, звучит странно, но так и есть. Я взрослел и постепенно вспоминал все больше фактов из перерождения в другом мире. Иногда воспоминания накладывались друг на друга и выходили забавные казусы.

Так, младшего братишку Славика я звал Эйку в честь сводного в прошлой жизни. В итоге это прозвище так и прилипло. Блин, бедный брат, теперь ему расти без меня. Черт, отвлекаюсь. Ладно, с этим мы еще разберемся.

В общем, моя… назовем её «особенность» мне не слишком-то и мешала. Даже, наоборот, добавляла житейского опыта. Я не все в деталях помню. Так, обрывочно.

Садик. Манная каша с комками. Переезд. Школа. Драки во дворе. Переезд. Новый класс. Драки с одноклассниками. Опять другой коллектив, и снова грызня за место в нем. Универ. Общага. Бутеры из одного лишь хлеба с майонезом и луком. Срочка. Первая работа. Вторая. Третья.

Не знаю, сколько лет мне было, когда все закончилось. Причин не помню. Просто однажды начал жить заново, и всё. Не слишком много информации, особенно учитывая, что подавалась она порционно, но этого хватило, чтобы заметить существенные различия в двух мирах.

Стоит заострить внимание на том, что все-таки как личность я сформировался именно здесь и считаю текущую жизнь основной. Что касаемо временно́й адаптации, тут странная смесь восемнадцатого и двадцать первого веков.

Всему виной пресловутая магия, или как её здесь зовут — табу́р. От слова табу, то есть когда-то она была под запретом. Довольно спесивая энергия, и, чтобы её обуздать, приходится приложить немало усилий. Впрочем, об этом позже.

Современные технологии и рыночная экономика здесь идут рука об руку с закостенелым традиционализмом в укладе жизни. И так не только в Российской Империи, а вообще везде.

Чтобы стало понятнее, на какой стадии технологического развития находится общество. Мобильные телефоны пока только кнопочные, да и доступны, в основном, главам кланов. А вот компьютеры уже сильно ход набрали. Затянув пояса, их себе может позволить любой представитель среднего класса, которому он нужен по работе.

Так вот, вернемся к цепочке событий, что и привела меня к изгнанию.

Всё началось два года назад на приёме у князя Багратиона. Даже не помню, в честь чего было торжество. Мои воспоминания в тот вечер примагнитились к одному-единственному событию. Остальное потёрлось как черновые линии карандашного рисунка.

Я, тогда еще шестнадцатилетка, сын главы клана средней руки. Сказовы ничем особо не отличались, включали в себя всего три рода: Сказовы, Гласовы и Тихомировы. Причем, первые два — братские, а вот третий «подкидыш». Мы и на приём-то этот попали только благодаря тому, что дед приятельствовал со старейшиной Багратионов.

Гости всё прибывали и прибывали. Я шел по двору в поисках моего друга Федьки Сапрыкина, рыжий и лопоухий он бы сразу бросился в глаза. Тут калитка поместья скрипнула в очередной раз. Голова повернулась на звук рефлекторно. Я лениво посмотрел на новоприбывших и отвернулся, но потом мозг прогрузил информацию, и пришлось обернуться еще раз.

Я прикипел взглядом к входящим. Точнее, к одной из них. Седой старик — император и пышная дама в платье расплылись, как и наследный принц, а вот принцесса, расцветшая после лета, приковала мое внимание. Я замер с открытым ртом.

Звали её Ева, и она была прекрасна. Черное платье с пышной юбкой. Такой цвет у женщин, в принципе, редкость, тем более у столь юных, но принцессам позволено больше, чем остальным. На контрасте с нарядом выделялись светлые волосы девушки, крупными завитками скользящие до самой груди.

Она о чем-то щебетала с матерью и, обводя территорию взглядом, споткнулась на мне. Видимо, у меня та еще дебильная ухмылка была. Ева тихо засмеялась. Я так завис, что вспомнил о поклоне в самый последний момент, но даже склонившись продолжал смотреть на нее.

Все остальные события того вечера смазались. Помню лишь, что не сводил с нее глаз. На следующее утро у меня болели оба бока, ведь я постоянно получал легкие тычки от Федьки, сопровождающиеся: «Не пялься ты так, придурок!» и «Хорош глазеть, моргала выскочат». Ну да, не слишком по-дворянски, но он вообще парень интересный.