Она говорит, а у меня слезы летят из глаз. Двойственное ощущение.

С одной стороны мне безумно жаль… Там был ребёнок. В первую очередь мой ребёнок…

С другой — мне хочется выдохнуть напряжение и порадоваться за нас с Итаном. Теперь ничто и никто не встанет между нами. У нас должна быть крепкая семья. Я, он и наша Ника. И если мы решимся расширить семейство, то это будут только наши с ним дети. Наши и больше ничьи!

— Господи… — всё, что я могу из себя выдавить, слезая с кресла.

Слёзы всё ещё катятся. Смахиваю их пальцами. И дышу.

Мне необходимо успокоиться. Всё худшее позади.

— Новость, конечно же, неприятная, но это не конец света. Аня, вы молодая девочка. Рожавшая. У вас всё ещё впереди. Полгодика потерпите и снова пробуйте. Одевайтесь. Я выпишу витамины для восстановления. И вот, — протягивает мне гигиеническую прокладку, — возьмите. Она вам понадобится.

— Благодарю, — принимаю запечатанный индивидуальный конвертик.

— Не за что. Поправляйтесь.

Дальше быстренько вытираюсь салфетками. Привожу себя в порядок. Радуюсь, что Итан оставался всё это время за ширмой. Спустя минуту выхожу. Встречаемся взглядами. Он поднялся со стула и теперь идёт ко мне. Навстречу. Попадаю в его тёплые объятия. И мне становится как никогда хорошо. Тепло и уютно.

— Всё, что не делается, к лучшему, Эн, — говорит он, целуя меня в висок.

— Я знаю. Просто… Просто… — всхлипываю, не в силах выдавить больше ни слова.

— Я люблю тебя… — шепчет на ушко. — После завтра домой?

— С тобой, хоть на край света, — отвечаю на португальском.

Чувствую, как щеки заливаются румянцем.

Знаю, что за нами следят две пары любопытных глаз. Ну и пусть. Мне нужно урвать приятных эмоций и пусть весь мир подождёт!

— Мой дом и есть на краю земли, Энни. Там только не хватает тебя и нашей Бусинки. Всё будет хорошо.

— Я знаю… — шепчу ему, прижимаясь щекой к громко стучащему сердцу. Обнимаю его за спину. Она тёплая и твёрдая, словно скала.

— Веришь мне? — притискивает сильнее к груди.

— Теперь да.

Анна

Несколько дней спустя…

Стеклянные двери аэропорта мягко распахиваются. С трепетом и волнением ступаю на родную землю Итана, откуда сбежала четыре года назад с крошечным ребёнком под сердцем.

Страна приветствует нас тёплым апрельским ветерком. Воздух врывается в лёгкие и оседает в альвеолах солёной влагой, чарующим запахом морского песка и волн. А ещё он пропитан сладким ароматом цветущих деревьев и кустов. Щекочет ноздри. Наполняет грудь тревожным томлением. Затрагивает в памяти горестные воспоминания.

Испугавшись сделать шаг в неизвестность, торможу в нескольких метрах от такси. Крепко прижимаю к себе спящую Нику. Целую ребёнка в макушку.

Перед глазами чёткая картинка превращается в расплывчатое панно. В памяти всплывает неприятное прошлое. Невидимой рукой хватает меня за горло и усложняет дыхание.

И если до этой минуты я была уверена, что всё делаю правильно, то сейчас я полностью растеряна. Мне кажется, что я допустила ошибку, вернувшись сюда.

— Энни?

Не сразу замечаю подошедшего к нам Итана.

Он отдал чемоданы таксисту. Тот пакует их в багажник мерса. Я наблюдаю, испытывая внезапный прилив паники. На глаза наворачиваются слёзы. Скатываются по щекам.

Нет. Боже мой, только не это!

В душе ощущение полного раздрая. И как бы я не пыталась побороть свои внутренние страхи, у меня не выходит. События четырёхлетней давности накрывают меня с головой…

И дело не в Матильде, в которую Итан был когда-то влюблён. Раз он приехал за мной, значит она в прошлом.

Дело в его друзьях. В испорченной свадьбе Марко и Лисы.

Они наверняка вспоминают тот единственный и неповторимый день как самый страшный кошмар в их жизнях.

Как я буду смотреть им в глаза? Итан до сих пор с ними дружит.

Как я буду смотреть в глаза его матери? Она едва не потеряла из-за меня любимого сына. Мои ладони в его крови всё ещё мерещатся перед глазами.

Я же помню всё до мелочей. Как Итан нёс меня на руках, как рухнул на землю после выстрела, как накрыл меня своим окровавленным телом... Затем кома… Чуть позже болезненный разрыв и без того не сложившихся отношений…

Я осталась одна. С большой, зияющей в груди дырой и с маленьким ребёнком под сердцем…

— Что с тобой? Ты вся дрожишь. Эн?

Пальцы моего мужчины мягко касаются лица. Вздрагиваю. Дурные воспоминания рассеиваются.

Итан заботливо стирает влажные дорожки слёз. Сначала одну. Затем другую.

Перевожу на него расфокусированный взгляд. Несколько секунд мы смотрим друг на друга. Молча.

Он озадаченно изучает моё состояние. Хмурится.

— Давай мне Нику. Тебе тяжело.

Тянется к ней руками, пробует аккуратно перетянуть её к себе, но меня что-то неотвратимо накрывает. Сковывает по рукам и ногам. Не могу разжать руки. Не могу её отдать.

— Мне не тяжело, я сама… — ещё крепче прижимаю ребёнка к груди.

Он в шоке. Смотрит растеряно. Не знает, что предпринять. А меня, будто заклинило. Механизм, который я четыре года приводила в норму, снова сломался.

— Да что с тобой, Эн? Ты бледная. У тебя паника. Из-за чего? До посадки ты вела себя адекватно, — вцепившись в плечи, он крепко прижимает нас к себе.

Моё сердце едва выдерживает нагрузку. Сбоит так часто, что впору умереть.

— Малыш, я не собираюсь отнимать у тебя дочь, — проводит рукой по моим волосам, наклоняется и прислоняется своим лбом к моему. Его горячее дыхание скользит по моим губам. Одновременно волнует и успокаивает… — В данный период времени тебе нельзя таскать Нику на руках. Живот болит? Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — неуверенно шепчу я.

Боли в животе притихли с сегодняшнего утра. Обильные выделения тоже. Врач сказала, что некоторое время после выкидыша гормоны ещё будут давать о себе знать. Возможно из-за них я чувствую себя такой разбитой и угнетенной. Резкие перепады настроения и саму подбешивают.

— Царевна, ты только не лги мне. Ладно? — отстранившись, Итан заглядывает в глаза. Смотрит с такой любовью, как будто я для него весь мир! И мне становится стыдно за своё непредсказуемое поведение.

— Просто неприятные воспоминания… — шепчу я в ответ, пытаясь оправдаться. Но легче всё равно не становится. — Я не справилась с ними. Нахлынули скопом. Поэтому раскисла... Прости.

— Эн, всё давно в прошлом.

— Но вы же думаете, что я была сообщницей Ивана. Верно? Разве ты не понимаешь, что мне больно от этого? — выпаливаю, не удержав раздирающие изнутри эмоции.

— Я так не думаю. И друзья не думают. И мать в том числе. Ты чиста перед всеми. Я давно выяснил, что это ложь. Но даже если бы ты была причастна ко всем тем событиям, я бы всё равно подыхал без тебя. Аня, полюбил я тебя тогда, не сейчас. Сейчас мои чувства стали в разы сильнее.

— У кого ты выяснил? Что ты выяснил? Ты не рассказывал об этом, — бегая по его лицу взглядом, ищу ответы, которых мне не хватало столько лет!

— Я не хочу обсуждать при ребёнке такие вещи. Давай позже поговорим? Ты выбрала не лучший момент.

— Почему ты не объявился у нас раньше? Почему не поддержал меня, когда я в тебе так сильно нуждалась? Почему рассказал об этом только сегодня?

— Потому что я придурошный мазохист, — обхватив ладонью мой затылок, притягивает к себе обратно. Мягко целует в губы. И меня накрывает трепетной нежностью. Касаюсь его тёплого языка своим. Отвечаю, утопая в приятных эмоциях. Кожу покалывает ток. Несколько секунд мы зависаем в другой реальности, затем приходим в себя… — Теперь всё будет иначе, Amor… — горячий шёпот в мои губы. — Сыграем свадьбу. Создадим большую и крепкую семью. Мы шли к этому долгих четыре года. Я очень тебя люблю. Хочу, чтобы ты всегда об этом помнила. А сейчас дай мне Нику и поедем домой. С возвращением нас, малыш…

— С возвращением… — ломая последние внутренние барьеры, исполняю его просьбу. Он бережно забирает дочь к себе на руки. Помогает мне сесть в такси. Пристроившись рядом, обнимает за плечи.