Сколько у него не было секса?

Неделя? Больше? Меньше?

Вспоминаю грудастую Мелиссу с задницей как орех, и меня накрывает жгучей ревностью.

Не хочу думать о том, что он трахал других женщин. Не хочу представлять, как они сосали ему член. Но эти мысли и ассоциации сами по себе атакуют мой мозг. И жгучее чувство превращается в мощную ядерную энергию, вытесняя сердце из груди.

Грызу губу. Не замечаю, как учащается пульс. Как утяжеляется моё дыхание. Как колено выбирается из-под его ноги...

Глупо… Боже, как глупо ревновать его к прошлому.

Но я ревную и ничего не могу с этим поделать.

— Эн… — сонное, недовольное рычание с горячим выдохом толкается мне в макушку. Обездвижив моё тело, Святой предотвращает побег.

Его рука инстинктивно сжимается на талии. Вторая обвивает шею. Поворачиваясь на спину, мой мужчина укладывает меня к себе на грудь.

Бедром натыкаюсь на утренний стояк и нутро вспыхивает жаром.

— Ещё пять минут… — сонно бормочет, а затем его голова стремительно отрывается от подушки.

Чувствую, как взгляд сосредоточенно скользит по мне.

Ну нет. Он же бывший коп. Сейчас выведет меня на чистую воду. Хватит и пары секунд.

— Что с твоим пульсом, Эн?

— Кошмар какой-то приснился, — спешу отмазаться. — Не бери в голову. Сейчас успокоюсь, и всё пройдёт.

— Точно кошмар? — желая удостовериться, запрокидывает мою голову, заглядывая в глаза.

— Всё хорошо, Итан, — заверив, тянусь к его тёплым губам. Прижимаюсь своими. Целую мягко и неторопливо. Почти невесомо. Без языка. Просто хочу ощутить тонкую, проскальзывающую между нами энергетику. Те самые искры, которые рождаются от невинного соприкосновения кожи к коже. И меня обжигает. Током в губы бьёт. В самом прямом смысле этого слова. Я даже вздрагиваю, ощущая укол. Затем растягиваю довольную улыбку. Закатываю глаза от того, как приятно и щекотно его пальцы играют с моими позвонками.

— Скоро дочь проснётся, а мы с тобой пижамы не надели, — бросаю беглый взгляд на закрытую дверь.

— Который час? — потянувшись к полу рукой, нащупывает мобильный. — Почти семь.

— Боже, я бы ещё немного понежилась в постели… — разочаровано простонав, накрываю нас с Итаном одеялом.

Вспоминаю о беременности. О консультации с врачом, и заряженное позитивными эмоциями настроение падает к нулю.

— Как ты себя чувствуешь? Всё хорошо? Ничего не болит? Я вчера немного сорвался. Прости…

— Боишься, что не смогу свести колени вместе?

— Эн, я не шучу, — Итан пытается разглядеть меня под одеялом, а затем и вовсе отбрасывает его в сторону.

— Я чувствую себя прекрасно, — немного вру, поскольку между ног довольно-таки ощутимо саднит. Вчера мы постарались на славу. Пытались восполнять дефицит эндорфинов. Сначала на столе. Затем «объездили» диван и ковер. А после приняли вместе душ, где Итан не упустил возможности прижать меня к стенке.

— Прекрасно, это как? — буравит меня глазами.

— Как-как? — не сдерживаю иронию. — Как залюбленная до смерти женщина. Кофе хочешь, Царевич? — подшучиваю над ним.

Рыкнув, Итан ловко подминает меня под себя. Зафиксировав руки над головой, задирает зубами топ и жадно всасывает сосок. Задохнувшись от острой вспышки удовольствия, выгибаюсь, разводя колени шире. Позволяю его члену потереться об мой лобок.

— Можно мне в вагинку? Я аккуратно… — хрипло выдыхает, скользя языком по моим приоткрытым губам. — Только на полшашечки… Кончу быстро. Нет сил терпеть…

***

Мы снова занимаемся любовью. На этот раз Итан подводит меня к краю медленно и чувственно. Взлетаем оба. Обессиленные и разморенные оргазмом через несколько минут полёта приходим в себя.

— Как ты, Amor? — смотрит в глаза, поглаживая мне щеку.

— Лучше не бывает, — растягивая довольную улыбку, накрываю ладонью его кисть. Сжимаю пальцы. Целую его ладонь. — Жаль, но пора вставать. Скоро мама с Катей придут. Я пока не готова демонстрировать столь открыто наши интимные отношения. Так что, поднимайтесь, господин Сантуш. Надеюсь, с вашей «шашкой» всё в порядке? И пластырь вам не понадобится, — хохочу, отвечая на его поцелуй.

Он прикусывает в отместку губу. Затем снова целует. Собирая с плоти остатки трепета. Прикрывшись простыней, садится на диван.

— У тебя пять минут на то, чтобы принять душ и освободить мне место. Я, пока что, приготовлю нам кофе, и будем выдвигаться.

— Как скажете, госпожа Сантуш, — позволяет слезть с дивана, игриво шлёпая меня по заднице.

— Эй, я ещё не твоя жена! — возмущаюсь, пытаясь снять трусики с люстры.

— Мы это исправим в ближайшем будущем, — хохочет Итан, наблюдая за тем, как подскакивает моя грудь при каждом прыжке.

Приходится потрудиться, чтобы отцепить бельё от декоративных листьев.

Гад… Лучше бы помог!

Ровно через час, после того, как оставляем спящую Нику на бабушек, приезжаем в клинику, где я ставила спираль. И меня снова накрывает тоской и бесконтрольной дрожью.

Не хочу я ребёнка от Арса.

Господи, от Итана хоть три, хоть пять, хоть восемь! Потому что любимый.

От Арса не хочу…

Как мы будем со всем этим справляться?

А если он не сможет полюбить малыша? Начнутся скандалы и ссоры. Упрёки. Разделение детей на «твоих» и «моих»…

— Анна Карпович? — мои мысли прерывает голос медсестры.

— Проходите в кабинет. Доктор готова вас принять. Муж может присутствовать, если есть такое желание.

Не успеваю опешить, как Итан подтверждает готовность сопроводить меня на кресло.

— Есть. Я пойду с ней.

— Боже, мне стыдно, — шепчу, сжимая его ладонь. Наши пальцы переплетены. И он не думает меня отпускать.

— Что за глупости? — развернув к себе лицом, негромко добавляет, чтобы только я слышала: — Я же знаю, какая ты у меня красавица. Даже там… — он стреляет по животу мимолётным взглядом и подмигивает.

Капец…

Щеки заливаются краской. Потому что я несовременно вспоминаю, как он меня ночью ласкал. Там. Языком. И как мне было горячо и охренительно приятно. И как я кончала от этого. И как хотела ещё…

Живот сводит сладостной судорогой. Тоненькая гигиеническая прокладка за считанные секунды становится влажной. Я чувствую, как из вагины хлюпает сок.

Черт…

Спустя мгновение мы заходим в кабинет. Здороваемся. Медсестра уводит меня за ширму. Итан присаживается на стул напротив врача.

— Раздевайтесь. Располагайтесь в кресле. Надежда Сергеевна сейчас подойдёт.

Смущение всё ещё топит меня в огне. Не представляю, как смотреть ему в глаза с расставленными на кресле ногами.

Боже, зачем ему это нужно?

Снимаю джинсы. Затем белье. Заметив на прокладке коричневые мазки, замираю. Шок пробирает до дрожи, вызывая массу разнообразных эмоций и чувств.

Со мной такое впервые: чтобы атаковали и паника, и страх, и смятение, и облегчение разом взятые.

***

— Ну как вы, Анна? Всё ещё сомневаетесь, забираться на кресло или нет? — подшучивает Надежда Сергеевна, увидев меня застывшей с трусиками в руках.

— У меня тут… вот… — демонстрирую растерянно. — Только-только, видимо, началось. До этого момента не было. Усиков от спирали я не нашла. Может она потерялась? У нас три положительных теста на беременность…

— Давай-ка, милая, посмотрим тебя. Залезай на кресло.

С колотящимся сердцем в груди, забираюсь на чертово приспособление. Оно холодное и жёсткое.

Расположив ноги на подставки, сверлю взглядом потолок. Меня потряхивает из-за острого чувства незащищенности.

Ненавижу эти процедуры. Заниматься сексом куда более приятно, но рожать и позволять врачу ковыряться в матке — это жесть...

Боже, пусть у меня начнутся месячные.

Пусть со мной всё будет хорошо.

Пусть… Пожалуйста, пусть…

— Я не нахожу спираль, — гинеколог прерывает мои молитвы, проводя УЗИ. — Ты её действительно потеряла. Иногда такое случается. Что касается беременности, Аня… — врач на секунду замолкает, гипнотизируя взглядом монитор с чёрно-белым изображением. — Утешительных новостей для вас у меня нет. Замершая беременность на сроке трёх-четырёх недель. Сейчас она стремится саморазрешиться. И это прекрасно. Не потребуется выскабливание. Как только закончатся выделения, обязательно приходите на повторную консультацию. Нужно будет убедиться, что в полости матки не осталось никаких элементов плодного яйца.