– У них тут и лица похожи на решетки на окнах, – сравнила она: – горбоносые и не открываются.

Вдруг дверь подалась, и дряхлый старик распахнул ее и пригласил их в дом.

– Надеюсь, его ты не боишься? – шепнула она.

– Тебя продаст, а меня поджарит, – ответил он.

Старик усадил их за стол.

Они сначала не притрагивались к еде и опасливо переглядывались, но хозяин подал пример и стал дружелюбно расспрашивать их, откуда они и где познакомились. Когда узнал, что тут, рассмеялся и поинтересовался, будут ли встречаться потом. Они ответили, что надоели друг другу. Старик погрозил пальцем и рассказал, что год назад приютил двух отпускников: они встретились у моря и остались на полгода. Обоим написали, что выгнали с работы, а в семье не хотят видеть, но они держались, пока не истратили деньги, а потом уехали – каждый к себе.

– Почему не вместе? – удивилась она.

– Он не спросил, – старик похлопал его по плечу. – Любовь –дело для бездельников, говорили мудрые.

– Любовь – цель жизни, – возразила она.

Старик предложил выпить за ее слова и добавил:

– Однажды – цель, потом – средство. Или обуза. У меня три сына – три ночи была целью. Но кровать – как стол: утолил голод – вылезай. Я детей обеспечил – ушел из дома. Любовь – зараза. Мутит голову, с пути сбивает, мешает работе. Из-за нее дерутся насмерть. Бездельники летят сюда за ней, как мошки на болото – какой нам пример? Путают день и ночь. Разве у себя в городе ходят в обнимку? Нет, боятся. А тут можно! Когда кругом – знакомые, они осторожны: уважают чужие обычаи. И вражды – меньше.

Когда они стали прощаться, старик задержал их:

– Погодите! Предскажу ваше будущее. Тебе, чужак, в любви не повезет. А тебя, лакомая, украдут!

Хохоча, он проводил их на улицу и указал дорогу, а потом долго стоял у порога и смотрел вслед, а они оглядывались, пока не потеряли его из виду.

Когда он обнял ее за плечи, она смахнула его руку:

– Мы уже не в крепости. Зачем звонить?

– Жаль, что мы выбрались, – рассмеялся он.

12.

В гостинице собирались на морской пароход.

Они решили, что не поедут, и спустились в бар.

– То с одной исчезает, то с другой, – взвизгнула шустрая. – А я?

– Очереди ждешь? – ответил он. – А местные?

– Вчера одного пригласила на танец – еле убежала.

Подошла подруга, и они сказали ей, что не едут.

Подруга отвернулась: «Ну-ну» – и пошла прочь.

– Остаюсь с пианистками, – объявил он шустрой, – чтобы разгонять тоску по тебе.

– Ну-ну, – шустрая вздохнула и ушла за подругой.

В баре остались вчетвером: он, она и музыкантки.

Пианистки заиграли что-то новое. Он попросил повторить, и они повторили.

– Как быстро они исполняют все твои желания, – шепнула она.

– А выпить у вас есть? – он заглянул под пианино.

Одна из девушек достала оттуда начатую бутылку.

Он засмеялся.

– А ты думал, нам весело без тебя? – усмехнулась пианистка. – Пойдем к нам в номер? Там и закусим.

– Она у вас, поди, не первая? – он взял бутылку.

– Ты у нас будешь первый, – подмигнула ему одна из пианисток, и обе сели к нему на колени.

– А третью возьмем? – он обернулся.

– Третья – лишняя, и уже уходит, – ответили они.

– Ты куда? – потянулся он, но она помахала рукой:

– Накормите его, девушки, я для него – слишком неприступная крепость. И держу его впроголодь.

– Спокойной ночи, скала! – пропели ей пианистки.

13.

Он постучался к ней в номер за полночь:

– Подруга не вернулась? Пошли ко мне.

– Хочу домой, – пожаловалась она. – А где сосед?

– Соседа выгоню. Когда я с тобой, не хочу домой.

– Не надо так, – потупилась она.

Когда они вошли к нему в номер, он закрыл дверь на ключ. Они сели в кресла. Она осмотрелась:

– А занавески нет? Сюда не заглянут?

– Только чайки, – он обнял ее, – пугливые, как ты.

В коридоре послышались голоса, и она вздрогнула.

– В гостинице нет никого, кроме пианисток.

– Они дали тебе закусить?

– Я им дал. И отравил. Обещали завтра всем рассказать, что я был у них первый.

– Завидую тебе, – она вздохнула, – а на самом деле?

– Если завидуешь, почему тебя еще не украли?

Она привстала и приложила палец к губам.

– Носы прищемлю! – он подкрался к двери и резко распахнул ее, но там никого не было, и он вернулся в кресло: – Боишься письма?

– Письмо страшнее человека, – она склонилась к нему и уткнулась носом в его плечо.

Он встал, поднял ее, усадил на кровать и принялся целовать в губы. Потом – ниже: в шею, в плечи.

– Тебе мало моих губ? – она оттолкнула его.

– Это – первое угощение, – он повторил поцелуи.

– Нет сил с тобой бороться. Я боюсь тебя, – она прижалась к нему.

– Без меня будет страшнее. У меня всё, что надо, – он сунул ей в руку маленький пакет.

Она взглянула:

– У нас в городе их применяют только зараженные.

– Но это же не лекарство, – он начал раздевать ее, и она не сопротивлялась.

Вдруг в номер постучали.

Она вскочила, оделась и отдала ему пакет.

Он открыл дверь и притворил ее за собой снаружи.

Вскоре вернулся:

– Это сосед с девушкой. Я их прогнал. Сядь ко мне.

– Садись, а потом ложись? – она отошла к окну.

Он медленно приблизился к ней:

– Сначала насилуешь меня, а теперь – и себя. Мало между нами пути – удлиняешь на дни? Я веду к тебе мост, а ты его разрушаешь. Крепость, впусти стрелу!

– Без стрелы со мной не можешь? – она попятилась.

– Человек без своей части – неполный. Пианист без инструмента. Калека! У тебя нет ни окон, ни ворот. Одна стена. Или горбатая решетка. Ты больна, а я – здоровый. Или ищешь другого стрелка? Я не мешаю. Кинь жребий – будет настоящая случайная связь!

Он вынул из кармана монету, зажал в кулаке и спрятал обе руки за спиной, а затем показал кулаки:

– Угадаешь – ложись.

С минуту они молчали. Она смотрела на его руки.

– Тут не хочешь искать? – он открыл ладони, на каждой из которых лежала монета, и скривил губы: – Путь свободен! – и указал ей на дверь.

Они переглянулись. Она помедлила, затем вдруг побежала, споткнулась, еле устояла на ногах, долго возилась с ключом и, наконец, выскочила в коридор.

Он ее не окликнул.

14.

Утром они увиделись на пляже. Он устроился там вместе с пианистками, она – с подругой. Не раз они встретились взглядами, но не кивнули друг другу.

Потом пианистка передала ей длинный стебель:

– Это – от него лиана.

Она отбросила стебель.

Тогда он сделал лук и запустил в нее, как стрелу, цветок – она увернулась, и цветок попал в подругу.

После обеда он пришел к ней в номер.

Подруга спала, а она загорала на балконе.

Он поздоровался, и она ответила тем же.

– Солнце сегодня ласкает гостей, – он оглядел небо.

– А я хочу домой, – она посмотрела вниз. – У моря я чужая. В нашем городе воздух хуже, а я привыкла.

– Привычки тянут назад, а жизнь идет вперед.

– Я здесь отпробовала жизни. И десерта не нужно.

Он раскрыл коробок спичек и стал выкладывать на столике фигуры. Сначала – девушку: «Это ты». Обнес ее линией: «Вот крепость». Выложил еще человека: «Это я». Между ними провел волну: «Тут пропасть, бурная река». Дал ей спички: «Выкладывай мост». По мосту между фигурами он двинул свою: «Пойдем навстречу?». Фигурки сошлись. Она засмеялась: «На нас не похожи. Надо оторвать тебе голову или ноги». Он выкрикнул: «Эй! Не хватай меня между ног!» – и предложил удлинить спичечное платье: «Сними-ка платье, а то ноги коротки!». Она отвела его руку от столика: «Не дергай меня за юбку! Я уже голая!». Пальцы их сцепились, и спички смешались. Она возмутилась: «Зачем ты на меня залез?». Он зарычал: «А это что у меня торчит?». Она поправляла свою фигурку: «Мое тело ценнее! Укорочу ноги и продам как нетронутый памятник старины» – «Кто же тебя купит?» – «Ценители. У тебя денег не хватит» – «Да зачем они тебе?» – «Водить тебя по ресторанам» – «Тогда и мое тело продай!» – «А как их отделить?».