Спустя двадцать минут я отложил треть ювелирных украшений на продажу, а затем сказал:

– Все это продаешь и забираешь себе двадцать процентов от общей суммы проданных драгоценностей.

К моему удивлению, Пьер не обрадовался этой новости, а наоборот, о чем-то задумался, причем всерьез. Спрашивать не стал, надо будет, сам скажет. Спустя несколько минут Бретонец наконец вынырнул из своих мыслей и сказал:

– Я тут кое-что подсчитывал. Знаешь, а я теперь, похоже, смогу купить себе новую должность. Давно уже примеривался, но пока денег подходящих не было…

– Тогда бери сорок процентов от продажи. И не спорь. Ты для меня намного больше сделал.

Забрав нужную мне сумму, я вышел вместе с ним на улицу. Так как Пьер уже опаздывал, то он сразу отправился в ратушу, причем вид у бывшего уголовника был довольный, словно у кота, добравшегося до сметаны.

Выйдя от портного и проходя мимо лавки, торговавшей канцелярскими принадлежностями, я вдруг увидел выходящего из нее Шарля, помощника Дюваля. Мы обрадовались встрече, после чего пошли вместе, так как я вызвался его немного проводить, а заодно исподволь узнать, как идет расследование уголовных дел. Парень ничего не скрывал от меня, так как считал, что я один из них, и так же, как ревизоры и дознаватели, работаю на комиссию. Казначей де Борг, как я и предполагал, раскололся почти сразу, обвиняя нотариуса Фонтена и экс-арбалетчика де Мони в том, что именно они совратили его с пути истинного, угрожая тому смертью, а так как теперь этот страшный лейтенант мертв, то он расскажет правосудию обо всех их злодеяниях.

– Уже второй день пишет. Кучу бумаги перевел, вот меня и послали за запасом бумаги и чернил, – сообщил он мне.

Про остальных преступников, как оказалось, он ничего не знает, да и времени у него нет для разных слухов, так как Дюваль поручил ему отдельное дело – расследование незаконной продажи должностей. Пока он выявил только два случая продажи.

– Послушай, Шарль, а что тут такого? – поинтересовался я у него. – Ведь его величество сам торгует должностями налево и направо. Как главный казначей получил свою должность? Ведь купил?

– Купил, спорить не буду, но ведь люди не без греха. За него, видно, попросил перед его величеством кто-то из советников нашего короля и, похоже, обманулся в своих ожиданиях и надеждах, потому как его ставленник оказался бесчестным и подлым человеком. Так мне сказал господин Дюваль.

– Ты мне так и не объяснил: в чем разница в подобной продаже должностей?

– Да все очень просто, Клод. Наш славный король продает должность чиновника только тому, кто ему угоден. Если его величество не хочет кого-то видеть на этом месте, то он может легко выкупить должность обратно или заставить перепродать ее другому человеку. Все высокие должности даются по милости его величества, но при этом он не может знать всех мелких чиновников, чем фавориты и пользуются, так как в этом случае получающий должность чиновник предан уже не королю, а своему покровителю.

– Так вот в чем тут дело. Понятно. Спасибо за разъяснения.

– Рад был тебя видеть, Клод. А теперь мне надо бежать.

Расставшись с молодым ревизором, я зашел в ближайшую таверну выпить холодного вина. Посидев немного, я решил вернуться в свою гостиницу и немного отдохнуть, так как в прошлую ночь мне не удалось толком поспать.

Только я успел войти, как хозяин сразу предупредил, что меня уже ждут.

«Что за черт? Я-то зачем опять понадобился?» – недовольно подумал я, уже настроенный на отдых, при виде посланца, совсем молодого вихрастого парня, лет шестнадцати-семнадцати.

– Вы господин Ватель? – довольно почтительно спросил он меня.

– Да. Я. И что? – в моем голосе вежливости не было ни на грамм. Я был зол. Меня вдруг неожиданно вызывали на службу, не дав отгулять положенный отпуск. И не их собачье дело, что этот отпуск я сам себе назначил!

– Господин Колен просит вас незамедлительно прибыть на постоялый двор «Голова сарацина».

«И что тут скажешь?» – недовольно подумал я, после чего буркнул:

– Раз так, то пошли.

Шел я специально неторопливо, ибо нечего дергать уважаемых людей, попирая их права и вытаскивая с законного отдыха, поэтому легконогому гонцу пришлось подстраиваться к моему шагу. За время нашего пути он несколько раз бросал на меня недовольные взгляды, но при этом не сказал ни слова.

Переступив порог, я уже привычно пробежал глазами по залу таверны. Все привычно. Люди пьют и едят, хотя… Нет. За одним из столов я увидел знакомого мне солдата, сидящего с кружкой пива. Это был Жак, один из трех солдат, приехавших с Антуаном де Парэ. Мы встретились с ним глазами. Он узнал меня, встал и коротко поклонился. Я кивнул ему, но подойти не мог, так как меня уже ждали, поэтому решил подойти к нему потом, чтобы узнать о де Парэ, после чего стал торопливо подниматься по лестнице. Начав подниматься, снова бросил еще взгляд на солдата. Его лицо мне не понравилось. Оно было усталое, напряженное и злое.

«Антошка, Антошка, пойдем копать картошку, – неожиданно прозвучали у меня в голове строки детской песенки. – Что там накопал наш Антошка, раз прислал солдата?»

Не успел я так подумать, как на лестницу вышел секретарь графа, Колен. Увидев меня, кивнул, а затем позвал солдата.

Граф де Ла Валь, глядя на меня и стоявшего рядом со мной вытянувшегося по стойке «смирно» солдата, был явно в плохом настроении. Мне сразу стало понятно, что у Антоши с расследованием пошло что-то не так.

– Прибыл по вашему приказанию, ваше сиятельство, – коротко поклонился я хозяину кабинета, а затем замер, преданно глядя в глаза.

– Жак, повтори то, что рассказал мне, – приказал он солдату.

– Шевалье де Парэ ускакал вчера рано утром. Сказал, что у него личная встреча и запретил следовать за ним. С тех пор о нем нет никаких известий.

– Ватель, ты что-то знал о поручении, которое было дано шевалье?

– Антуан де Парэ сказал мне лишь то, что его послали разобраться с каким-то таинственным происшествием.

Граф задумался, но ненадолго.

– Барр, иди, – когда за солдатом закрылась дверь, де Ла Валь обратился ко мне: – Его послали разобраться с пропажей парня и девушки, детей местных сеньоров, а этот мальчишка сам куда-то пропал. В общем так, Ватель, поезжай и разберись. Прояви свою ловкость и сообразительность.

– Готов служить вам, ваше сиятельство, – я постарался вложить в эти слова преданность, которую не испытывал.

Граф бросил на меня, уже в который раз, цепкий и оценивающий взгляд, после чего взял со стола серебряный колокольчик и позвонил, а спустя минуту в кабинет вошел секретарь.

– Колен, расскажешь ему коротко о деле, порученном де Парэ, а я пока подумаю. Идите.

Секретарь, поджарый мужчина, лет пятидесяти, с сединой на висках и внимательным и умным взглядом, привел меня в свою комнату, и указав мне на стул, начал рыться в кипе бумаг, лежавших у него на столе. Помимо документов на столе стояла массивная, из бронзы, чернильница, лежали уже очиненные перья и стопка чистой бумаги. Выдергивая листы из общей кучи, Колен быстро пробегал их глазами, затем откладывал в сторону, пока не нашел нужные ему документы. Быстро пробежал их глазами, освежая память, после чего стал излагать суть дела, порученного де Парэ канцлером.

– Шевалье де Парэ был направлен к виконту Югону де Флине, согласно письму означенного виконта. В нем тот просил, чтобы судебные власти приняли меры и установили причину исчезновения его дочери Клеменс, при этом виконт прямо указал на Рене де Круа, сына графа Гийома де Круа, как на главного виновника, причастного к ее исчезновению. – Тут я навострил уши, так как именно об этом графе мне говорил Бретонец. – По словам виконта выходит, что именно наследник графа похитил или подбил его дочь к бегству из отчего дома.

– Извините, сударь, но из ваших слов можно предположить, что господин виконт и господин граф не очень-то ладили друг с другом.