— Если я решу вызвать к тебе врача, значит так и будет. Ясно? — осторожно взяв меня за запястье, внимательно рассматривает порез. — Болит?

О-о-о, бож-ж-же…

Грохнуться перед ним в обморок, что ли? С чего такая забота?

Решил переосмыслить взгляды на жизнь? Ну, окей. Тогда я тоже воспользуюсь ситуацией.

— М-м-м… Очень сильно болит, — выстанываю вялым голосом, изображая страдальческое выражение лица. — Голова так и кружится. И подташнивает. Аж в глазах темнеет. Порезала до кости. Мясо видите, Монстр Андреевич? Лезет наружу. Видите?!

Качнувшись, провоцирую мужчину поймать меня в объятия.

— Мясо, говоришь? — цедит он, сдавливая меня своими стальными ручищами так плотно, что между ребрами возникает резкая боль. Взвизгиваю и замираю вместе с ним.

Макс

Зараза мелкая!

Палец бы ей оторвать, вот тогда бы я увидел мясо.

Какая пчела её укусила?

И, главное, почему???

Куда подевалась прежняя застенчивая, милая девочка?

Не давая времени опомниться, разворачиваю паршивку спиной к себе. Грубо подталкиваю к раковине, вынуждая Иву лечь грудью на мраморную мойку. Будем «мясо» лечить.

— Актриса погорелого театра, млять… — рычу, вжимаясь в её аппетитную задницу своим пахом.

— Перекись дадите, Монстр Андреевич? — язвит она, звонко хихикая.

От игривых ноток её голоса закипает кровь. Тлеющий азарт в груди вспыхивает с новой силой. Будоражит и заставляет мою крышу потихоньку съезжать.

— У меня есть кое-что получше.

— Кровь неопытных девственниц вы случайно не пьете?

— Предпочитаю на кол их сажать, — выцеживаю, скользя рукой по хрупким спинным позвонкам, а затем мягко обхватываю ладонью девичью шею. Сжимаю под подбородком.

Нервно хохотнув, Ива замирает, почувствовав через боксеры давление моих пальцев на отверстие ануса.

— Что вы… делаете? — сжимается в испуге.

— Выпороть бы тебя, да попа мелкая. Как у воробья колено…

— Нормальная у меня попа! Извращенец… — Девчонка дёргается.

Вдавливаю палец глубже. Желание протиснуться туда членом становится невыносимым.

— Лучше заткнись, — шиплю я, убирая палец от дырочки, чтобы не причинить ей вреда. — Или я сам заткну твой рот.

— Лобстером? — Ива с облегчением вздыхает, но продолжает язвить.

Глупышка, ходит по тонкому льду. Специально нарывается.

— Да уж не креветкой, — произношу обманчиво ровным тоном, не понимая, что на неё нашло.

— Накормите по самое не хочу?

— Не провоцируй меня. Не выдержишь, — предупреждаю, убирая ладонь с её горла.

Отпустив Иванну, достаю из шкафчика найденную бутылку вискаря.

Она, блядь, в своём уме?

Девочку словно подменили.

Решила поупражняться в сарказме?

Откручиваю крышку. Делаю пару глотков из горла, внимательно наблюдая за тем, как вредина выпрямляет спину и проточной водой смывает налипшую на пальцы кровь. Схватив полотенце, прижимает им рану.

Замечаю, как всем телом дрожит.

— Будьте любезны принести извинения моей заднице, — выдает на полном серьёзе, разворачиваясь ко мне лицом. Её щеки залиты румянцем. Губы сжаты. Едва не пыхтит как рассерженный ежик.

— За что? — вопросительно выгибаю бровь, вливая в себя ещё глоток алкоголя.

— За причиненные неудобства! — фыркает, расправляя на попе мои трусы.

— Она у тебя коммуницирует, что ли?

— Не совсем. Немая она. Всё слышит, а послать вас на хрен не может! То есть… В определенный момент не могла!

— Какая негостеприимная попка, — испускаю вздох сожаления и следом чеканю по-деловому: — Извиняться не стану. Не надейся.

— Уверены?

— Угу…

— Точно?

— Ещё бы.

Скрещиваем наши взгляды. Вскрывать ими души у нас отлично выходит. Ощущения разят насквозь. Я даже слегка теряюсь, глядя ей в глаза.

В кухне на мгновенье повисает убийственная пауза.

— Максим Андреевич? — шепчет Ива, прерывая недолгое молчание. — Мне бы уточнить по вашему недавнему запросу.

— Что? — таращась на неё, подношу бутылку к губам, чуть запрокидывая голову.

Чувствую, как на коже поднимаются дыбом волоски. Пауза заряжает каждую клетку моего тела жалящей энергией.

— Если я отсосу... Вы будете вынуждены на мне жениться?

Поперхнувшись очередным глотком алкоголя, закашливаюсь до слёз.

— Что… прости… ты отсосешь?…

— Лобстера! — доносится сквозь шум в ушах.

Выравниваю дыхание. Сфокусировав на хитрой мордочке взгляд, пытаюсь распознать эмоции.

Сумасшедшая…

На глубине её лукавых глаз полыхает азарт.

Нет, хуже!

Там дико выплясывают черти какую-то охеренную ламбаду.

Вроде трезвая… Что за чушь она несет?

Я ожидал от Ивы чего угодно, но, блядь, не этого!

— Ты сейчас серьезно?

— Серьезней не бывает, Максим Андреевич. — Отобрав у меня бутылку, девчонка делает большой глоток и едва не давится спиртным. Закашливается, но быстро приходит в себя. — Фе-е. Как вы это пьете? — Отдышавшись, Ива забавно морщится, возвращая мне алкоголь.

— В этом мужском напитке высокоградусная философия. Вам, девочкам, не понять. — Беру её за кисть, чтобы дезинфицировать рану.

Перекиси под руками нет. Но спирт двадцатилетней выдержки прекрасно для этой цели подойдет. Потерпит. Вреда от этого точно не будет.

Выливаю жидкость на порез. Ива не успевает осознать.

— Ай! Это же спирт! — взвизгивает она, одергивая руку.

— Я в курсе, — расплываюсь в улыбке.

— Вы садист? — недоумевая, шипит она и следом дует на ранку. Зрачки у девочки горят. Щеки пылают румянцем. Пялится прямо в глаза, готовая меня убить. Охрененно притягательная самочка, когда злится.

— Я быстро учусь у хороших и опытных врачей.

— Быть садистом?

— Тебе виднее.

— Я извинилась, а вы сделали это специально! Чтобы отомстить!

Сделав ещё глоток виски, ставлю бутылку на столешницу.

— Дай мне руку, — произношу ровно, протягивая ладонь.

— Зачем? — инстинктивно вжимается бедрами в гарнитур.

— Палец откушу, перестанет жечь.

— Что?

Ловлю её за запястье и притягиваю пальцы к губам.

— Мак-сим Анд-реевич… — нервно сглатывает, — что вы делаете?

— Облегчаю тебе жизнь.

Подув на палец, целую ребро ладони.

— Ну как? Меньше болит?

— Да-а…

— А так?

Провожу языком до середины фаланги, слизывая тоненькую дорожку крови. Ива с судорожным вздохом улетает, закатывая глаза. Тогда я прикусываю мизинец чуть ниже пореза.

— Ай! — вздрагивает, стреляя в меня колючим взглядом.

— Не расслабляйся, — улыбнувшись, выуживаю из ящика пластырь. Заклеиваю им ранку, продолжая затронутую раннее тему.

— По-твоему, путь к минету лежит через ЗАГС?

Это конечно же бред, и развивать эту тему в другом случае я бы не стал, но мне доставляет удовольствие смущать мою неопытную гостью. А также мне интересно услышать истину, к которой Ива по итогу придет.

— А вы? Как считаете вы?

Смешная, что тут скажешь!

Если бы я женился на каждой отсосавшей мне девушке, я бы стопроцентно имел гарем. Только мне это на хрен не нужно.

— Считаю, что эта разновидность полового акта никакого отношения к бракосочетанию не имеет. Абсолютно. Ты можешь убедиться в этом лично. — Погладив большим пальцем её тонкое запястье, не отказываю себе в удовольствии прикоснуться губами к нежной коже с голубыми, пульсирующими линиями.

— Не знаю… хочу ли я этого… — освободив руку, Ива возвращается к ящику и осторожно выуживает из него недостающие столовые приборы. — Если я проверю вашу теорию на практике, господин Пожарский, тогда не сносить вам головы. Знаете, какая у меня тетка строгая? Лучше вам этого не знать. — Повернувшись ко мне, Ива вручает вилки.

— Она способна читать мысли других? И кто же у нас тетя? — Забираю у девчонки ножи, обнимая её за талию.

— Андролог. Специализируется на органах мужской половой системы. Мысли читать не умеет, но видит человека насквозь… От неё ничего невозможно скрыть.