Так они играли в спички и без умолку смеялись, пока не появилась на балконе подруга:

– Что здесь происходит?

– Гадаем на спичках, – они объяснили, в чем дело.

Подруга недоверчиво ткнула пальцем в столик:

– Послушали бы себя со стороны! Еще кричат! Что люди подумают? Я проснулась, но боялась глаза открыть. Вы на самом деле только на спичках этим занимались?

15.

Вечером подруга исчезла, и они вдвоем пошли в бар.

Он подарил ей цветок, похожий на лиану.

В баре они присоединились к пианисткам.

– Мы уже всем рассказали, – заулыбались те.

– А она не верит, – он подмигнул ей.

– Его посадят как разносчика на много-много лет, – сказала ей сурово одна из пианисток. – А если мы умрем, то как убийцу. Ты должна спешить.

– Я подожду его, – улыбнулась она. – Хоть сто лет.

Когда пианистки ушли к инструменту, за стол сел местный, пожаловался, что остался без девушки, и попросил помочь. Он объяснил местному, как найти подругу, если она вернулась к себе, и предложил привести ее в бар: «Скажешь, ты от нас».

Местный вернулся не скоро. Он тянул подругу за руку – та упиралась: «Он правда от вас?». Местный обиделся: «Я от себя. А ты – не известно, откуда».

Они подтвердили, что посылали за ней, и все долго смеялись и пили друг за друга.

Потом поднялись к девушкам в номер.

На лестнице подруга не раз порывалась сбежать, но ее удержали: «Тебя ж не на смерть ведут!» – и дверь закрыли на ключ, чтобы не вышла.

Устроились на балконе. После нескольких тостов разделились: местный увлек подругу в комнату. Та хныкала: «Не бросайте меня на съедение этому». Ее успокоили: «Мы с тобой на всю ночь».

Затем слушали с балкона приглушенный шепот из комнаты: «Чего ты от меня хочешь?» – «Любви!» – «Ишь, разогнался!» – «Это первая потребность!» – «Третья!» – «А какая первая?» – «Работа!».

Вскоре подруга стала бегать от собеседника по комнате – затихла – снова бегала и затихала…

С балкона подглядывали:

– Светится от радости! Она ведь нецелованная!

– Я сегодня – тоже. А где мое солнце?

– Вот она я!

Они перестали наблюдать за комнатой.

– Зачем ты меня напоил? – спросила она.

– А зачем ты пила?

– Да, я сама хотела напиться. Говорят, камень растворяется в вине. Мне сейчас всё равно. В первый раз так напилась. Через минуту забуду, что сказала. И подлокотники мешают: они нас разделяют.

Она перебралась к нему на колени. Он целовал ее в губы, в шею, в плечи. Она прижималась: «А мне всё мало». Он открыл ее грудь и поцеловал: «Мое второе лакомство». Она подставила другую: «Это – город на двух холмах». Он спросил: «А что у тебя дальше?». Она показала на комнату и погрозила пальцем.

– Эй, вы, там, – крикнул он, – погуляйте у моря!

– Гуляй сам! – отозвался местный.

– Мы так не договаривались! – пропищала подруга.

– Спустимся к морю? – спросил он.

– Я охраняю подругу. И уже протрезвела, – она пересела в свое кресло. – Я у тебя одна здесь?

– Ты еще не совсем у меня.

– Зря спросила. А ты – третий, с кем я целуюсь. Первый меня бросил, второй – ждет: сегодня от него письмо получила.

– Третий – главный, – заверил он, – во всех сказках.

– С первым мы стали целоваться через месяц после знакомства, – разговорилась она. – Было смешно. Зачем, думала, люди трутся носами, губами? Вкусно или нечем заняться? А он думал, я над ним смеюсь.

– И часто вы целовались?

– По случаю. Иногда через несколько дней.

– Ах, вот оно что! Теперь ясно.

– Что тебе ясно?

– Не скажу. А как у тебя со вторым?

– Он меня ждет не лучше, чем я его тут. Но мы уже решили: через день после моего приезда у нас будет свидание. Познакомились на улице. Он подошел и предложил встретиться. Думал, не приду. А я взяла да явилась. Ему, наверно, все равно, с кем. Уже пора! Мне – тоже. Но я решила: лето отгуляю, а осенью – хватит! Он мне по росту подходит.

– А я – нет? – улыбнулся он.

Она спрятала лицо и прижалась к нему:

– А сколько девушек ты целовал?

– Сотни.

– Ладно, молчу. Одну не нашел? Тебе какая нужна?

– Чтоб не мешала работать.

– А такие есть? Возьми меня. Может, получится?

– Я думал сегодня. Рост мешает.

– А я пригнусь.

– Горбатая калека мне скоро надоест.

– Ну и пусть.

– А скоро мы и здесь можем.

– Ты опять за свое. Я знала, что ты заговоришь об этом. Я не могу. Если тебе нужно, ищи другую.

– А у тебя в крепости – сокровище? Не знаешь, как избавиться, и говоришь, все равно, с кем, а я – не кто угодно? Давай договоримся: вс или ничего!

– Неужели ты не понял: у меня никого не было.

– Я же сказал, теперь ясно. Целовались бы каждый день. Оттого и бросил. Думаешь, одна у него была?

– Надо же! – она задумалась. – Один раз у нас чуть было не случилось, но пришла мать.

– Значит, бережешь для второго?

– Только не для него!

– Тогда для меня. Завтра, да? Сегодня сосед мой просил на ночь уйти. Или еще надеешься до осени встретить четвертого?

– Представь себе, надеюсь! Ты не добьешься. Мы встретились и разошлись. Человек, который только стреляет, неполноценный. У меня есть и другие сокровища. Мы еще не говорили о работе. Почему? Ведь она – часть моей жизни. Если тебе нужно только одно, можешь не приходить ко мне.

– Смотри, не приду. Но четвертый может оказаться ниже ростом, пятый – заразным, а шестой – только и будет о работе с тобой говорить.

Хлопнула дверь, и они услышали голос подруги:

– Эй, ребята, он ушел, можно, я – к вам?

– Не уговорил, – шепнул он. – Не стал, как я, время тратить, – и громко добавил: – Меня к тебе пустишь?

– А как же она? – засмеялась подруга.

– Скажи одно слово, и я ее брошу.

– Я не могу ее бросить, – заглянула к ним подруга. – Идите вдвоем. А о чем вы так долго спорили?

16.

Утром в автобусе, по дороге в театр, он сел позади нее, рядом с шустрой, а она – рядом с подругой.

Шустрая пожаловалась, что в городе будто зараза: люди озабочены. И он принялся громко, на весь автобус, рассуждать, чем же: море тянется к берегу, деревья – к солнцу, дороги – к улицам, и каштаны и тюльпаны как бы просят, чтобы их сорвали, а чайки, павлины и прочие двуногие дрожат от нетерпения: всякое живое хочет слиться с живым.

– Тут только больные и калеки избегают случайных связей, – он обнял шуструю за плечи, – вот почему, красавица, ты прижимаешься ко мне, а я – к тебе.

– Пойдем вечером в бар? – предложила шустрая.

– А потом сольемся?

– С тобой опасно!

– Безопасно только с невинными мальчиками.

– А ты уже виноват? – захохотала шустрая.

– А ты – не девушка?

– Ты разве не знаешь? Не притворяйся.

– Не помню. Надо проверить. Но если не девушка, воздержусь. Только одноразовый партнер не заразит!

Шустрая смолкла. Впереди слушали этот разговор то со смехом, то качали головами. При последних его словах подруга покрутила пальцем у виска.

В театре он сел между подругой и шустрой.

Подруга шепнула ему, что соседка ее горбится.

– Хочет казаться ниже меня ростом, – пояснил он. – А села не со мной. Опоздала.

На сцене показывали легенды о тех, кому мешают соединиться. И он, и она, и подруга не узнали, чем спектакль закончился: все трое заснули.

На обратной дороге сели в прежнем порядке, и он снова повел с шустрой беседы о слиянии в природе.

– Вы далеко зайдете, – предсказала подруга.

– Не дальше твоей комнаты, – ответил он.

В гостинице он сразу прошел к ним в комнату.

Несколько девушек последовали за ним.

Но вскоре подруга заткнула уши и убежала.

Чуть погодя, за ней потянулись другие.

Когда они остались вдвоем, она сказала ему, что он впустую тратит время:

– Возьмешь свое, а дальше? Завтра не подойдешь ко мне. Между нами – пропасть.

– Опять завтра! – воскликнул он. – Что ты знаешь о будущем, гадалка? Завтра местные вырубят меня или украдут тебя. Или еще что случится. Сегодня я – твой, но завтра – не знаю. Спеши!