— Бери пятьдесят всадников и этого придурка, скачите вслед украденному обозу. Найди их, хоть из-под земли. Мне нужен обоз и головы тех, кто посмел у меня его украсть. Найти их и уничтожить! Мы пойдём к столице, ты должен догнать нас. Мы остановимся недалеко от неё, постарайся не задерживаться, у тебя есть день и ночь. Они не успели далеко ускакать, к тому же, у них обоз, а с ним далеко не убежишь.
— Я понял, Мамба, и всё сделаю, — склонил голову Галор.
— Делай, я жду! Вот это тебе нужно выпить, чтобы думалось легче, заодно, следопытом станешь, а вот это дай верблюдам, я скажу сколько, нужно каждому, они станут скакать дольше и быстрее. Правда, им это будет дорого стоить, но дальше ждёт бой, и многие из них всё равно погибнут, так что, не жалей, мы добудем тебе новых, или ты сам их добудешь.
— Слушаюсь, хозяин.
— Выполняй!
Галор кивнул и вернулся к своим воинам, чтобы отобрать подходящих людей для выполнения задания. И моё войско уменьшилось на пятьдесят всадников, правда, их у меня и так оставалось достаточно много, почти восемьсот человек. Из них большая часть являлась лучниками, так что, можно пожертвовать мелкой частью. Охрана этой части обоза, вместе с самим обозом, составляла примерно сорок человек, так что, Галору хватит сил, чтобы разобраться с предателями.
Отправив Галора, я тут же забыл о неприятном инциденте, но темп всё равно придётся сбавить: люди устали, и перед предстоящим сражением не стоит их напрягать сверх меры. К вечеру мы разбили лагерь на расстоянии примерно одного дневного перехода от столицы Аксума. Выставив караулы, я дал людям отдохнуть, ведь завтра нам предстоит сделать длинный переход и, возможно, принять решающее сражение.
Нас уже давно заметили, и на линии горизонта периодически появлялись два-три всадника вражеских разведчиков, что следили за нами. Но главная цель похода достигнута, мы дошли до столицы! Пусть не за пять дней, как я планировал, а почти за шесть. Завтра мы придём к столице и с ходу вступим в бой.
Царь Аксума готовится к битве, сражение окажется не простым, но моим бойцам пора уже и потренироваться всерьёз, а то они начинают потихоньку расслабляться, легко захватывая все селения, встречающиеся на пути. Сопротивления нам никто не оказывал, будучи застигнутыми либо врасплох, либо не имея достаточно сил для сопротивления. Несомненно, Шлифен мог оказаться гением для Африки. А для Европы его план имел ряд существенных недостатков, ха-ха, но это сарказм.
На стоянке никаких плясок на ночь глядя устраивать я не стал, решил, что это уже потом нужно сделать, для единения войска, а пока лучше дать людям отдохнуть и самому приготовиться к неизбежному, силы мне понадобятся. Обойдя ночные караулы и испугав пару стражников своим внезапным появлением, я вернулся обратно, на ходу отрубая голову очередной пойманной змее.
Имидж змеелова уже изрядно потускнел в моей памяти, пора бы его возродить заново. Да, Змееголовый пропал, но я его помню до сих пор, и при каждом удобном случае посвящаю жертвы павших в бою, может, это поможет пробиться ему через тьму веков и пространства.
Расположившись у костра, я быстро снял шкуру со змеи и, разрубив её на части, стал обжаривать в масле на костре. Я не любитель змеиного мяса, но сейчас просто работал на публику.
— Моё копьё! — отдал я приказ одному воину из охраны.
Мне принесли копьё, добытое в глубинах Африки и отнятое у одного из мелких вождей. Древко копья, сделанное из чёрного дерева, было отшлифовано руками бесчисленных поколений мелких вождей этого племени, пока не попало ко мне. Его наконечник из обсидиана меня не устраивал, и я бы хотел его заменить железным, но не смог найти ничего подходящего.
Конечно, возможно сделать его из золота или серебра, но оба металла не слишком подходят для этого ни твёрдостью, ни функционалом. Пришлось оставить так, как есть, украсив копьё шкурами и головами убитых мной и высушенных змей. А ещё мои плечи украсил кожаный плащ, сделанный из кожи крыльев птеродактиля. Весьма, я вам скажу, оригинальное решение, и главное, ни у кого такого нет, и в ближайшее время не появится.
Остались у меня и зубы монстра, которые можно приделать вместо лезвия, но пока не хватило ни времени, ни умения сделать это так, чтобы на конце деревянного древка они выглядели очень грозно. Но у меня присутствует и другое оружие.
Меч есть, гарпун костяной тоже, есть щит, сделанный из самого крепкого дерева, которое мы нашли, обшитый непробиваемой кожей носорога. Почти такие же щиты имели и все мои копейщики. Они оказались намного лучше железных: и копьё застревает, а не расщепляет, и менее тяжёлые. Так что, одни плюсы. Носорогов мы набить сможем в достаточном количестве для того, чтобы обшить их шкурой щиты, хоть для тысячи копейщиков, хоть для двух.
Есть у меня и шлем, и броня, и вообще, я парень хоть куда, осталось только обратить на себя внимание всего царства и завоевать его, ну и создать династию, в очередной раз, пробуя свои силы.
Задумавшись, я отставил копьё в сторону и, вновь окинув взглядом окружающее пространство, решил всё же лечь спать. Уже укладываясь и почти заснув, я почувствовал прикосновение к себе чего-то абсолютно запредельного и чужого, но тут же отогнал это ложное чувство и, закрыв глаза, спокойно заснул.
Проснулся я задолго до рассвета и долго лежал, внимательно прислушиваясь к себе и к окружающим звукам. Дело в том, что мне приснился сон, причём сон очень странный.
Сны и так обычно бывают странные и нереальные, тут я Африку не открыл, но мне давно уже не снились красочные, по крайней мере, тут. Просто закрывал глаза и проваливался во тьму, а тут всё по-другому оказалось. Заснув, я вдруг попал в другой, странный мир. Мир былых призраков, а понял я это, когда увидел нереально знакомые лица, подходя к которым, тут же терял их из вида.
Это оказалось жутко: все те, кто верно мне когда-то служил, или кого я когда-то любил, появлялись передо мной и тут же исчезали, превращаясь в лёгкую дымку невесомой материи. Они исчезали, а я оставался, им на смену приходили другие, и тоже пропадали. Я хотел окликнуть одного, другого, но из горла вырывалось лишь какое-то сипение, язык меня не слушался, мимика лица перестала реагировать на мои мысли и действия.
В таких условиях первое, что приходит на ум, это выругаться, чтобы морок или наваждение спало, и я смог проснуться. Матерные слова ведь имеют не только ругательный функционал — это и защитная реакция мозга на самом примитивном уровне, когда он попадает в плен неприятных обстоятельств. Редко когда матерные слова выражают восторг, в основном — возмущение или страх, и сейчас мне хотелось именно крепко выругаться, чтобы отогнать свой иррациональный страх.
Я попытался это сделать, но ничего не получалось, лишь только сменились декорации, и вместо непонятного пространства и времени я вдруг очутился в каком-то древнем зале, чем-то немного смахивающим на зал храма Баала.
Почти такие же колонны, но покрытые мхом, змеившимся по краю многочисленных трещин. Высокий потолок, украшенный рваными дырами, сквозь которые проглядывало чёрное беззвёздное небо, висящие по стенам скелеты самых разных животных и разнообразных кошмарных созданий, о которых я ни сном, гм, ни духом, как будто я попал в кунсткамеру всей нашей Галактики, и не только.
Странное место в странном сне. Вспомнилась детская страшилка. «В чёрном-чёрном лесу живёт чёрный-пречёрный человек…» Ну, и так далее. Но ведь неспроста я сюда попал, в этот сон⁈
Я остановился во сне посреди зала и стал оглядываться, ожидая худшего и надеясь на лучшее. Долгое время ничего не происходило, пока внезапно в самом дальнем углу не сгустилось непонятно что и не стало трансформироваться в некую фигуру, отдалённо похожую на Змееголового.
— Змееголовый? — родили непослушные губы знакомое имя. В ответ призрачная фигура дрогнула, поплыла, размываясь в цвете, и внезапно стала трансформироваться в нечто совсем другое. С неприятным чувством узнавания я понял, что вижу перед собой также знакомую по стародавним временам фигуру. Ею оказалась человеческая фигура с головой Быка. Опять Баал!
