‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Машина плавно трогает с места, и я начинаю узнавать Лиссабон. Здесь ничего не изменилось с тех самых пор. Те же улицы, по которым он вёз меня к тётке четыре года назад. Тот же Макдональдс, где Итан покупал мне «вредную» еду. И заправочная станция, за углом которой он подарил мне первый в жизни оргазм…

Я знаю, что некоторое время мне здесь будет нелегко. Придётся заново привыкать к другой земле, к новому обществу, к иным традициям, к непривычной для меня обстановке, к его друзьям. Очно знакомиться с его матерью. Но когда мы вместе, когда он рядом — мне ничего не страшно. С ним я наслаждаюсь, растворяюсь и живу...

Итан

— Ма..? — дочь, явно ещё не проснувшись и до конца не осознав, что происходит и где она находится, начинает шарить рукой по моей груди.

Не отыскав то, что ей нужно, медленно приподнимает веки. Встречается со мной глазками и спросонья хмурится.

— Я здесь, маленькая. Мама рядом, — Анна спешит её успокоить. Наклонившись, целует в висок. — Ты у папы на руках. Не бойся. Всё хорошо.

— А мы где? — спрашивает Ника, рассеянно оценивая обстановку.

— Едем домой, принцесса, — обнимаю её крепче, зарываюсь носом в тёплую русую макушку, закрываю глаза и вдыхаю детский божественный аромат. Впускаю его в лёгкие. Пьянею... — Ещё чуть-чуть осталось. И ты увидишь океан из окна своей комнаты, — проговорив, целую её в курносый носик.

— Ма, я сисю хочу, — усевшись на мох коленях, Ника тянется к Анне рукой. Второй сонно потирает глаза. Зевает.

— Ну нет, Бусинка. Ты уже взрослая. Мы договорились с тобой, что больше никаких сись, — Царевна мягко отказывает, обосновывая свою позицию.

Маленький манипулятор, оттопырив дрожащую губешку, начинает картинно хныкать. Понимаю, что Ника всего лишь капризничает и плачет как бы не всерьёз, а всё равно хочется сказать Анне: дай ей грудь, что тебе жалко?

— Ну дай… Маа… Ну пожааалуйстааа… Дааай… — глядя мамке в глаза, доча умоляюще сводит брови.

— Ну как я при чужом дяде грудь достану? — нервничает моя взрослая девочка. — Ника, мне стыдно! Он будет на нас смотреть!

— Никуш, зайчонок, давай договариваться? — перехватываю инициативу в свои руки. Пробую найти к дочке личный подход. — Что ты хочешь взамен на сисю?

— Хочу сисю! — принцесса поджимает обиженно губы.

— Нет. Что-нибудь другое. Подумай, что бы ты хотела получить в подарок? Чего у тебя ещё не было?

— Лялю хочу, — спустя секунду выпаливает дочь.

— Пупса? — хмурюсь, пытаясь вспомнить, чем в её возрасте играла моя младшая сестрёнка Лиззи.

— Нееет. Сестрёнку хочу. Маааленькую, — показывает ручонками приблизительный размер. — Вот такусечкую. Как у соседки Надюши.

— Сестрёнку, значит… — задумчиво почесав подбородок, бросаю на Царевну недвусмысленный взгляд. Она краснеет, ошарашено округляя глаза.

Попытавшись что-то выразить словами, тут же захлопывает рот.

— Да. Сестрёнку. Папа Надюше лялю в капусте нашёл. На грядках. И мы найдём! — заявляет со всей серьёзностью. Ух! Попробуй только откажи.

— Amor, за сестренкой, в нашем случае, нужно обращаться к маме, — поясняю, весело наблюдая за Царевной. Энни растеряно жуёт губу и молчит. — Только лялю нельзя получить сразу. Нужно немного подождать.

— Долго? — Ника вскидывает на меня взгляд и снова нахмуривает брови. Смешная до невозможности. У меня в груди такие химические процессы происходят, что даже сложно описать. Глядя на моих девчонок, я просто кайфую. Это настоящее чувство исходит глубоко изнутри. Вдохновляет на подвиги и окрыляет.

— После того, как мама выздоровеет, мы поселим в животике крошечного пузожителя. Только тогда малышка вырастет из маленькой бусинки в ребёнка и родится на свет. Ты сразу её увидишь.

***

— А как она родится на свет? И как вы поселите её в животике?

Ника вгоняет меня в ступор очередными непредсказуемыми вопросами.

Но не врать же ей о капусте и аистах!

С точки зрения психологии это неправильно. Половое воспитание должно начинаться с детского возраста. И здесь я полностью согласен. Но, черт, как найти для трёхлетнего ребёнка правильные слова? Как сформировать у Ники здоровое отношение к сексу? Как предостеречь её от ошибок и установить с ней доверительную связь?

Если я совру ей сейчас, Ника перестанет доверять мне в будущем. Когда узнает, откуда на самом деле берутся дети. Рано или поздно почерпнет эту информацию с интернета или ещё с какого-нибудь информационного источника.

Да, боже, «этим» пронизан весь мир!

— Па! Чего молчишь? — дочка дёргает меня за рукав рубашки. — Как малыш попадает в мамин животик? Расскажи.

— Нууу… Как, как… — нервно зачесав пятерней волосы назад, пытаюсь сосредоточиться на ответе.

Сам напросился, значит мне и разруливать.

Судя по отрешённому виду Царевны, она не собирается в это ввязываться. Как и помогать. Задумчиво смотрит на проплывающие в окне местные красоты, пока такси кружит нас по трассе вдоль береговой линии.

— Понимаешь, зайчонок… Когда папа и мама очень сильно любят друг друга, обнимаются и спят рядом в кровати, тогда Боженька им дарит ребёнка, — говорю это, перекладывая ладонь Энни с её колена на моё бедро. Накрываю тонкую кисть рукой. Сплетаю в замок наши пальцы.

От этого незначительного контакта жар разливается во всём теле. Сгущается и тяжелеет в паху. Вспоминаю нашу безумную ночь, и хочется пережить её снова. А затем ещё раз… И ещё…

— Пап, я тоже маму сильно-сильно люблю. Обнимаюсь с ней. А сестрички почему-то нет, — разводит руками дочь.

Услышав заявление Ники, Анна прыскает со смеху.

— Что? — притягиваю Царевну к себе и укладываю русоволосую голову на своё плечо.

Она, словно кошечка, устраивается на мне поудобнее. Целую в висок. Затем Нику в макушку. Крепче прижимая обеих к себе.

— Продолжай, Итан, мне нравится, когда ты общаешься с дочерью. Это так умилительно, — мурлычет Энни. — У тебя по психологии, наверняка, была пятерка…

Запрокинув голову, царевна устремляет на меня томный взгляд.

— С детской я как-то не очень… — мой голос несвоевременно садится. Энни смотрит снизу вверх. Инстинктивно облизав губы, чуть приоткрывает их. Мой мозг, перестраиваясь с каждым новым воспоминанием, плавится, выдавая череду эротических ассоциаций. Вспоминаю, как трахал её рот, и крышу мгновенно уносит. В брюках до неприличия становится тесно... — Может, поможешь? — сглатываю, мечтая оказаться с ней наедине.

— Неа… — Энни дразняще улыбается.

Не удержавшись, тянусь к её губам. Целую, незаметно ныряя кончиком языка в её рот. Вздрагивает, когда прикасается к моему своим языком. Исходит мурашками… Одновременно растягиваем улыбки.

— У тебя хорошо получается, любимый, — шепчет сбивчиво, отрываясь от моих губ. — Я лучше тебя послушаю…

«Любимый…» — проносится сквозь всё моё тело волнующей дрожью. Ударяет в затылок тёплой волной.

Вкушаю новые эмоции. Их много. Они слишком сильно пьянят. Проникают в самые тёмные уголки души и устраивают там фейерверки.

— Хватит целоваться! Пап?! — нетерпеливый возглас дочери отрезвляет нас обоих. — Как ляля попадает в мамин животик?

Мигая глазами, смотрю на Нику.

— Малыш, — вздыхаю, пытаясь прийти в себя, — чтобы появился новый человек, обязательно нужны двое. Только папа и мама. Ночью папино семечко попадает к маме в животик и там начинает расти. Так зарождается новая жизнь. Ты тоже появилась у нас из семечка. От нашей большой любви. Здорово, правда?

— А как семечко попадает в животик? Мама его съедает?

— Нууу… — меня окатывает кипятком. Судя по виду Анны — её тоже. — Почти что да. Съедает.

— А ляле в животику не тесно?

— Ей там очень удобно, тепло и уютно до определённого времени. Пока ляля не решит родиться на свет.

— А как она вылазит оттуда?

Наши с Анной взгляды встречаются. Мы застываем в немом вопросе. Оба.