– Береги девушку, ей цены нет.

– Какую? – спросил он.

– Сам знаешь, – бросили ему вслед.

– Знаем, кто бесплатная, – заволновалась подруга. – Надо спешить в гостиницу. Не убережешь ты ее.

– А в гостиницу не страшно? – удивился он.

– Запремся в номере, как в крепости.

– А я буду плясать здесь. Пока не пригласят!

Рядом остановилась машина:

– Эй, плясунья, садись, покатаемся!

Они переглянулись: дождалась.

Она сделала игривый шаг в сторону машины и посмотрела на него. Затем – еще шаг, еще, еще. Он молчал и не отводил взгляд. «Скажи ей», – толкнула его подруга. Но он наблюдал без слов. «Уедет», – подруга ударила его локтем в бок. Но он не подал голоса. Дверца машины открылась, она занесла ногу внутрь и оглянулась. Он отвернулся.

– А куда мы поедем? – она села рядом с водителем.

– Скалу покажу, – обещал тот.

– Ты ее уже видела! – крикнула подруга.

– В зеркале, – добавил он.

– Поцелуйтесь, тогда не поеду, – засмеялась она.

– Если уедешь, я его поцелую, – ответила подруга.

– Не буду вам мешать, – она захлопнула дверцу и помахала им рукой. – До утра!

Машина тронулась и умчалась.

18.

Утром она разбудила их.

Она лежала на своей кровати, подруга – в своей постели, он – между ними, в кресле.

Он сказал, что не заметил, как она вернулась.

Она предложила ему зайти к ним позже на завтрак.

Подруга попросила их найти другое место:

– Я буду спать.

Он напомнил, что спешит на самолет, и пригласил обеих на завтрак к себе в номер.

Подруга зарыла голову в подушку.

Он поцеловал подруге руку:

– Считай, что мы только играли.

Когда она пришла к нему в номер, завтрак на двоих был готов, а вещи – сложены у входа.

– Не будем о вчерашнем, – улыбнулась она. – Я цела.

Они сели за стол, и он рассказал, что со всеми уже простился: его спрашивали, увезет ли он ее с собой, советовали не брать ее лекарства (чтоб не испортить отношений), или взять, но держаться подальше, и сказали, что вчера получили какие-то анализы крови.

– Я сама узнаю, – перебила она. – Если захочу.

Он наполнил бокалы вином.

– Скажи мне что-нибудь, – попросила она.

– Зачем? – он задумался. – Ты хочешь крокодила и еще чего-нибудь. Только не меня. Ты – слишком полноценная. Тебе ничего не нужно. Мы могли бы сыграть сцену расставания. И любую другую. Но между нами – тысячи километров. Да и много чего. Тебя ждет кто-то. Меня – работа. И еще кое-что. По росту мы не подходим. Люди нам мешают. Мы сами себе мешаем. Деньги кончились. Что тут сказать?

– А ты скажи, – улыбнулась она.

– Ты – почти мое солнце, – он выпил залпом. – Но моя стрела не добьет до солнца. Она – в чехле.

– Приезжай ко мне в гости, – вздохнула она.

– А что скажет мама?

– Выгонит. Ей нравится мой второй.

– Тогда приеду.

– Зачем?

– Сделаю ему подарок.

– Он и без тебя получит.

– Я хочу быть первым.

Она сделала глоток:

– Ты не хочешь. Это – игра. Какая тебе разница, кто первый? Если и я не вижу. Или собираешь жертвы? Или маньяк и мстишь невинным за свою болезнь? Откуда я узнаю правду? Мы знаем то, что услышим друг от друга. Крепость тебе не нужна. Не нужно и солнце, и море. У тебя – свой пруд, у меня – болото.

– Дай телеграмму, когда прилететь. Запиши адрес.

Он достал бумагу и карандаш. Она записала адрес, внизу – свой, и оторвала ему нижнюю часть листа:

– Ты мне напишешь? У меня нет телефона.

– У меня тоже.

– Хочешь, чтобы я писала?

– По три письма в день. Вместо еды.

– Лучше я к тебе приеду.

Он вскочил:

– Спектакль! Чужие слова! Где они написаны?

Она улыбнулась:

– А помнишь, ты пришел, а мы читали. Я читала старый рассказ. Там тоже – встреча на юге. Кое-что похоже. А потом он приехал к ней.

– И чем кончилось?

– Там нет конца. Так и будут ездить друг к другу.

– Им, наверно, на юге не мешали.

– Да.

– А мы теряем время на болтовню.

– Предлагаешь закусить в постели? Поздно. Помеха не исчезнет. Если она есть. Постель тут не поможет.

– Откуда ты знаешь? Читала?

– А ты пробовал? С кем? С подругой? Ну и как оно, легче? А с пианистками? А с шустрой? А еще с кем? Помехи исчезли?

Он вышел на балкон и прокричал оттуда:

– Что ты знаешь о чужой жизни? Она для тебя навсегда будет рассказом. Если найдешь писателя.

– Ты отошел подальше, чтобы я поняла? – она улыбнулась. – Вот и напиши мне издалека.

Он сел рядом и наполнил бокалы вином:

– Мне кажется, я больше не увижу тебя.

– Мне тоже.

– Но это не важно. Кстати, о работе. Ты мечтала поговорить о ней. Мне нужно кое-что для опытов.

– Все, что смогу.

– Я составлю список, – он взял карандаш.

– Не сейчас, – она накрыла его руку, – а то будто…

– Ага! Уличила! – он вырвал руку. – Для того я и знакомился. Помнишь, в ресторане? Услышал, где работаешь, и натянул тетиву. Раз так, напишу много!

Она понурилась:

– Зачем ты портишь последние минуты? Десерт.

– Не я, а ты, – он обнял ее. – Лишила меня десерта. Представляешь, сколько раз я хотел тебя бросить, но вспоминал о работе и думал: пусть вышлет сначала по списку. Работа нас связала. И не раз!

– Прости меня, – прошептала она.

– И ты меня.

Он поднял бокал, они выпили и поцеловались.

– Конец спектакля, – объявил он, и они встали.

– Я не буду провожать. Посмотрю с балкона.

– Говори им, что у нас ничего не было.

– А разве было?

Они рассмеялись. Он взял вещи, и они вышли в коридор. Она протянула ему вчерашний цветок:

– Я сохранила. К свиданию.

Он бросил цветок на пол. Она подняла:

– Мое сокровище! Увяло, но другого не купишь!

– Я уже ничего не куплю. Оставил тут последнее.

– Сколько ты на меня истратил? Лианы, вино, лакомства, павильоны. Я подсчитаю и вышлю.

– Умножь на погубленное здоровье.

– Я заразила больного! – улыбнулась она.

– А я излечился от бесценного сокровища!

Он подмигнул ей, она – ему, и они разошлись.

Потом она махала ему платком с балкона, а он ей сумкой – с автобусной остановки.

Сумка задела местного, и тот набросился на него – и бил его, пока он не запрыгнул в автобус.

II.

1.

Этого письма я не отправлю. Пока не получу твое. Или совсем не отправлю. Зачем? Я еще не уверена, что оно тебе нужно. Да и мне. И вообще, я пока не знаю, что нам с тобой нужно друг от друга. И могу ли я писать «нам с тобой». Не пустые ли это слова? Как и всё, что ты говорил мне.

Я думаю, ты принимал меня за другую. И скорее всего, я тоже ошибаюсь в тебе. Мы носили маски отпускников и наигрались вволю. Не хватит ли?

Я сейчас дома, но не чувствую, что вернулась. Как будто часть меня осталась на юге, а часть перелетела еще дальше, к тебе. А за моим столом сидит третья часть, настоящая, но и она тоже – разбросанная и несобранная, как мои волосы, которые ты ворошил своими настойчивыми руками.

Помню твои руки. Помню глаза. Голос уже стала забывать. Может случиться, и остальное быстро сотрется из памяти. Тем меньше обмана.

Я не понимала тебя, не понимаю и не хочу. Разве может один человек понять другого? Ведь у каждого свои встречи, чувства и мысли. И не успеешь что-то ухватить, как оно изменилось и убежало, а в руках твоих – только вчерашний хвост, который сбросили, чтоб не мешал. Забыла, кто из них сбрасывает хвост: павлин или крокодил? К чему нам ловить вчерашние минуты? Ведь они давно уже повзрослели и стали сегодняшними часами. А завтра будут годами.

Нет, не получишь ты это болтливое письмо. К чему тебе древние летописи, когда рядом жизнь, к чему словесный туман, когда светит живое солнце?

Я теперь – здесь, а ты – там, и не пора ли поставить точку в нашем рассказе? Но ставлю вопросительный знак и жду. Чего? Твоего письма? Неужели не смогу теперь ставить точки без тебя? Так мне и блуждать в вопросах, как в лианах ботанического сада?