Я постучался в дверь, а когда она открылась, на пороге показался стражник. При виде меня он испугался, как человек, которого застали на месте преступления. Не успел он открыть рот, как я приложил палец к губам, после чего, оттолкнув его с дороги, кинулся в дом. Я почуял запах горелой бумаги еще на лестнице. Пулей влетел на второй этаж и ударом ноги распахнул дверь кабинета. Хозяин дома, сжигавший на большом блюде какие-то бумаги, подняв голову, недоуменно посмотрел на меня, а вот стражник, стоявший недалеко от двери, замер, широко раскрыв глаза от удивления. Он узнал меня, так как был среди других сержантов, которые арестовали меня в кабинете заместителя прево.

Я не стал медлить. Подскочив к казначею, который застыл, не отрывая от меня испуганного взгляда, я ударил того в лицо. Тот отшатнулся, но зацепившись за стоящее за спиной кресло, рухнул на пол. Я быстро огляделся. Жак, вбежавший следом за мной и теперь стоявший у входа, наблюдал за происходящим бесстрастным взглядом. У сержанта, который понял, что вляпался в дерьмо по самые уши, в глазах заплескался ужас. Тишину прервал тяжело дышащий лейтенант, который в силу своего возраста несколько опоздал. Я быстро подобрал рассыпавшиеся листы, а затем присоединил их к другим документам, лежавшим на столе. Кроме бумаг и письменных принадлежностей на столешнице стояла, с откинутой крышкой, небольшая шкатулка. Я заглянул в нее, там лежало три полных монет кошелька и еще пустое место. Подойдя к стражнику, я протянул руку. Тот, словно загипнотизированный, не отрывая от меня взгляда, засунул руку в поясную сумку и вытащил кошель, после чего протянул мне. Я положил четвертый кошель на место, в шкатулку. К этому моменту встал на ноги де Бриг, вытирая с губ кровь, со страхом глядя на меня. За все это время не было сказано ни слова. Мне были нужны бумаги, лежавшие сейчас на столе, но Жак обязательно доложит де Парэ о них, поэтому надо было от него избавиться.

– Жак, арестуй стражника и выведи его из кабинета.

Солдат беспрекословно повиновался мне, выхватив меч, он сказал:

– Иди, сволочь. Дернешься, убью.

Только за ними закрылась дверь, как я повернулся к растерявшемуся лейтенанту. Мне надо было сделать так, чтобы он стал моим должником.

– Господин лейтенант, вы только что были свидетелем невыполнения приказа вашим сержантом. Его подкупили. Что вы на это скажете?

Лейтенант смотрел на меня с надеждой, думая о том, что сейчас в руках у этого королевского слуги даже не его карьера, а жизнь. Он не видел общей картины, поэтому не знал, что нет у меня никаких прав, а если честно говорить, то я вообще пустое место, но при этом его страх был вполне обоснован. По приезде королевской комиссии власть на какое-то время перейдет в ее руки, и когда начнутся разбирательства, городские власти могут начать сводить счеты между собой с помощью доносов, а тут поймали на измене стражника, которого он сам ставил на пост, а значит, за его действия отвечает своей головой.

– Сударь, я могу вас попросить не докладывать господину эмиссару об этом случае?

– Попросить можете, – неопределенно ответил я.

– Я бы сам с ним разобрался. Да так, чтобы другим впредь неповадно было! – даже не сказал, а уже прорычал старый вояка. – К тому же я буду премного вам благодарен за это одолжение.

– Хорошо, – затем повернувшись и при этом глядя прямо в глаза казначею, я указал пальцем на шкатулку. – Сколько здесь?

– Сто золотых монет.

– Это случайно не деньги гарнизона замка Божон? – с невинным видом поинтересовался я у него.

Молодого казначея словно плетью ударили. Он отшатнулся, глядя на меня с ужасом и удивлением, при этом чисто инстинктивно у него вырвалось:

– Как ты…

Правда, в следующее мгновение он оборвал сам себя. Криво усмехнулся, словно говоря, меня так просто не возьмешь, а в глазах запылали два костра, разожженные ненавистью.

– Ничего не докажешь, сволочь!

– Докажу, – уверенно заявил я ему, при этом усмехнулся, открыто и нагло. – Для петли тебе вполне хватит.

Он явно прочувствовал жесткость и уверенность моих слов, так как резко побледнел, а на его лбу выступили бисеринки пота. Его замешательство оказалось настолько большим, что, даже не понимая, что делает, он инстинктивно вскинул руку к воротнику камзола и притронулся к своей шее. Его можно было сломать прямо сейчас, и я мог бы это сделать, но не стал, потому как уже наломал достаточно дров, из которых потом могут сложить костер, на котором меня и сожгут. Я дал ему время и де Берг сумел преодолеть свой страх.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Документы и деньги я забираю. Господин лейтенант – свидетель. Если вы, сударь, окажетесь невиновны, вам их вернут, а если докажут вашу вину, вам уже будет все равно, кому они достанутся, – я опять тонко намекнул казначею на казнь. – У вас, сударь, будут возражения?

Королевский чиновник, державший себя в руках из последних сил, только отрицательно мотнул головой. Сунув бумаги в поясную сумку, а шкатулку под мышку, я усмехнулся про себя. Де Бриг, похоже, является самым слабым звеном в их шайке. Выйдя, мы разделились. Лейтенант остался решать вопрос с заменой и наказанием стражника, а мы с Жаком, получив от него пароль для стражи, отправились к нотариусу. Когда мы вошли в его кабинет, тот стоял у открытого окна и смотрел на улицу. На стуле, в углу комнаты сидел стражник. При виде нас он вскочил. Стоило мне назвать пароль, как стражник склонил голову в коротком поклоне.

– Пришли с обыском? – повернулся к нам хозяин кабинета. Что-то в нем мне показалось знакомым, но где и когда я мог его видеть, пока понять не мог. Меня удивило, что он был совершенно, даже как-то неестественно, спокоен, а ведь знал, что находится на пути к эшафоту.

«Может, он действительно главарь, как говорил де Мони. Или так сильно рассчитывает на помощь своего покровителя?»

– Нет, у меня пока нет таких прав, сударь. С вами будут разбираться королевские дознаватели и люди королевского прево, которые уже прибыли в город.

При этих словах в его глазах скользнул страх. Люди королевского прево Луи Тристана Лермита, которого современники назвали «бешеным карателем короля», вызывали ужас у всего населения королевских владений, начиная от простого народа и кончая высшим дворянством.

– Так зачем вы сюда пришли, милейший? У меня забрали кинжал. Зачем? Или вы думаете, что я собираюсь закончить жизнь самоубийством? Какая глупость! Боюсь, дорогой мой, вам скоро придется передо мной извиняться!

«Голос и волосы. Неопределенного цвета, белесые. Я видел его, а лица не помню. Хотя нет. Вспомнил! В притоне мужеложцев! Это он тогда вышел в коридор. Увидел Ангелочка, стал приставать, а я дал ему в морду».

Моя невольная усмешка и насмешливый взгляд неожиданно дали ему понять, что я знаю нечто большее. Иначе по-другому не объяснить, откуда в его голубых глазах появились растерянность и страх.

– Я все увидел, что мне надо, – отчеканил я. – Мы уходим.

После моих слов он окончательно растерялся. Выйдя из кабинета, я решил, что тайну этого извращенца я пока оставлю себе. Еще одним козырем в моей колоде стало больше.

Мы сели с солдатом на лошадей и вернулись на постоялый двор, где де Парэ устроил себе штаб-квартиру. Я отдал ему деньги, которые забрал у казначея, объяснив это тем, что изъял их как свидетельство подкупа часового, но бумаги оставил при себе, так как тоже хотел получить свой, пусть небольшой, кусочек сладкого пирога или, в крайнем случае, прикрыть ими свой зад, если запахнет горячим. После того, как я подробно рассказал ему о своих посещениях наших предполагаемых преступников, он сообщил, что отправил ко двору короля курьера со срочным донесением, который уже прямо сейчас скакал в сторону столицы Франции.

– Наведайся в тюрьму, Ватель. Пришло сообщение, что там кого-то из разбойников сумели разговорить. И еще. Мне тут сказали, что местные власти начали следствие об убийстве Оливье де Мони.

В его голосе был весьма многозначительный намек на то, что он знает, кто убийца.