– Дело не в этом. Судя по вашему поведению, вам лучше уехать отсюда.

Она устало опустилась на подоконник:

– Я не уеду. Особенно после нынешнего дня. – И, понизив голос, продолжила: – Я ждала – все ждала и ждала, чтобы рассказать вам…

– Что такое?

Теперь она была очень бледна.

– После того как вы отправились в Рейн-Мари, – начала она, – мистер Дефрис уехал на машине в Леомель. Там они тоже сожгли фабрику для отжима соков. Я не хотела, чтобы он уезжал, но он настоял. Когда я проводила его, мадам остановила меня на лестнице и спросила, не собираюсь ли я прогуляться. Я сказала «да», так как и правда намеревалась, но, вернувшись в свою комнату, я почувствовала такую усталость, что вышла на балкон и легла на шезлонг. Я заснула – не знаю, надолго ли, – меня разбудил звук голосов. На веранде подо мной были мадам и Ламонт. «Где Мюррей?» – спросил Ламонт. «В городе», – ответила мадам. «А медсестра?» – «Вышла прогуляться».

Бенчли пристально посмотрела на Роберта:

– Я не подслушивала. Я собиралась вернуться в комнату и закрыть окно, когда услышала, как Ламонт спросил: «Значит, это надо прямо сейчас?»

И Бенчли передала Мюррею дальнейший диалог:

«Да, – сказала мадам. – Прекрасная идея. Это будет выглядеть абсолютно естественно».

«Особенно если Мюррей выдаст свое заключение», – согласился Ламонт.

«С этим не будет проблем. Он, – тут Бенчли прикусила губу, – доверчивый молодой дурак».

«Не забывай, что я хочу получить свою долю, – сказал Ламонт. – Твой муженек получит кукиш».

«Я запрещаю говорить о нем в таких выражениях. Он большой человек, большая душа».

«Слишком большая, – пробормотал Ламонт. – Ты сильно скомпрометировала себя с ним. Тебе следовало быть поосторожней. Кроме того, на самом деле ты ему безразлична. Я считаю, что он просто использует тебя».

«Не смей так говорить, Анри. – она очень рассердилась. – Он действительно любит меня. И я… я бы доверила ему свою жизнь».

– Ламонт сказал что-то себе под нос, чего я не расслышала, – продолжала Бенчли. – Я напрягла слух, но они перешли на такой тихий шепот, что я просто ничего не могла разобрать. Я не смела пошевелиться, боясь, что они узнают, что я свидетель их разговора. Я решила остаться здесь, пока вы не вернетесь, а вас так долго не было…

Рассказав все это вполголоса, она замолчала. Мюррей почувствовал, как его тянет к ней. Он больше не собирался причинять ей боль – хотелось просто взять ее маленькую руку, неподвижно лежавшую на колене, и ободряюще пожать ее. Но он не мог этого сделать, хотя сейчас они больше чем когда-либо нуждались во взаимопонимании и товариществе.

– Что вы об этом думаете? – спросил он.

– Это что-то очень злое. – В ее глазах стояли слезы. – Я чувствовала это с самого начала. И теперь я в этом уверена. Мистеру Дефрису могут где-то там угрожать. Но именно здесь, в этом доме, таится настоящая опасность. И каким-то образом они хотят втянуть в это нас.

Александр вернулся в половине седьмого. С ним приехал комиссар полиции. Мюррей не обращал особого внимания на Риберу, но теперь, когда они обменялись несколькими словами, он был определенно впечатлен. Комиссар показался ему человеком храбрым и честным. Рибера и Дефрис были чрезвычайно серьезны и сразу же направились в кабинет Александра.

Пока они были наверху, Роберт мерил шагами веранду, в сотый раз спрашивая себя, что ему делать. Пойти к Александру и прямо сказать: «Ваша жена и ее двоюродный брат планируют покончить с вами»? Нет, это невозможно. Он не мог выразить словами суть обвинения. Ему ничего не оставалось, кроме как оставаться начеку, усиливать свою бдительность.

Что-то должно произойти в ближайшее время, говорил себе Роберт. Это невыносимое чувство чего-то неотвратимого, какой-то грядущей опасности на краю вулкана, просто не могло длиться долго.

И все же на следующий день и еще на следующий… все оставалось по-прежнему. Затем, утром третьего дня, привычный ход вещей был нарушен.

Поначалу вроде бы все было как обычно. Мюррей спустился на веранду. Александр собирался уехать поутру, и перед портиком его ждал желтый «роллс-ройс». Он намеренно воспользовался этой машиной вместо неприметного универсала – типичный для Дефриса жест.

Мюррей подождал, когда появится его пациент. Дефрис в светло-желтом льняном костюме выглядел бодрым и отдохнувшим.

– Вы не против, если я поеду с вами? – сказал Роберт.

– Нет, мой друг, сегодня ты должен найти себе применение здесь.

– Когда вы вернетесь?

– Ближе к вечеру, не раньше.

Он сел в машину.

Проследив, как «роллс-ройс» свернул на подъездную дорожку, Мюррей пошел завтракать. Он наливал себе вторую чашку кофе, когда сверху в халате спустилась Натали, что было для нее весьма необычно в такой ранний час.

– Мадам сегодня утром нездоровится, – тут же сказала она. – Роза, ее горничная, говорит, что она заболела и должна оставаться в постели.

– Это из-за жары? – спросил Роберт.

– Конечно нет. – Она помолчала. – Роза, похоже, очень расстроена.

– Видимо, вам стоит зайти к мадам, – предложил он.

– Я так и сделаю – только оденусь.

– Я буду в своей комнате, если понадоблюсь.

Она ушла, а он поднялся к себе, намереваясь начать свой еженедельный отчет Кэррингтону. Когда он проходил мимо комнаты Александра, Бенчли наводила там порядок. С ней была Тиа Люсия, непостижимая, как всегда.

В своей комнате Мюррей достал несколько листов почтовой бумаги и придвинул стул к старому бюро из каштанового дерева. Но не успел он коснуться пером бумаги, как дверь открылась и вошла Натали.

– Я только что была у нее. Она, кажется, совсем плоха.

– Хотите, чтобы я взглянул?

– Я ей предложила. Но мадам нужен доктор да Соуза.

– В таком случае ей лучше послать за ним.

– Я пыталась дозвониться. Но линия Рейн-Мари не работает. – Она помолчала в раздумье. – Я пошлю Матео на катере.

– Кажется, это лучшее, что можно сделать.

Местный врач появился только ближе к вечеру, поскольку его не было дома, когда Матео добрался до Рейн-Мари. Да Соуза направился прямо в комнату мадам и оставался там долгое время. Наконец он вышел и, с черным саквояжем в руке, спустился в большой зал, где сидели в ожидании Натали и Мюррей вместе с Ламонтом.

Лицо да Соузы было в тени, когда он подошел к ним, но выражение этого бледного и окаменевшего лица заставило Мюррея выпрямиться в кресле. Человек был настолько погружен в себя, что казалось, будто он идет во сне, как лунатик.

– В чем проблема? – спросил его Роберт.

Да Соуза ответил не сразу. Затем, внезапно осознав вопрос, он улыбнулся:

– Прошу прощения. Я весь день на ногах – и фактически почти всю прошлую ночь. Во время тех ужасных беспорядков в Леомеле было так много раненых. – Внезапно он выдохнул со слабым хрипом. – У мадам местная лихорадка – ничего опасного.

– Ей нужно какое-то лечение? Я тогда скажу сестре Бенчли.

– Разумеется, – отстраненно ответил он. – Но мадам предпочитает, чтобы за ней ухаживала одна из сестер монастыря. Я договорюсь об этом с матерью настоятельницей, когда вернусь в Рейн-Мари.

Это казалось вполне естественным – с самого начала было ясно, что мадам настроена враждебно по отношению к Бенчли. В то же время Роберт испытывал смутное чувство недовольства.

– Вы уверены, что мне не следует присмотреть за ней? – спросил он.

Да Соуза решительно покачал головой:

– Я ценю вашу готовность помочь, но мадам ни в коем случае нельзя беспокоить. Она в очень нервном состоянии и хочет, чтобы ее оставили в покое. – Затем он добавил: – Сестра получит все мои инструкции. И я приеду снова сегодня вечером.

Он поклонился и направился к двери, которую Ламонт открыл перед ним. Вдвоем они пошли к машине.

Мюррей инстинктивно посмотрел на Натали, пытаясь понять ее реакцию на не подлежащие обсуждению указания да Соузы. Очевидно, они не показались ей чем-то необычным. Она лишь сказала, что должна пойти и распорядиться, чтобы для сестры приготовили комнату.