– Давай я помогу тебе. – спокойно предложил Чарльз и пошёл к стойке с шарами. Он взял точно такой же розовый шар и отложил его. – Ты с ума сошла? Он весит семь килограммов. Могла же надорваться.

Эшли ничего не ответила, но подошла поближе к парню.

– На. Возьми этот. – он протянул ей средний по весу шар и принялся объяснять, как правильно делать бросок.

Эшли повторила движение за ним несколько раз. А затем выпустила из рук шар. Она выбила три кегли и от приятного удивления прикрыла рот рукой, посмотрев на Чарльза как ребёнок, восторженно глядящий на родителей, когда надул огромный мыльный пузырь.

После этого игра начала набирать темп. Команды сменялись. Всего было десять фреймов. На столе появлялось всё больше и больше алкоголя. Эмоции становились ярче. Все смеялись и следили за прогрессом друг друга. И уже каждая пара хотела выиграть. На третьем фрейме Эшли удалось выбить страйк. На радостях, Чарльз и Эшли обнялись, но быстро неловко отступили друг от друга. Из колонок, что стояли у бара, доносилась знакомая мелодия. Она словно сглаживала все неровности, пробуждая дружеский дух соперничества.

Под вечер Чарльз становился всё более молчаливым. Он вставлял редкие язвительные фразы, иногда подсказывал Эшли и этим ограничивался. Моника несколько раз спросила у него, что случилось, но Чарльз грубо отмахнулся. В последнем заходе, Рэй и Моника совсем уже потеряли надежду. Мейсон и Джо жадно выпивали свои напитки, проиграв Чарльзу и Эшли всего в два очка.

– Ты какой-то странный. У тебя всё хорошо? – спросила Эшли, проницательно вглядываясь в лицо блондина.

– Да. Просто плохо стало. – безразлично ответил Чарльз. – Из-за аварии и всего такого.

Девушка нахмурила брови и преувеличено закивала, дав понять, что из Чарльза актёр никудышный, и ему она не поверила. Но, как всегда, не стала ничего выпытывать, как это любила делать Франц. Девушки стали собираться. Они могли остаться, но у них была запланирована ночёвка, на которую они почему-то очень спешили. Как у них вообще темы не заканчивались? Мало того, что в универе постоянно вместе были, сегодня весь вечер говорили, так ещё и устраивали ночёвку. К тому же Джонс сплетни не переваривала. О чём вообще можно было общаться?

Эшли и Моника ушли. Парни решили выпить. Чарльз не заметил, как они все разговорились между собой. Сам он почувствовал себя свободнее. Мейсон и Джо, азартные и весёлые, пошли играть, как только на табло засветилось название их команды. Чарльз наблюдал за игрой. Джо выбирал шар для Мейсона и объяснял, как лучше целиться. На что Мейсон кивал и задавал ещё больше вопросов. Без Эшли Орлы не были одним целым, но без неё они были свободнее. Что бы ни говорил Рэй, Мейсон переставал выделываться, Джо контролировать ментальное состояние группы, а сам Чарльз нервничать. Да! Она заставляла его нервничать. Постоянно! То Джонс попадёт в неприятности, то сама их создаст. Но самое ужасное было, когда из-за неё он начинал чувствовать себя неуверенным, глупым и слабым подростком. В последнее время именно это состояние в нём превалировало.

Чарльз потянулся в карман за пачкой сигарет (он точно не бросит). Он неторопливо закурил одну, блаженно втягивая струи дыма. Мимолетно он улыбнулся, глядя на то, как горячо и дружно радуются парни каждой упавшей кегле. Рэй сел на диванчик рядом с Чарльзом и посмотрел на него. Шатен лучезарно улыбнулся и помотал головой, предаваясь своим мыслям и потягивая стакан виски. Ни тот, ни другой друг на друга не смотрели, а лишь из-за спин Джо и Мейсона наблюдали, как катились шары для боулинга.

– И давно тебе так плохо? – спросил Рэй, поворачиваясь к Чарльзу и откладывая недопитый стакан.

Блондин равнодушно произнёс:

– Часа два.

Чарльз сделал долгую затяжку и прикрыл глаза. Рэй хмыкнул и ненадолго отвернулся от собеседника. Блондин высчитывал ровно сорок четыре секунды. Именно столько всегда требовалось Рэю, чтобы продолжить разговоры, зашедшие в тупик. Сорок одна. Сорок две. Сорок три.

– Я удивлён, что Джо ещё не проел тебе мозг своими расспросами. Обычно у него нюх на такое. – неторопливо говорил он. Чарльз старательно игнорировал друга, прекрасно понимая, к чему тот клонил. А Рэй не спешил. Был расслаблен. – Мне иногда кажется, что у него в голове или ещё где-то лампочка загорается. Типа «пожар». Только в его случае, это «новые сплетни». Или что-то подобное.

Чарльз бросил взгляд на шатена. Его поразило, что Рэй озвучил то, о чём всегда думал он сам. Такая схожесть в мыслях позабавила блондина. Нет. Даже не позабавила, а заставила задуматься. Он хотел вычеркнуть из своей жизни Орлов, и, вероятно, с Мейсоном и Джо проблем не возникло бы. Но Рэй? Они были почти как братья, в детстве их отличие было лишь в том, что из Людей Икс Чарльз всегда хотел быть Росомахой, а Рэй Зверем.

– Ты когда собираешься признаваться ей?

Чарльз недовольно взглянул на друга и без энтузиазма ответил:

– Никогда. – снова затяжка.

Рэй сочувственно выгнул бровь, а затем рассмеялся:

– Стоп. Ты что, боишься?

В этот момент к ним подошли Мейсон и Джо и жестом пригласили на дорожку, хотя их победные улыбки и высоко вздёрнутые носы демонстрировали полную уверенность в победе.

– Не зря боишься. Мы вас уделаем. – проговорил напоследок Мейсон и уселся на место Чарльза, когда тот направился за Рэем.

Чарльз взял самый тяжелый шар, сделал несколько шагов и выпустил его из рук. Шар покатился сразу в левый желоб. Он раздраженно посмотрел на несбитые кегли и вытянулся:

– Идиотизм.

Ход перешёл к Рэю. И тот, мягко выпустив из рук желтый шар, пронаблюдал, как тот сбивает 7 кегль. Шатен поднялся и похлопал в ладоши, словно от чего-то отряхиваясь.

– Со стороны, умный парень. Даже советы хорошие даёшь. Вот только проблема в том, что мало быть теоретиком. В жизни практика нужна. – остановился Рэй, а Чарльз прошёл мимо него к шарам. – Сам мне говорил. Лучше признаться и жалеть, что отвергли, чем жалеть, что не признался. А теперь пасуешь. – приблизился он к блондину, а тот направился к дорожке. Прекрасно делал вид, что ничего не слышит. – Вы ради друг друга расшибиться готовы, а ты боишься более смелый шаг сделать. Впервые за десять лет ты стал идти на уступки, извиняться, прислушиваться…

– Бессмысленно что-либо делать. – только сказал Чарльз и бросил шар.

Все кегли рухнули.

– Что за пессимизм? Если о себе не думаешь, подумай об Эшли. Хотела бы она знать правду?

– Да ничего у нас с ней не выйдет! – вскипел Чарльз и повернулся к другу. – Она сказала, что никогда меня не простит! – Чарльз вытянулся во весь рост и посмотрел на Рэя свысока.

Мейсон и Джо, сидевшие на диване и разговаривавшие, с интересом посмотрели на спорящих, но не стали вмешиваться. Рэй улыбнулся им и снова посмотрел на друга, выдержав его злой взгляд. Чарльз выдохнул и опустил голову:

– Я обещал никому не рассказывать про ночь в доме Одри. Но я нарушил своё слово. Я хотел, чтобы вы знали. Чтобы Энви знал. На следующий день Джонс. Эшли, – исправился он. – Сказала, что никогда не простит мне этот поступок. – договорил он и посмотрел на Рэя. У того на лице было написано, что он не видел в этом проблемы. – У тебя и у меня совершенно разные ситуации. – грубо сказал Чарльз. – Мне не нужны твои советы. Я делаю всё правильно.

Рэй даже на секунду не разозлился. Он посмотрел на Чарльза и шумно выдохнул, поднимая руки (сдаваясь):

– Хорошо. – Рэй отошёл от Чарльза. – Я хотел сказать тебе «спасибо», что ты подтолкнул меня, когда я в этом нуждался. Теперь я не могу вспомнить свою жизнь до появления в ней Моники. Я счастлив. – он направился к барной стойке, а Чарльз пошёл за ним. – Кстати, ты знал, что двадцатого декабря Эшли попала в больницу? – сменил тему Рэй.

Чарльз остановился. Он нахмурился. Если это была шутка, то максимально идиотская.