— Что? — нервно сглатываю, не веря тому, что Итан мог пойти на такую подлость. — Можно мне переговорить с иностранцем? С глазу на глаз. Пожалуйста! Это какое-то недоразумение. Отпустите Тарасова. Я оплачу штраф.

— Не можем. Если только господин Сантуш заберёт своё заявление. Но в таком случае за него тоже придётся внести залог. За освобождение обвиняемого в хулиганстве, разумеется. А ещё за распитие алкогольных напитков в неположенном месте.

Твою мать…

— Он заберёт это чёртово заявление, — выдыхаю я, пытаясь не думать, как буду его убивать. — Я вам гарантирую, что заберёт. Сразу же после нашего разговора.

— Вы так в этом уверены? — полицейский скептически вскидывает бровь.

— Более чем, — чеканю, черпая откуда-то силы.

— Ладно. Я проведу вас к ним. Только давайте, побыстрее заканчивайте этот балаган. Если не выйдет договориться, я арестую их на пятнадцать суток, и пойдут эти хреновы господа бизнесмены улицы подметать. Оба. А товарищу Сантушу особую метлу выдам. Все герои Джоан Роулинг без исключения обзавидуются.

***

Я бы и сама ему такую метлу выдала, если бы знала, где взять!

Сворачиваем за угол к отдельной камере. Арс курит. Прислонившись затылком к стене, сверлит потолок отрешённым взглядом. Итан, сидя на скамье, с серьёзным видом что-то печатает на сотовом.

Неужели работает, чертов трудоголик? В обезьяннике? Ну не сумасшедший?

Рядом с ним стоит начатая бутылка водки. Тарелка с закусью. Банка консервированных огурцов. Кола и два пластиковых стаканчика. Обычный классический набор «Собутыльники всех стран объединяйтесь». Камера, судя по всему, теперь будет называться «Европейская солидарность».

От этой картины мои брови ползут вверх. Вот же ж, дипломаты хреновы! Устроили эпичный уикенд у полицейских за пазухой. А я, как дура, схожу с ума?

Интересно, Надежда Ивановна в курсе? Или её к ним не пустили? Она бы точно с инфарктом слегла.

Какого лешего здесь вообще происходит???

Если бы знала, что эти двое прохлаждаются в КПЗ с бутылкой водки, ушла бы с дочерью гулять.

Боже мой, какой-то сумасшедший день!

— Это у вас камера «люкс»? Для таких вот залётных иностранцев? — опешившим взглядом провожу по всем присутствующим в этом углу. — Банку с огурцами, видимо, Карлсон притащил…

— Кхм… Кхм… — следует недовольная реакция полицейского на мой выпад.

Наверное он и есть этот самый добрый Карлсон. Пухлый, щекастый, с сияющими как звезды глазами, правда уже не малыш. Стопудово «премию» от Святого получил. Иначе как объяснить это непотребство?

— Царевна? — услышав мой голос, Итан отрывается от занятия. Вскидывает на меня пронзительный взгляд. Затем скользит им поверх моего плеча. На лице появляется краткая скептическая ухмылка. — Кэт? Какими судьбами?

— А ты ждал кого-то другого? — чеканит тётя Катя.

Я же фокусируюсь на Арсе. Наши глаза встречаются. Он смотрит на меня с немым укором. Будто транслирует: «Уйди. Не трави мне душу, Аня…»

От его взгляда моё сердце в комок сжимается. Хочется разреветься из-за того, как всё нелепо у нас с ним сложилось. Не передать словами, как мне его жаль. Душа трижды наизнанку выворачивается. Это разрушительное чувство изводит меня изнутри.

«Прости…» — транслирую ему в ответ, зная, что уже ничего не выйдет. Нужно с этим кончать. И чем раньше мы отпустим друг друга, тем будет лучше для всех.

— Фею-крестную, — бурчит Святой, выдёргивая меня из ступора. — Вот, кажется, прилетела... Присоединитесь? Выпьем за мою дочь — Доминику Святославовну. О которой я ни сном ни духом… Просто не был удостоен чести знать. И если бы не счастливая случайность, наверное моя дочка называла бы отцом совершенно чужого человека. Да, Эн? Ты же решила за нас троих. Допустила очередную глупость!

Проморгавшись от выступивших слёз, устремляю на Итана колючий взгляд, но как только замечаю алый мазок крови над правой бровью, меня тотчас прошивают иные чувства. Сердце охватывает огнём. Оно буквально выпрыгивает из горла и рвётся к нему навстречу. Хочется настучать этому психу по башке, а затем крепко прижаться к его груди. Почувствовать жар его тела. Нежность и силу любимых рук. Но после его несправедливого упрёка, унижающего мой интеллект, я быстро прихожу в себя.

Итан сам лишил себя такой возможности! Сам себя наказал. Не оставил мне других вариантов. Какого черта я трачу время на несносного, зазнавшегося, упёртого индюка?

— Товарищ начальник, я, наверное, погорячилась насчёт мужчин. По-моему, им здесь комфортно. Жрачка есть! Антисептик тоже имеется! Спасибо вам за заботу. Кать, думаю, нам пора. У них тут «Аll inclusive», а мы, как дуры, повелись…

— Эээ, нет, гражданочки, — Карлсон своей тучной фигурой преграждает нам путь. — Просили свиданку, будьте добры, проведите разъяснительную беседу и валите всей своей дружной командой на выход от греха подальше! Заявление-то имеется. Иностранца выпустим. Второй сидеть будет, пока ему адвоката не пришлют. Так что, дерзайте!

Анна

— Что за цирк? Что на тебя нашло? — шиплю я, как только за нами захлопывается дверь какой-то тесной каморки.

Ситуация словно повторяется. Только теперь уже не я на месте задержанной и напуганной девочки пограничниками аэропорта. Теперь в роли нарушителя правопорядка Святой.

— Зачем ты позволил себя избить? Зачем вообще допустил этот абсурдный арест? Я уже поняла, что здесь ко многому ты приложил руку и банковскую карту! Купил себе реалити-шоу? Тебе весело? — в гневе ударяю ладонями по его груди. — Весело, Итан? Скажи!

Качнувшись, Святой прислоняется спиной к железному полотну. Смотрит на меня исподлобья. Взгляд тяжёлый. Почти осязаемый. Царапает не только кожу. Ещё и нутро.

— Аня, не еби мне мозг, — вдруг произносит сквозь зубы с нечитаемым лицом.

Я столбенею. Пялюсь на него как дурочка. Не знаю, что ответить. Пока ищу в голове нужные слова, он добавляет с той же сухой и безразличной интонацией:

— Можешь пойти, вытереть сопли Арсу. Ты ведь из-за него примчалась? С такой жалостью смотрела, аж тошно стало.

Боже, какой идиот!

В груди сдавливает обида. Неужели не ясно, к кому я примчалась? Втягиваю резко воздух и лишь затем выдаю:

— Мне позвонила его мать. И мне действительно его жаль. Потому что не оправдала его надежды! Неужели нельзя было решить вопрос без этого всего?

— Как? Я объяснил, что у нас дочь! Что ребёнку нужен не дядя Арс, а родной отец! Моё мнение он не принял. Какого хрена я должен ещё что-то объяснять постороннему человеку? Эн, мне глубоко плевать на его чувства и тонкую душевную организацию! Ты это понимаешь? Он добился того, чего хотел.

— Вспомни себя, когда твоя любимая Мэт ушла к отцу! — выпаливаю, не задумываясь об ответной реакции и тут же прикусываю язык. Следом осознаю, что сейчас это лишнее и не к месту.

О Матильде вообще не стоит говорить. Я снова наступаю на те же грабли. Больно бью себя по лбу. Но ревность, она ведь такая. Не знает границ. Выплёскивается в самый неподходящий момент. Как не пыталась, не смогла сдержаться.

Это сильнее меня.

Думая о других женщинах в его жизни, я ревную. Ревную до жгучей боли в груди. До зубного скрежета. До помутнения рассудка. Так, что хочется его придушить.

Не верю, что за эти годы между ними ничего не было. Как подумаю об этом, так сердце кровью обливается. Кипит и расходится по швам…

Шумный тяжёлый вздох. Его. Я вообще не дышу.

Наблюдаю, как лицо Итана становится бледным и каменным. Каждый мускул натягивается и вибрирует. На скулах не прекращают вздуваться желваки.

Господи, сейчас рванёт…

Сейчас снова не сдержится.

Дура! Какая же я дура! Зачем ворошить прошлое? Зачем вскрывать заскорузлые раны? Зачем биться лбом о стену, когда можно её обойти???

Почему?

Наверное потому, что я боюсь довериться и снова обжечься. Несмотря на его признание в любви, которое до сих пор мне видится сном, мне страшно разогнаться и разбиться насмерть.