Второй бандит, размахивая кастетом, попытался зайти сбоку:

— Ах ты, тварь...

— Не люблю, когда меня называют тварью, — я молниеносно обернулся леопардом и впился зубами ему в лицо. — Я же не называю тебя «безликой массой»? Хотя теперь это довольно точное описание.

Алина тем временем танцевала свой смертельный танец с третьим громилой. Её руки были окутаны алым пламенем, а глаза светились, как угли.

— Эй, красавчик, — промурлыкала она, уворачиваясь от удара. — Хочешь узнать, как пахнет жареное мясо?

Прежде чем бандит успел ответить, огненная волна охватила его с головы до ног. Его крики быстро стихли, оставив после себя лишь почерневший силуэт на асфальте.

— Немного передержала, — хихикнула Алина. — Мама всегда говорила, что я не умею готовить.

Витя Косой, видя, как его люди превращаются в корм для воронья и барбекю, достал пистолет. Последний его охранник трясущимися руками пытался зарядить обрез.

— Стоять! — взвизгнул Витя. — Или я...

Я метнулся к последнему охраннику, на лету превращаясь в леопарда. Парень успел выстрелить, но промахнулся. Я же не промахнулся, вцепившись ему в горло.

— Знаешь, что самое обидное в твоей смерти? — спросил я, вернувшись в человеческий облик и вытирая кровь с подбородка. — То, что никто даже не запомнит твоего имени. Ты просто «четвертый труп слева».

Витя остался один, его пистолет дрожал в трясущейся руке.

— П-послушайте, может договоримся? — пролепетал он. — Я все верну, клянусь!

— О, теперь ты хочешь поговорить? — я приблизился к нему, улыбаясь окровавленным ртом. — Какая потрясающая смена настроения. Прямо как у моей бывшей. Кстати, она тоже плохо кончила... зацепилась за мои когти.

Алина окружила Витю огненным кольцом:

— Я бы на твоем месте послушала котика. Он сегодня добрый. Пока что.

После короткой, но продуктивной беседы, включавшей пару сломанных пальцев и легкие ожоги, Витя отдал нам все: деньги, магические амулеты и целый арсенал зачарованного оружия.

— Знаешь, — сказала Алина, присев на труп лысого громилы, — для кошачьего выкормыша ты довольно элегантно управляешься с убийствами.

— А ты неплохо жаришь бандитов для папиной дочки, — я подмигнул, разглядывая странный пистолет, похожий на помесь «Макарова» с китайской зажигалкой.

Она рассмеялась, и в ее смехе слышался треск пламени:

— Значит, ты знаешь, кто я, и все равно флиртуешь?

— Что я могу сказать? Меня всегда тянуло к опасным рыжим бестиям.

Витя, связанный и прислоненный к стене, простонал:

— Может, вы уже убьете меня? Это предпочтительнее, чем слушать ваши заигрывания.

— Заткнись, четвертый труп справа, — бросила Алина и повернулась ко мне: — Так что теперь, котик? Я опасная дочь твоего врага, ты — наглый выскочка из банды Кота. Будем драться?

Я притянул ее к себе, чувствуя запах огня и жасмина:

— Есть идеи получше. Например...

Губы девушки оказались такими же горячими, как и её магия. Где-то вдалеке выли сирены, в воздухе пахло кровью и горелым мясом, а у наших ног валялись четыре трупа.

Романтика, чтоб ее.

Сразу после стычки мы отправились в местный притон, чтобы оценить полученные артефакты.

Бар «Пьяный Василиск» притаился в подвале старинного доходного дома на Гороховой улице, между букинистическим магазином и лавкой старьевщика. Обшарпанная вывеска с облезлой ящерицей едва держалась на проржавевших болтах, а растрескавшиеся ступени, ведущие вниз, поскрипывали под ногами, словно жалуясь на тяжелую жизнь.

Я галантно подал руку Алине. В тусклом свете фонаря ее рыжие волосы казались живым пламенем, а кожаная куртка, забрызганная кровью наших недавних «собеседников», придавала ей вид особенно опасной бестии.

— Знаешь, — протянул я, придерживая девушку за талию на особенно коварной ступеньке, — когда я представлял наше первое свидание, в планах было поменьше трупов и больше свечей. Хотя, учитывая твои таланты, любая свеча в твоих руках становится напалмом.

Алина обернулась, изумрудные глаза озорно блеснули:

— А мне понравилось. Особенно момент, когда ты объяснял тому амбалу разницу между его черепом и бейсбольной битой. Очень... познавательно.

Бар внутри напоминал декорации к фильму о загробной жизни русской братвы. Низкий потолок с почерневшими от времени и дыма балками, массивные деревянные столы, испещренные следами когтей и ножей. В углу древнее пианино, на котором упырь в потертом пиджаке наигрывал «Мурку» длинными бледными пальцами. Его клыки поблескивали в свете закопченных ламп всякий раз, когда он промахивался мимо нужной клавиши.

За столиками расположилась весьма колоритная публика. Три ведьмы в косухах и с татуировками рун на шеях потягивали абсент из хрустальных черепов. Парочка оборотней в спортивных костюмах «Адидас» резалась в карты, периодически рыча друг на друга. В самом темном углу два зомби-гопника лениво делили чью-то печень, запивая «Ягуаром».

Хромой Митя за стойкой протирал стаканы тряпкой, которая, судя по цвету, помнила еще царя Гороха. Сам Митя, сухощавый мужчина лет пятидесяти с неестественно подвижным лицом, словно состоящим из нескольких не совсем подходящих друг другу частей, просиял при нашем появлении:

— О, Леопард! Как же без тебя тоскливо было! Всего три трупа за вечер, и те от естественных причин. Ну, насколько естественной может быть серебряная пуля в голове.

— Митя, дружище, — я подмигнул, усаживаясь у стойки. — Как обычно: двойной виски. И для дамы...

Алина грациозно опустилась на соседний табурет, закинув ногу на ногу:

— Огненный мартини. И я имею в виду буквально огненный. Такой, чтобы пламя адское.

Митя расплылся в кривой улыбке и достал из-под стойки бутылку, внутри которой плясали настоящие языки пламени:

— Специальный рецепт. Настоящий адский огонь, настоянный на слезах грешников и разбавленный чистым спиртом.

Устроившись за дальним столиком, где потертая кожа диванов хранила следы когтей нескольких поколений оборотней, мы с Алиной наблюдали за пестрой публикой бара. Ее коктейль источал настоящее пламя, а в моем стакане виски подозрительно шевелились красные сгустки.

— Ну и как тебе быть крутым бандитом? — промурлыкала Алина, облизывая горящую соломинку. — Месяц назад ты был обычным студентом, а теперь сидишь в малине криминального Петербурга, весь в крови и с дочкой главного мафиози на коленях.

Я сделал глоток виски, чувствуя, как жидкость обжигает горло:

— Знаешь, иногда я просыпаюсь и думаю, что это все сон. Что сейчас открою глаза — и снова пора на пары, зубрить конспекты и есть доширак. А потом смотрю в зеркало, вижу эти кошачьи глаза и понимаю — нет, детка, это твоя новая реальность. И знаешь что? Она мне чертовски нравится.

К нашему столику подковылял Митя. Его хромота сегодня казалась особенно выразительной — левая нога двигалась словно отдельно от тела, будто у марионетки с одной порванной ниткой.

— А вот и наши голубки, — прохрипел он, плюхаясь на стул и доставая из кармана потрепанную колоду карт Таро. — Слышал про ваше представление на Петроградской. Четыре трупа, один полусожженный должник и фонарный столб, украшенный чьими-то кишками. Прямо как в старые добрые времена!

Я развел руками:

— Что поделать, люблю, когда в отношениях есть искра. Хотя в случае с Алиной это скорее целый пожар.

Митя разложил карты веером на столе. В тусклом свете бара их рисунки, казалось, двигались сами по себе.

— Кстати об искрах и пожарах, — он понизил голос до шепота, от которого мурашки побежали по спине. — Есть информация, которая может вас заинтересовать. Слыхали про Лунный Коготь?

— Лунный Коготь? — я почесал затылок. — Это что-то из серии «Властелина Колец» для кошек?

Алина закатила глаза, отчего огоньки в них заплясали еще ярче:

— Древний артефакт, созданный самим Фенриром. Усиливает способности оборотней до невероятного уровня. Папа годами его искал.

— О, так ты у нас еще и эрудитка? — я подмигнул. — Прости, что не хожу на лекции по истории магического криминала. Был занят, учился правильно метить территорию и сбрасывать вазы с подоконников.