— Верно. Ну, и?

— Капитан Артамонова сейчас с ней встречается.

— Доложить по результатам сразу, — распорядился зампред.

— Конечно, — поднялся Воронин и поспешно вышел из кабинета зампреда, направившись к себе.

Дежурный на этаже доложил ему, что капитан Артамонова его искала и Воронин тут же вызвал её к себе.

— Ну, докладывай, — с любопытством приготовился он слушать.

— Павел Евгеньевич, собственно, нечего и докладывать. Только конкурс выиграла в Монако, — с сарказмом произнесла она.

— Ну, это она молодец, конечно. А контакты?

— Вот, — положила она перед полковником одну-единственную визитку подполковника Косельни.

— И всё?

Артамонова многозначительно развела руками.

— М-да… Не густо… Но, с другой стороны, это вполне ожидаемо от такого зелёного новичка.

Полковник взял визитку и надел очки.

— Военный атташе ядерной державы? Это интересно. — посмотрел он на Артамонову. — И где она с ним познакомилась, в Монако?

— В Больцано.

— А что он там делал? В такой глуши? Слушай, разберись-ка с этим вопросом, — распорядился полковник. — Это же почти деревня, рядом с швейцарской границей. Как он туда попал?

Москва.

После работы Анна Аркадьевна решила навестить дочь. Отвезти ей вкусненького из праздничного набора, поздравить с праздником и попробовать поговорить насчёт Загита…

Марина была дома. По уставшим глазам дочери Анна поняла, что она опять занимается и днём, и ночью. Рабочий стол и диван в комнате дочери были завалены учебниками и скрученными листами ватмана.

— Что ты будешь делать, когда отец вернётся? — спросила она. — Тебе же придётся освободить его комнату. Где ты будешь спать?

— Пока он отработает в Курске год после колонии и вернётся в Москву, я уже успею защититься, — ответила Марина.

— Причём тут Курск? — с недоумением посмотрела Анна на дочь. — Кто у него там?

— Родственники какие-то нашлись, — пожала плечами Марина. — Писал недавно, что согласились прописать к себе на год.

— Угу… А потом, значит, в Москву, — задумчиво произнесла она, выбирая момент начать с дочерью серьёзный разговор. — И опять начнётся…

— Да что начнётся, мам? — прошла Марина за ней на кухню. А Анна начала выкладывать гостинцы на стол и на автомате открыла холодильник.

А там мышь повесилась…

— Мариночка, деточка, — переключалась она со своих мыслей на дочь. — Ну, ты же желудок себе испортишь! Разве можно так питаться?

— Мам, ну вообще некогда о еде думать, — начала дочка перебирать материны гостинцы. — Столько чертить приходится! Приборостроительный факультет Бауманки! Ты представляешь, вообще, что это такое? Тем более для женщины?

— Представляю! Поэтому и переживаю! Зачем тебе нужно было это училище? Зачем тебе нужен был этот факультет?..

— Мам, ты не понимаешь! Это дело принципа! Мне каждый препод, каждый однокурсник столько лет в лицо смеётся, что я не закончу! Что я сдамся! А я не сдамся!

— Пусть смеются, Мариночка. Какое тебе до них дело, когда речь идёт о твоей жизни и о твоём здоровье?

— Ты не понимаешь! Мне осталось три сессии, госы и диплом. И я им всем нос утру!

— А дальше что? — чуть не плача, спросила Анна, подсовывая дочери пирог с капустой из фабричного буфета. А то Маринка уже начала копчёную колбасу жевать за неимением в доме хлеба.

— Как что дальше? — с набитым ртом спросила дочь. — Работать пойду.

— Куда? Куда вас распределяют потом? Ты узнавала, куда тебя могут взять в Москве? Ты же не собираешься уезжать куда-то, неизвестно куда?

— Я ещё так далеко не загадывала, — призналась дочь.

— Четвёртый курс… Вы скоро должны на практику куда-то идти. Осмотрись там, что за предприятие, что за начальство, — подсказала Анна. — Может, я смогу тебе помочь туда на работу устроиться… Не я, так мой знакомый поможет…

— Какой ещё знакомый? — спросила дочь.

— Друг, — многозначительно произнесла Анна. — Очень хороший человек…

— Какой ещё друг? — перестала жевать Марина, потрясённо уставившись на неё. — А как же папа?

— А папа твой выбрал колонию вместо нормальной жизни. Что я могу сделать? — развела она руками. — Ему вот, тоже, как и тебе, было очень важно доказать всем вокруг свою правоту…

— Ма-ам, ну ты что говоришь? — изумлённо уставилась на неё дочь. — При чём здесь это?

— При том, дочка. Что всегда есть выбор, делать что-то или не делать. И если дружишь с головой, последствия своих решений, хотя бы на пару шагов вперёд, просчитать можно.

— Мам! Он не виноват, что так всё случилось! — возмущённо возразила Марина.

— Виноват, — довольно жёстко ответила Анна. — Если он, просчитав все последствия, всё равно выбрал риск оставить свою семью на долгие годы, обречь свою жену на то, чтобы она одна поднимала двоих детей, на то, что детей его во дворе обзывали зэками…

— Кого обзывали? Никто нас не обзывал! — перебила её Марина.

— Да? А ты с Виталиком поговори, он тебе расскажет, как вас не обзывали… Он два раза дрался…

— Ты, просто, оправдание себе ищешь! — вспылила дочь. — Не дождалась отца!..

А почему я его должна ждать? — разнервничалась Анна, но решила больше не спорить. Маринка ожидаемо осудила её и не будет сейчас слушать мать, хотя ей было что рассказать про свою «счастливую» жизнь с бывшим мужем…

— С наступающим праздником, — поднялась Анна, оставила двадцать рублей на столе рядом с продуктами и направилась к выходу.

Марина не пошла её провожать и не сказала ни слова. Анна так и ушла, не попрощавшись с ней.

Завтра, наверное, заглянет Виталик с утра поздравить с Восьмым марта, — думала Анна по дороге домой. — И поговорить с сыном надо, Загит ответа ждёт. И праздник портить не хочется ни себе, ни Витальке. Как он отреагирует?.. И вообще, он мог бы и позвонить, предупредить, когда именно собирается приехать. Может, у неё тоже есть планы на выходной день? Что ж, она теперь должна целый день дома сидеть и ждать его?

Москва. Песчаная улица.

Бортко уверенно вёл Сатчана по скверу, тускло освещенному уличными фонарями. Он ещё издали увидел знакомый силуэт Захарова и остановился под одним из фонарей. Вскоре он подошёл к ним. Мужчины поздоровались.

— Ну, какие новости? — спросил Захаров.

— Готовы две машины в таксопарке, — доложил Сатчан. — Надо решать, что делать дальше. Они без документов.

— А у нас покупатели уже есть? — посмотрел Захаров на Бортко.

— Есть.

— Может, у них и узнать, нам ставить машины на учёт или они сами поставят? — предложил Захаров и Бортко согласно кивнул в ответ. — Так… Что у нас дальше? Надо заканчивать эту эпопею с Серпуховым. Попов от Сальникова открестился. Надо ему ещё один визит нанести. Павел, поедешь к Сальникову на переговоры и в этот раз можно с ним пожестче…

— Нет, Виктор Павлович! Только не это! — взмолился Сатчан. — Я ему сразу морду разобью, если он снова на меня глянет, как в прошлый раз, и все переговоры на этом и закончатся!

— Ну, что ты будешь делать? — переглянулся Захаров с Бортко. — Придётся тебе ехать, Михаил Жанович.

— Надо, значит, надо, — произнёс Бортко, насмешливо глядя на Сатчана. — Когда ехать? Завтра?

— Завтра выходной.

— Точно… Значит, в пятницу поеду, — ответил Бортко и Сатчан выдохнул с облегчением.

— Тут ещё один момент нарисовался, — сказал он. — Сегодня Ивлев приезжал. Его к себе Межуев вызывал, сказал, что ему надо в партию вступать… Дал ему рекомендацию… Ему ещё одна нужна. Я сказал ему, чтобы не обращался ни к кому, пока я вам об этом не доложу. Пусть лучше кто-то из наших будет у него вторым поручителем, правильно?

— Правильно, — кивнул Бортко.

— Ивлев наш человек, нам ему и давать вторую рекомендацию, — задумчиво проговорил Захаров. — Ещё не хватало, чтобы он искал кого-то ходил… Передай ему, что я сам дам… Правильно. Так и сделаем! Как будет готова, я позвоню.