Надо возвращаться к своим. Кажется, нам предстоит нечто большее, чем обычная бандитская разборка. И да поможет нам великий дух или хотя бы изобретатель бронированных берушей.

«Пьяный Василиск» в этот час был почти пуст. Лишь пара завсегдатаев дремала за дальними столиками, да призрак старого купца, как обычно, пытался допить свою последнюю в жизни рюмку – безуспешно, но с завидным упорством. Трактирщик, хмурый тролль по прозвищу Степаныч, методично протирал стаканы, периодически поглядывая на часы – древние, с кукушкой, которая вместо «ку-ку» произносила случайные проклятия.

Я сидел за своим любимым столиком в углу, потягивая «Кровавую Мэри» (настоящую, с настойкой на вампирских клыках), когда колокольчик над дверью тренькнул особым образом – три ноты, намекающие на приход важного гостя.

Хромой Митя появился как всегда эффектно – умудрился одновременно запнуться о порог, поклониться и чуть не сбить поднос у пробегающей мимо официантки-суккуба. Впрочем, для него это было почти грациозно.

– Босс, – прошептал он, тяжело опускаясь на стул и нервно оглядываясь, – такие дела творятся, такие дела...

– Может для начала закажем что-нибудь? – я махнул рукой Степанычу. – А то у тебя такой вид, будто ты призрака Распутина увидел. Кстати, он все еще должен мне пару царских червонцев...

– Какие тут напитки, босс! – Митя склонился еще ближе, его глаза лихорадочно блестели. – Я такое узнал... такое! У "Волков" там...

– Тш-ш, – я поднял палец, дождавшись, пока Степаныч поставит перед Митей фирменный «Успокоительный бальзам» (настойка на травах с добавлением валерьянки и капли успокоительного зелья). – Давай по порядку. И желательно без этих твоих драматических пауз – у меня от них шерсть дыбом встает. В прямом смысле.

Митя залпом опрокинул стакан, закашлялся, но заметно успокоился:

– В общем, босс, помните того докера из порта? Ну, который еще в прошлом месяце видел, как русалки контрабанду перевозили?

– Того самого, который потом неделю икал пузырями? – я усмехнулся. – Как забыть – первый раз видел, чтобы человек пытался заявить в полицию на русалок за домогательство.

– Он самый! – Митя возбужденно заерзал на стуле. – Так вот, он вчера разгружал те самые ящики для «Волков». Говорит, как только их привезли, все собаки в порту взбесились. А местный кот, тот, что обычно у охранников рыбу клянчит, вообще залез на мачту и двое суток не спускался.

Я почувствовал, как внутренний зверь напрягся. Если уж братья наши меньшие так реагируют…

– Продолжай, – я подлил Мите ещё бальзама. – Что там в ящиках?

– Вот в этом самая жуть! – информатор снова перешел на шепот. – Грузчики говорят, оттуда свет идет. Синий такой, холодный. И звук... – он передернул плечами. – Как будто кто-то воет на непонятном языке. А один совсем седой вернулся – говорит, заглянул в щель, а там...

Внезапный грохот заставил нас подпрыгнуть. Это призрак купца в очередной раз безуспешно попытался схватить рюмку и случайно опрокинул стул.

– Там что? – я постарался говорить спокойно, хотя когти уже начали проступать.

– Там глаза, босс, – Митя побледнел. – Много глаз. Светящихся. И все смотрят прямо в душу. А потом этот якут явился...

– Какой еще якут?

– Шаман ихний новый. Как увидел, что ящики смотрят, давай в бубен бить и песни петь. Такие... древние. У Пашки-грузчика аж зуб пломбированный выпал, представляете?

Я задумчиво покрутил в руках бокал. Ситуация вырисовывалась интересная – древние артефакты, шаман, какая-то магия, от которой даже у призраков мурашки по несуществующей спине.

– А что местные говорят? Может слухи какие?

Митя огляделся и придвинулся еще ближе:

– Шепчутся, будто «Волки» на какой-то древний ритуал замахнулись. Что-то связанное с северной магией. Говорят, если получится, они всех оборотней города под контроль возьмут. Как марионеток!

В баре внезапно стало очень тихо. Даже призрак купца перестал греметь рюмкой.

– Значит, хотят нас на поводок посадить? – я почувствовал, как клыки удлиняются от злости. – Интересный у них бизнес-план. А что ещё известно?

– Только то, что они какую-то особую ночь ждут. Когда луна будет... – Митя замялся, – как-то по-особенному стоять. И тогда начнут.

– Прекрасно, – я встал из-за стола. – Просто прекрасно. Мало нам было обычной войны, так теперь ещё и с финским колоритом. Степаныч! – я повернулся к трактирщику. – Запиши все на мой счет. И дай Мите еще бальзама – на вынос. А то он после таких новостей даже не ковыляет, а приплясывает.

Уже у двери я обернулся:

– И да, Митя... Последи за портом. Особенно за якутом этим. Только близко не подходи – а то еще затянет в свой хоровод, будешь потом шаманские мотивы во сне петь.

На улице моросил мелкий дождь. Где-то вдалеке завыла собака – тоскливо, с подвыванием, как будто репетировала для финского народного хора.

«Кажется», – подумал я, поднимая воротник пиджака, – «нам понадобится что-то посерьезнее берушей. Может, стоит позвонить деду Пихто? У него вроде были какие-то старинные обереги... Если, конечно, они не начнут петь на старославянском в ответ на якутские заклинания».

В конце концов, как говорится в старой бандитской мудрости: если враг готовит ритуал с песнопениями – готовь своих шаманов. И желательно тех, кто знает слова погромче.

На магический коммуникатор пришло сообщение от Алины. «Все готово, приезжай».

Я улыбнулся. Ну вот и отлично, теперь можно заняться подготовкой вплотную.

Тренировочный зал нашей штаб-квартиры напоминал цирковое закулисье в день премьеры – повсюду развешаны защитные амулеты, в углу громоздятся какие-то загадочные механизмы Хрома, а в центре Топтыгин отрабатывает боевые приемы, периодически застревая между человеческой и медвежьей формой. Зрелище, надо сказать, специфическое – особенно когда у него получается нечто среднее между бурым медведем и бухгалтером районной налоговой.

– Так, господа оборотни и примкнувшие к ним тунеядцы, жулики и алкоголики! – я хлопнул в ладоши, привлекая внимание. – В свете полученных разведданных нам необходимо серьезно подготовиться. Как говорится в умных книжках по корпоративной безопасности: «Хочешь мира – тренируйся так, будто завтра война. А если война уже на пороге – тренируйся так, будто завтра конец света».

– Опять твои офисные... – начал было Топтыгин, но я перебил:

– Нет, медведь, в этот раз всё серьезно. У «Волков» появился якутский шаман. И судя по тому, что я видел, это не тот добрый дедушка, который лечит похмелье и ищет потерянные носки. Это тот самый тип, который может устроить нам экскурсию в нижний мир. Причем в один конец.

– Якутский шаман? – Алина создала в воздухе огненную сферу. – Те самые, которые с духами говорят?

– Ага, – я кивнул. – Только этот, похоже, не столько говорит, сколько командует. И судя по тем ящикам, что они привезли, готовится командовать всеми оборотнями города.

В этот момент в зал вошел дед Пихто, опираясь на свой посох. Сегодня древний артефакт был украшен какими-то особенно зловещими черепами.

– А я как раз об этом! – дед оживился. – Помню, в 1812 году был у меня один знакомый шаман. Так вот он...

– Дед, только без историй про войну с Наполеоном! – хором воскликнули все присутствующие.

– Эх, молодежь, – проворчал старик. – Ничего не понимаете в классике. Ну да ладно, давайте займемся твоей новой формой, котик. Надо же научить тебя правильно пользоваться этой гибридностью.

Следующие два часа я провел, пытаясь освоить частичную трансформацию под руководством деда. Это оказалось сложнее, чем казалось – то хвост появлялся не там, то когти вылезали в самый неподходящий момент.

– Нет-нет-нет! – дед в сердцах стукнул посохом об пол. – Ты должен чувствовать зверя внутри, а не пытаться его выпихнуть наружу как несвежий обед! Смотри, как надо...

С этими словами он вдруг преобразился – не полностью, но его глаза стали светиться древней силой, а руки покрылись чем-то, подозрительно напоминающим чешую.