— Матвей Исааковича! Вот гады! Убили! — причитал он. — Миль же мне как брат, как друг… На работу пристроил. Знать бы кто, убил бы…

— Спокойно гражданин, топор оставьте. Как ваша фамилия?

— Чудинов Степан Николаевич, Степка… Товарищ следователь, кто его? А? За что?

— Разбираемся. Ты вот что, Степа, у меня к тебе важное задание. Встанешь возле кабинета заведующего — и никого туда не впускай. Там следы и улики. Их нужно сберечь. Все понял?

— А вы? Вы будете ловить преступника? Лучше я с вами. А Матвею Исааковичу уже не помочь, чего его охранять?

— Отставить самоуправство! Кругом! К кабинету заведующего шаго-ом, марш!

Грузчик, а по совместительству мясник, выполнил команду, видимо, в армии служил когда-то. Очень давно, потому что сейчас на вид он был возраста изрядно потрепанного и неопределенного. Но явно далеко не молодого. Неряшливая щетина, нестриженные патлы и этот фартук в крови делали его похожим на Потрошителя, а не на мирного советского гражданина. Может, это он убил? Хотя мясник — он бьет ножом точно и ровно. Р-раз — и труп. А тут такой анатомический хаос с этими колото-резаными выходит на телах жертв. Будто бил кто-то в истерике, ну или просто слабый человек, или женщина. А может, и вовсе пьяный. Загадка, однако…

Выставив таким образом пост у кабинета заведующего, я убедился, что грузчик Чудинов закрыл дверь, не пускает туда никого и сам не суется. Теперь можно и с гражданами поработать.

— Внимание, товарищи! — объявил я. — В здании произошло убийство, поэтому отвечайте на вопрос: кто-нибудь видел подозрительных людей, проходивших через торговый зал в подсобку?

В ответ ропот и молчание. Никто, конечно же, ничего не видел.

— Я видела! — вдруг воскликнула одна из молодых продавщиц. — Заходил один тип с час назад. Я еще подумала, странно, жара на улице, а он в кофте и в кепке. Лица не видно. Кепка вот так вот сдвинута на глаза. Он нырнул в подсобку и скрылся.

— Ну да, вроде, был такой, — загудел народ. — Что-то видел.

— Как ваша фамилия? — обратился я к продавцу.

— Светлакова.

— А имя?

— Света, — улыбнулась продавщица, хотя улыбка ее была не к месту и на фоне общей сумятицы выглядела как-то чужеродно.

Видимо, девушка не из робкого десятка. На вид лет чуть больше двадцати, в меру пышка, в меру пригожа. Этакая деревенская красавица, кровь с молоком. Грудь, что бидончики, попа широкая, но в сочетании с оформленной талией смотрится очень даже хорошо. Для мужчин, кто любит, когда есть за что подержаться, прямо эталон женской привлекательности в деревенском антураже.

— Света Светлакова… — дружелюбно кивнул я девушке и подошел к ней. — Интересное сочетание имени и фамилии.

— Папа так захотел, — с интересом разглядывала меня и мой гипс деваха. — А что у вас с рукой?

— Ерунда, бандитская пуля. Вот что, Света, скажите… Из присутствующих в магазине нет никого, кто заходил в подсобку? Посмотрите внимательно…

— Нет, — уверенно замотала та головой. — Точно нет… Тот был высокий и собранный. Сжатый весь, как пружина. Это было видно по походке, но лица я не видела. Он как-то боком держался.

— А почему вы его не окликнули, не остановили? Разве можно посторонним проходить в служебное помещение? Что за бардак у вас тут творится, Света?

— Можно, тем, которые покупают… ой… — Света осеклась, а затем затараторила: — Да ну что вы! Нет, конечно, нельзя! Никому нельзя! Но я подумала, что он не посторонний вовсе. Уж слишком уверенно шел. Мало ли кто к заведующему из друзей-знакомых наведывается…

— Ясно, спасибо. Вас еще раз опросят в первую очередь.

— А вы с гипсом — и на службе? — с некоторым кокетством спросила продавец.

— Скоро приедет группа, расскажете все, что мне сказали, — не отвечая на улыбочки, закончил я разговор.

Я снова вышел в центр торгового зала.

— Товарищ милиционер, долго нам тут ждать? — спросил кто-то из женщин.

Я оглядел покупателей. И решил отпустить тех, кто с детьми. И двух бабулек тоже отпустил. Остальных, несмотря на легкое возмущение граждан, придержал на всякий случай. Пока ждал приезда группы, стал потихоньку, уже не так громко и показательно беседовать с некоторыми покупателями, но никто ничего не видел. И этого типа в кепке никто толком описать не смог. Ну был мужик, ну в кепке. Промелькнул и был таков, кто же его рассматривать будет.

Первым на место происшествия приехал Кулебякин. Пока бобик собирал группу, шеф прикатил на своей служебной «Волге».

— Морозов! Ядрена сивуха! Что тут у тебя⁈

— А вы не знаете? — прищурился я.

— Матвея Исааковича зарезали… — поджал губы начальник. — Уважаемый человек был. Скоро съедется сюда вся Зарыбинская рать… эх… Что за день такой?

Я не сомневался, что прибудет прокурор и иже с ним. Товарищ Миль имел весомую репутацию в городе, кипишь обещал быть знатный.

Опять, как с писателем. Только из области никого не предвиделось. Писатель-то был культурной величиной большего масштаба. А Миль представлял всё больше местечковые интересы.

— Петр Петрович, — обратился я к начальнику. — До приезда группы остаетесь за старшего. Там я выставил охранять кабинет местного грузчика Чудинова. За ним тоже приглядывайте. И людей не выпускайте, я, конечно, их не подозреваю, но, может, при беседе в более узкой обстановке кто-то что-нибудь и вспомнит.

— А ты куда? — вытаращился Кулебякин, слегка обалдев от того, что не то я перед ним отчитываюсь, не то его отчитываю.

— За Мухтаром. Ключи дайте от «Волги», я своего, кхм, водителя отпустил. Он перепугался слишком. Первым труп обнаружил.

— Ни хрена себе! — таращил глаза Кулебякин. — У тебя и водитель есть, и поручения раздаешь начальнику ГОВД. Далеко пойдешь, Морозов!

— Стараюсь, товарищ майор. Ну все, скоро буду. Смотрите, чтобы народ за мной не ломанулся на волю. Закрывайтесь.

Я привез Мухтара, а когда вернулся, то возле магазина уже была ещё одна «Волга», прокурорская, а на крыльце нервно курил Эрик Робертович.

Мы поздоровались, и председатель исполкома сокрушенно проговорил:

— Уважаемый человек был… Большая потеря для города. Уже второй на этой неделе. Скажите, Сан Саныч, вам не кажется, что кто-то решил избавить город от уважаемых людей? А? Что за беспредел творится…

— Эрик Робертович, мы разберемся… Пока рано делать такие выводы.

Не хватало, чтобы по городу расползлись такие слухи, мол, знаменитостей крошат. Жестоко и безнаказанно.

Я вошел внутрь. Там уже работал прокурорский следак — вечно дежурный Федор Леонидович.

Возле трупа копошилась судмедэксперт Леночка. Обстановку в кабинете Миля обследовал Загоруйко.

— Коллеги, посторонись, — я протиснулся с Мухтаром внутрь кабинета.

— Морозов? — вскинул на меня взгляд следователь. — Что, не болеется никак?

— Покой нам только снится, Федя. Что скажешь? Есть, с чего след можно взять Мухтарчику? Или все успели затоптать?

— Ничего постороннего не нашли. Никаких брошенных или оставленных преступником предметов. Потерпевший убит ножом, клинок однолезвийный, обычный. Удары несколько хаотично нанесены, неумело. Сам видишь… Орудия убийства нет.

Теперь Феде не зазорно было передо мной отчитываться, привык, наверное, и понял, что не из любопытства интересуюсь, а для дела.

— Как на трупе Ларионова?

— Леночка! — окликнул медичку следак. — Ножевые похожи?

— Да, как у Ларионова, Федор Леонидович. Категорично утверждать, конечно, нельзя. Картина имеет малую идентификационную значимость, но внешние признаки нанесения колото-резаных повреждений определенно очень схожи.

— Какая ты умная, Леночка, — подмигнул ей прокурорский, а экспертша в ответ разулыбалась.

— Будешь объединять дела? — поинтересовался я у следователя.

— Дождусь заключения, — кивнул на медичку он. — И, скорее всего, да…. Объединим в одно дело. Черт! Только серийника нам не хватало. Жили — не тужили…

— Про Гребешкова не забудь, — напомнил я.

— Какого ещё Гребешкова?