— Можно, Илья Петрович, — слегка улыбнулся я и продолжил подготовку. — Если останетесь, то сможете увидеть, как именно. А что до вашего вопроса, то ответ довольно простой. Нужно совершенствоваться и улучшать ваше изобретение.

— Но как? — прямо спросил артефактор. Он не отрывал взгляд от рунного круга и я видел, что идея улучшения купола занимает его всё меньше и меньше с каждой секундой. А происходящее прямо здесь и сейчас, наоборот, полностью захватывает его внимание. Однако, прекращать разговор мой собеседник не планировал. — Я перепробовал тысячи вариантов. Если вы попробуете связать между собой все эти ингредиенты, то просто уничтожите мой рунный стол, Ярослав Константинович.

Последняя фраза была сказана довольно сухо и спокойно. Словно речь шла об уже случившемся факте.

— Возможно, так и случится, — не стал спорить я. — Но иногда, как в случае с вашим куполом, Илья Петрович, стоит обратить внимание не на те варианты, которые всем известны. А на те, о которых просто никто не задумывался раньше. Что стало причиной эвакуации, Илья Петрович?

— Выплеск той энергии, которую мы пытаемся конденсировать. — чётко ответил Большаков и на некоторое время завис. Я использовал базовое плетение, доступное всем одарённым и привязал пряжку к рунной системе рабочего места. Все материалы разложил в специальные круги для активации и принялся вязать это всё в общую систему. — Получается… Получается, что вы правы, Ярослав Константинович. Хромов всё это время наблюдал за нами и начал действовать только тогда, когда потерял контроль над ситуацией. Вернее, потерял визуальный образ. Вспышка энергии погасила все сенсоры купола, но не проникла за его пределы. Если сделать фон постоянным, то получится заблокировать…

Голос главы группы артефакторов слился в монотонный фон. Мы оба погрузились в работу. Только Большаков просто рассуждал и строил теории, а я создавал сложную конструкцию, где любая ошибка могла разрушить артефакт.

Передо мной появилась трёхмерная структура артефактной пряжки. Именно так её видел тот человек, который занимался восстановлением артефакта. И это была основная ошибка. Где-то треть структуры этого изделия просто нельзя было увидеть без применения Эфира или инструментов на его основе. Эти части пряжки так и остались повреждёнными, но их восстанавливать я пока не планировал. Не сейчас и не здесь. Задача передо мной стояла более простая — увеличить объем накопителя.

Для этого необходимо было увеличить внутреннее пространство для сбора энергии. Член рода Воронцовых, используя только привычные методы, просто стянул все повреждённые линии к одной точке, хотя они должны были идти дальше и затягиваться в кольца на эфирных сопряжениях.

Я последовательно использовал все купленные вчера ресурсы, чтобы ослабить давление и дать артефакту возможность начать самостоятельное восстановление. В очень узких рамках, но такое было возможно. Хотя и требовало огромного количества сил и ресурсов.

Драгоценные камни и редкие минералы, которые я разложил в смежных точках, постепенно разрушались. По мере того, как я переходил от одного сопряжения к другому, сопротивление внутри пряжки слабело, а её внутренний сосуд принимал более подходящую форму. Это был только первый этап, но результатом я был очень доволен.

Когда стол погас, у меня на лице появилась широкая улыбка. Я забрал пряжку и развернулся к Большакову. А учёный при этом неотрывно смотрел на мой накопитель и задумчиво шевелил бровями.

— Как вы это сделали, Ярослав Константинович? — подняв на меня взгляд, прямо спросил учёный. — Я знаю этот артефакт. И точно уверен, что его восстановлением занимался настоящий мастер. Вы ведь понимаете, что я обязан сообщить обо всём, что здесь увидел, своему руководству?

— И вновь повторю, что не уверен в правильности этого решения, Илья Петрович, — проверяя состояние накопителя, ответил я. С шести сфер емкость пряжки увеличилась почти до двадцати пяти. Это уже был уровень крупных накопителей, но процесс самовосстановления добавит ещё пять-шесть сфер в течение нескольких дней. Отличный результат, но хотелось бы ещё больше. Правда, стоить мне это будет уже не двадцать тысяч рублей, а все двести, если подобное вообще существует в этом мире. — Что узнает правление артефактного дома в этом случае? Что глава рода Разумовских может использовать странные ресурсы и понимает, как работает старый артефакт, причем справился он лучше, чем самые умелые мастера Воронцовых?

— А это уже немало, Ярослав Константинович, — очень серьёзно ответил Большаков, а потом как-то по-детски жадно спросил. — Сколько получилось?

— Двадцать пять, — улыбнулся я в ответ. — Потом до тридцати увеличится. Мои родители занимались поисками подобных артефактов по всей Империи и за ее пределами. Данные о них есть в семейной библиотеке. Вот и вся тайна, Илья Петрович. Всё, что вы сможете рассказать светлейшему князю Воронцову.

— Не всё, — покачал головой мой собеседник. — Ещё есть данные с моего рунного стола и общее впечатление от вашей работы. Как я уже говорил, вы сильно превышаете своими знаниями не только ровесников, но и вообще всех известных мне специалистов в этой области, ваша светлость.

— Возможно, — не стал спорить. — Даже очень вероятно, что в одной отдельно взятой нише я знаю больше многих. Вот только мои знания никак не повлияют на возникшие у вас проблемы, Илья Петрович.

— Какие именно? — осторожно уточнил учёный, но по его взгляду я понял, что это просто попытка услышать всё от другого человека.

— Ваш глава охраны обладает возможностью непрерывно наблюдать за вашей деятельность, — ответил я. — Все системы наблюдения и позиции стрелков Хромова расположены так, чтобы никто не мог выбраться из ангара. При этом снаружи защита минимальна. Главной задачей ваших защитников будет уничтожение лаборатории, а не спасение ваших жизней. Если что-то пойдёт не так.

— Мы не первый раз работаем в таких условиях, Ярослав Константинович, — бледно улыбнулся Большаков. — И прекрасно понимаем, что интересы артефактного дома часто стоят выше жизней его сотрудников. Мы приняли эти правила и я не вижу причин их нарушать.

— Достойный ответ, — кивнул я. — Почему вас тогда так разозлил факт наблюдения со стороны Хромова?

— Мне обязаны были сообщить о подобной возможности! — нехотя ответил Илья Петрович.

— Если ваши наниматели о ней знали, — улыбнулся я.

— Вы переоцениваете важность нашей совместной работы, Ярослав Константинович, — угрюмо ответил учёный. — Никто не станет так всё усложнять. Даже ради нового типа энергии.

— Вы правы, Илья Петрович, — кивнул я и направился к выходу из кабинета. — Просто я немного устал и вижу повсюду врагов. Нужно отдохнуть. Благодарю вас за помощь с рунным столом. Сообщите мне когда у вас получится стабилизировать процесс конденсации в текущей сборке оборудования. Попробуем внести корректировки, чтобы снизить необходимую плотность магического поля. Приятно было пообщаться, Илья Петрович. Хорошего дня!

— И вам хорошего дня, ваша светлость, — невидяще уставившись в пространство перед собой, рассеянно ответил Большаков, а потом вдруг резко развернулся следом за мной и добавил. — А если вы правы? Если я не стану сообщать руководству о ваших возможностях? Что тогда? Это ведь не отменит опасности для меня и моих подчинённых.

— Не отменит, — развернувшись к главе группы артефакторов, подтвердил я. — Но я буду уверен, что вам можно доверять и мы продолжим совместную работу в этом направлении тоже, Илья Петрович. Вы получите развёрнутые результаты и шанс навсегда войти в историю нашего мира. А я получу высококлассного профессионала, которому могу доверить более сложные проекты, чем конденсация грязной энергии из требухи аномальных чудовищ. Вы ведь хорошо считаете, Илья Петрович. И давно заметили, что коэффициент чистоты энергии по схеме Антипова значительно ниже, чем он может быть.

— Заметил, — исподлобья глядя на меня, ответил Большаков. — Только для повышения параметра качества нужна принципиально другая система. При текущих условиях развития промышленности, это невозможно!