Я побежал как Суперсоник. Огромные ледяные блоки, оставшиеся от техники, помогали мне укрываться от других абилок Хуна. Я петлял между ними словно авто между флажками.

Когда вылетел на ударную дистанцию, на меня неслось огромное ядро. «Я матадор!», — молнией промелькнула мысль. Шар управляем, понятно по движению кистей противника. А это куда лучше, чем если бы он был самонаводящимся.

В такие моменты нужны стальные нервы. Это как смотреть в дуло пушки, перед тем как она выстрелит.

Ждём. Я слышал, как песок скрипит под шаром. Ждем. Трибуны затихли. Ждем. Собственное дыхание оказалось таким тяжелым. Ждем. Рывок влево, вправо! Шар вильнул, потерял в скорости. Вот теперь его можно обтанцевать. Уклон с поворотом на одной ноге!

Есть!

Ядро летит дальше, а я снова прорываюсь к корейцу. Только вот он все еще держит шар. Секунду тратит, чтобы разорвать связь с техникой, но я уже рядом. Когда парень встряхивает кистью, я пробиваю колено в голову.

Он падает и перекатывается назад. А когда вскакивает, я уже за спиной. Раз-два по почкам. Смещение. Бам по печени с левой, и тут же правой в голову. Рывок в сторону. Ледяная катана вспарывает воздух. Удар ногой в колено. Локоть в голову. И апперкотом вернуть падающего на ноги. Правый в нос. Нырок в ноги, переход за спину. Закружить, разбалансировать. Навалиться всем весом. Приземлить в песок.

Парень стал покрываться инеем. Я отпрянул. Хун поднимался. Охренеть! Он что, аватар стихии?

Ты чего удумал, засранец⁉ Эти трюки не для твоего ранга!

— Хрен тебе! — заорал я, вколачивая удары с молниеносной скоростью.

Я не заметил, когда защита слетела, но кулак ударился в очень твердое и холодное лицо. Техника не успела завершиться. Со звоном разлетелись ледяные зубы. Наверное, если бы он успел закончить, то я бы не смог нанести ему урон. Но теперь сорвал каст, и парень начал обратно приобретать нормальный цвет.

Я бросил мимолетный взгляд на вип-трибуну. Не думаю, что Кёнхи до конца понимала, о чем просила.

— Я хочу, чтобы ты избил моего брата до полусмерти, — сказала она мне. — До самой грани. Чтобы вот еще чуть-чуть и лекари не успеют. Чтобы он навсегда запомнил этот бой. Чтобы…

— Не знаю, в чем он провинился перед вами, да и не моё это дело. Решение не из легких. Вероятно, проступок серьезный. Не представляю, какой внутренней силой нужно обладать, чтобы пойти на такое во благо брата. Я помогу вам, если, конечно, смогу рассчитывать на ответную услугу.

Я влепил парню легкий апперкот. Теперь удары должны быть быстрыми, но слабыми. Мне нужно как можно меньше вибраций для мозга, но как можно больше урона на лице.

Ублюдок однозначно духовитый парень, а значит, не сдастся просто так. Главное — давать ему надежду, что вот-вот он выбросит что-нибудь смертельное. Тогда Хун будет цепляться за реальность, и как осёл пойдет за этой морковкой.

Правый прямой смял его переносицу как мачту бумажного кораблика. Легкий левый по печени, не включая в удар бедра, чтобы он прочувствовал тычок без табура, но при этом не сложился пополам. Вот теперь надо взять паузу, как будто я застоялся на ногах.

Сплошная волна холода выплеснулась из ладоней Хуна. Прошла по касательной, даже куртка инеем покрылась. А лоукик по голени не хочешь? Бам! Гримаса боли исказила лицо парня. Вокруг рта уже был кровавый ореол от стекающей из носа крови.

Пинок в колено, чтобы сильно не вертелся. Попрощайся со связкой, засранец! И тут же локоть в голову. А то что это, только нос и рот кровят. И еще один локоть уже с другой руки. О как быстро гематома под глазом выскочила.

Опять застрять в движении. Чего это он там кастует? Ледяной шарик. Хм. Да пусть даже попадет по мне. Так я его подбодрю и подольше побить смогу. Хун умудрился направить подарочек в голову, но я сократил разделявшее нас расстояние, чтобы погасить силу удара, и закрыл челюсть плечом.

Больно, но терпимо. А теперь играем дальше. Хрясь в сломанный нос. Почувствуй себя Красным Королем Рори Макдональдом. А теперь с ноги пресс проверим. Ух, вообще не держит. Чуть не вывел парня из строя. Вон как ртом воздух хватает.

А теперь легкие джебы в лицо, чтобы подразбить и хорошо взболтать всё это месиво. Не, не падай, друг. Вот я устал тебя колошматить, опустил руки на ноги. Пытаюсь отдышаться. Ну же, атакуй. Ага, хороший песик, послушный. Молодец.

Уклон от ледяных серпов, и лоукик по бедру. Пинок в другое колено. Еще на одну связку меньше. И снова я встану, как будто устал. Ты чего удумал? Сморкнуться кровью решил с гематомой? Ой дурак! Второй глаз тут же заплыл, туда попал воздух.

Потроха еще немножко поотбиваем, и можно заканчивать. Я закачал маятник как Тайсон, обстукивая корпус парня. Печень, селезенка, почки. В живот для полноты картины.

Он уже даже не дышал, а хрипел. Ладно, ты своё наказание уже получил. Я пробил чистейший удар, полностью довернув кисть и развернув стопу. Такие четкие панчи можно пробить только по груше или совсем измотанному сопернику.

Хун упал и затрясся в судорогах. Глухой нокаут. Перелом челюсти и сотряс обеспечены.

Чан Кан думал, все окончится одной атакой, но белый каким-то чудом пережил начальный спурт. Потом еще несколько раз оказывался на грани, но выживал. А затем Хун начал сдавать. Все-таки уже которая схватка подряд.

Внук не был жестоким. Он заставил себя возненавидеть противника. Может, если бы он бился с холодной головой, то и победил бы, но на эмоциях он выбрасывал слишком энергозатратные техники. И вот его начали избивать.

Сухая ладонь старика легла на глаза Сунга.

— Не смотри, мальчик мой, — дрожащим голосом проговорил старик, и внук перестал пытаться сбросить ладонь.

Избиение продолжалось долго. Слезы текли по сморщенным щекам Чона. Это он виноват! Белый не обходился так жестоко с другими противниками, значит, мстит за попытку убийства. И это его вина. Нельзя было действовать так поспешно. Старый дурак!

Чон бросил взгляд на вип-трибуну. Кёнхи стояла у самого края, мужчина встретился с ней взглядом и вздрогнул. Внучка смотрела ему в глаза. Она всё знала, и произошедшее было наказанием для него и для Хуна.

После финального удара Хун рухнул словно мертвый и начал трястись. Выглядело ужасающе. Сердце старика закололо. Свободной рукой он оперся о поручень у ограждения. Дыхание перехватило.

Чон больше всего на свете любил своих внуков, Кёнхи это знала и ударила по самому больному. Плечи старика затряслись. Если бы не Сунг, он мог бы и разрыдаться. Сердце его совсем не так черство как в молодости. Теперь старейшину на эмоции могла выбить любая мелочь. А тут…

После боя возникла большая пауза. Кёнхи подошла к племяннику и деду.

— Хуна увезли в больницу. Жить будет. Но на реабилитацию уйдет много времени.

Сунг обнял тетю.

— Ненавижу этого Ена! — чуть не плача протянул мальчик. Глаза его и так были покрасневшие от недавних слёз.

— Жизнь жестока, — сказала Кёнхи, ласково провела рукой ему по волосам и глянула на деда. Старик Чон смотрел на неё теперь совсем иначе. Не было во взгляде и тени снисхождения. Перед ним отныне стояла не внучка. Впервые он увидел перед собой главу клана Кан.

— Да, — по-стариковски покивал дед. — Кто бы мог подумать, что всё так обернется.

— Любой, кто согласился на участие в подобном, — ответила девушка. — К бою нужно готовиться тщательно. Изучать противника заранее.

— Да, — вздохнул старик Чон. — Просчитаться очень легко.

— Это станет уроком всем, — печально протянула Кёнхи.

Джи-А не знала, что сказать и как себя вести. Она внимательно следила за каждым моим жестом. Ей было интересно, как я отреагирую на содеянное. Вынужденная жестокость не стала чем-то новым. Я чувствовал, в прошлых жизнях приходилось делать вещи и похуже. В конце концов, удалось выбить благосклонность одной из пяти, в моей ситуации это критически важно.